Полуночная гостья. 3.17

– Что ж, я радостно гостя на счастье приму.

Не робей. Превращать не с руки мне в тюрьму

Для тебя эти стены.

Не страшись же измены.

Запирать, заточать… Я не знаю – зачем.

Избывать одиночество стоит лишь с тем,

Кто готов заточенье с тобой разделить.

Силой? Проще пристанище это спалить.

Но пора нам в бокалы налить

Золотое веселье вина.

Мы осушим их честно – до дна.

Вот и столик. Бокалы, бутылки на нем,

И вино золотистым мерцает огнем –

Тянет, манит, мерцает огнем.

Ледяного пригубили золота мы,

Слыша шепот за окнами масляной тьмы.

Мы смеялись, не зная ее языка,

И расплав мы глотали, горчащий слегка.

Радость дерзко плясала, легка,

И бокал обнимала рука.

Дождь дробился о сердце,

Бил в закрытые дверцы,

И вздыхала тревожно река.

Ночь надеялась нас напоить допьяна,

И смеялась задиристо, сочно она,

А из мглы выползала луна,

Хохотала луна.

Дождь устал, притомился, притих. Тишина.

Но тумана на дом наползла пелена.

Сквозь окно вновь небесная нутрь не видна.

В хмарь хозяйка хитро ухмыльнулась, хмельна.

– Не пугай нас ненастьями ночь.

Попытайся понять и помочь.

Заиграла задорная музыка вдруг,

Закружилась, взлетая, взвихрилась вокруг,

И вскочила красавица с криком: Лэй-ло!

Платье медленно с шелестом на пол сползло.

А глаза – словно свечи.

Мелко дрогнули плечи.

Звонко стукнули каблуки.

Звездам в сумерках зала

Гореть приказала

Резким взмахом руки.