О повторяющихся мотивах, пасхалках и флэшмобах

Итак, среда. А значит, с подачи Кейт Андерсенн есть повод пофлэшмобить о пасхалках и о повторяющихся мотивах в своем творчестве.

Начну, однако, с ответа на висящий в воздухе вопрос: зачем я участвую во флэшмобах.

А посмотрите: я ж крайне редко выхожу за рамки флэшмобной темы. В общем, не хочется мне здесь говорить ни о чем, кроме творчества, а флэшмобы -- отличный к тому повод. Если кто-то думает, что я рассчитываю таким способом привлечь внимание потенциальных читателей к своим опусам, -- он, пожалуй, ошибается. То есть если кто-то и правда ими заинтересуется, я, конечно, буду рад, но меня устраивает и внимание к отрывкам как таковым (и вообще это повод поговорить вокруг темы -- правда, оно работает плохо).

Теперь о мотивах.

Напомню, что "Камбрийский апокриф" -- это мой дебют на публике как автора (а что было написано в стол, так в столе и останется). Еще напомню, что в "Апокрифе" (на самом деле, и в оставшемся в столе тоже) один из важнейших мотивов у меня -- мотив дороги, странствий, путешествия (да-да, "туда и обратно"). Ну а что, кроме дороги, у меня повторяется?

Ну, скажем, это "плутовская" тема, которая появилась у меня во время работы над первой большой книгой цикла и, вроде бы завершившись с ее окончанием, все-таки (причем очень быстро) вернулась в книгу вторую. Вообще-то я долго полагал, что эта тема мне не близка, -- пока мне не подвернулась (кажется, в бытность мою старшеклассником) дилогия Леонида Соловьева о Ходже Насреддине -- "Возмутитель спокойствия" и "Очарованный принц". И, по-моему, отзвуки этих книг и воплотились в моих персонажах -- плутах и трикстерах: сначала в Робине Добром Малом, а потом в его сыне Родри. Робин, правда, если на Ходжу Насреддина и похож, то на Ходжу Насреддина из "Очарованного принца" -- постаревшего, помудревшего, но потерявшего былую легкость в помыслах и поступках (а в случае Робина -- и удачу тоже). А Родри -- удачи у него особой нет с самого начала (разве что он всегда выпутывается из тех перипетий, в которые сам и вляпывается), да и умом (даже "ближним") он особо не блещет.

Ну а плутовские пасхалки и отсылки... 

Ну вот моя Илет, предводительница "инженерных девушек", "колдуя" для наивной Серен, фактически воспроизводит эпизод из дилогии Л. Соловьева (в которую, как я подозреваю, он проник прямиком из фольклора).

У Л. Соловьева:

— Когда вы будете повторять за мною слова молитвы, — раздельно и громко сказал Ходжа Насреддин, — ни один из вас, ни тем более сам Джафар, не должен думать об обезьяне! Если кто-нибудь из вас начнет думать о ней или, что еще хуже, представлять ее себе в своем воображении — с хвостом, красным задом, отвратительной мордой и желтыми клыками — тогда, конечно, никакого исцеления не будет и не может быть, ибо свершение благочестивого дела несовместимо с мыслями о столь гнусном существе, как обезьяна. Вы поняли меня?

У меня:

– Будешь повторять заклинание за мной! Слово в слово, ничего не путая и не меняя! – провозгласила Илет и, преисполнившись вдохновения, с суровым и торжественным видом продолжила:

– Смотри же не вспоминай при этом ни о чем безобразном: ни об уродливом калеке, покрытом гнойными ранами, ни о выброшенной на берег мертвой рыбе с белесыми глазами, ни о коровьей лепешке с копошащимися в ней жирными червями. Не то прекрасная Крейрви верх Керидвен разгневается и не захочет помогать!

Вот такие дела.