Начальница в издательстве для примера, как надо писать, показала мне книгу, автором которой был я

Как автор и подписчик издательства "Э" в соцсетях, отправляю статью для публикации на их страничке. Название "Омерзительная восьмерка отказов издателей авторам будущих шедевров"  – получаю Отказ и право на "омерзительную девятку". Нет, не буду дописывать, я скромен. 

Вспомнил последний визит в изд-во "Э" – звучит «Лебединое озеро», и перед глазами чередуются четыре сцены, как в балете.

Сцена первая. Парк перед замком

Книжка готова, но у меня травмирующее состояние фрустрации. Фрустратор, прикусив губу, рассылает опус по издательствам. Сеятель Милле, не иначе.

Но всходов не дождаться. Издатель не обязан отвечать. Читал условия творец, аль нет?

А с моральной т.з.? Да «забей», как говорят подростки, 21-й век, какая тут мораль, ею давно все пресытились. Наслаждайся тишиной, да приветствием кулика по утру в палатке.

Удается дозвониться издателю.

Я: – Это Вы «такая-растакая»?

Сотрудница: – Что Вам нужно?

Я: – Мы с вами выпустили…

Сотрудница: –Это не со мной. Здесь работала девушка…. Она ушла… .

Расшифровывай: «Но вы вдвоем, но не со мною». Что я и делаю.

Я: – Но издатель-то не сменился. Книгу просили, написал, принимайте.

Сотрудница на паузе.

Я: –Скажите, что изменить в тексте. Я готов поработать.

Сотрудница: –Это не со мной.

Я: –Сказали к Вам.

Сотрудница: –Кто?

Я: –Не помню. Давайте подъеду.

Сотрудница: –К кому?

Финал Сцены первой. Появившаяся над парком стая лебедей манит Зигфрида за собой, и он попадает на затерянное озеро.

Сцена вторая. Затерянное озеро

Автор – особое существо,  – следовательно, всегда прав, аки мудрый питон Каа, – следовательно, в момент озарения он на доли секунды побывал богом, и успел сказать себе: "Ай да П., ай да сукин сын!"

Не встретив своего читателя, он киснет как борщ, ржавеет как гвоздь, дряхлеет как старое бревно, ленится как молодой Обломов.

Чем дальше продвинулся он в дебри фантазий, тем труднее его понять издателю, а следовательно, тем меньше шансов на публикацию. Роман Ф.Герберта «Дюна» получил престижную премию Hugo, но книжку издатели не печатали. «Дюна» в итоге вышла в небольшом издательстве «Чилтон Букс», издававшем учебники по ремонту автомобилей (!). Сегодня «Дюна» имеет миллионные тиражи по всему миру.

Вот с этими мыслями, бабуин с отвисшей челюстью тащится в издательство «Э». А каждое издательство – Замок из одноименного романа Кафки. Никогда не знаешь, ты в нем или нет.

Но авторы с чутьем собак-ищеек обнаруживают издательские норы среди нагромождений жилых кварталов, дворов, напоминающих гаражи под открытым небом, и грязных дырявых заборов промпредприятий.

Нашел и я. Вхожу с облегчением, – сзади будто подталкивает кто-то, невидимой, насмешливый. Пропуск, паспорт, – все серьезно.

Жду – слышу: обсуждают писателей Малышеву и Малахова. Чего тут скажешь, видные писатели, им не чета Сорокин с Пелевиным, их прямо у проходной обсуждают, видно в кабинете тесно обсуждать.

Девушка, сутулая, худенькая, с бледным лицом, видимо от непрерывного чтения книг, меня повела по коридорам и лестницам, где облаками блуждают ароматы бумаги с типографской краской.

Широкий коридор захламлен. Это склад макулатуры малого формата в мягкой обложке. Густинова, Гаринина, Гонцова, Герова, Гилова, Глатова, и еще, еще 

–Можете взять бесплатно, – девушка поймала мой грустный взгляд. 

–Угу, а зачем столько выпустили?

Получаю взгляд, как выстрел в упор, который можно расшифровать "Ты идиот?". Переключаюсь на другую тему.

А Вы чем занимаетесь?

–Книги по кулинарии.

–Платят?

–Копейки.

–На всякий случай, моя визитка. Увижу вакансию редактора, могу сообщить.

Идем по Межгорью дальше.

Финал Сцены второй. Парный танец Зигфрида и Одетты. Зигфрид обещает спасти девушку. Та напоминает: завтра бал, и Злой гений сделает всё, чтобы спасение не состоялось, и тогда Одетта и подруги навеки останутся в его власти.

Сцена третья. Зал в замке

Вхожу в огромный квадратный зал: куда можно загнать на репетицию весь состав "Лебединого озера". Моя провожатая исчезает. За каждой горкой книг – мышка-сотрудница, – не сосчитать. Под горкой книг – скорее всего, мебель. Сотрудницы будто сидят в норах из книг, компьюторы будто родились из книг, проходы обросли книгами. На второй день такой работы я бы ненавидел любую книгу, и мечтал бы истопить ими печь, всеми, разом. 

Передо мной сотрудница, она еще не заметила меня, усердно смотрит в монитор, как кассирша в стеклянный проем, и жует в своей норке печеньку.

Минут пять я подбираю для нее звуки и ловлю немой вопрос: «Чего тебе надобно?»

Я выкладываю причину визита, и отчего-то принимаю позу сотника Корнилия в «Явлении ангела…» работы Якоба Баккера. Как тот сотник, жду, как среагирует.

–Это не ко мне, – и ведет к какой-то начальнице Марине, Дарине, Карине, Арине, а может, Мальвине, я не расслышал.

Кабинет начальницы. Хозяйка в черном, – вчера от парикмахера, позавчера из ногтевой студии, – она демонстративно занята, важна, книги на полке для фона, когда будет давать интервью, кружку с чаем спрятала в ящик стола, крошки смахнуть не успела. На столе – ноутбук, фотография семьи, телефон в розовом чехле, планер в разъемном переплете, блок бумаги для записей, и статуэтка "Три обезьяны", которые явно обалдевают от нее, как и она от них. Все для эффективного руководства сотрудницами. На стене успехи этого руководства – грамоты, дипломы и фото с начальством. Фоток с авторами книг не обнаруживаю, оно и понятно, с писателями фоткаться не престижно.

–Кто Вам выписал пропуск? – с места в карьер начальница принялась искать жертву. 

–Не знаю. Я его выбросил.

–А это Вы зря. Вас не выпустят.

–Отлично. Поселюсь в Вашем кабинете. 

–Остроумно, – оценила мой ответ Марина, Дарина, Карина, а может Арина. 

–Девочки Вам не сказали, что нам не подходит.

Она мне напомнила хозяйку борделя, у которой тут девочки.  

–А Вы не помните меня?

–Да вас тут знаете... сколько?

Молчим. Молчим, будто считаем, сколько нас тут. 

Далее слушаю ее разговор по телефону, какие-то проблемы с платежами. Леди не находит решения и сереет.

Понимаю, что разговор о новой книге надо отложить и держу в руках договор, по которому они у меня когда-то купили права на другую книгу, тираж распродан, но вместо второго тиража, держат в электронке. 

–Так, все. У меня совещание. Не могли бы выйти?

Ухожу. И слышу совет "в спину", такой совет для спины: 

–Детективы пишите, их разбирают, как пирожки.

–Да, я вижу у вас весь коридор в этих пирожках.

–Вот смотрите! 

Возвращаюсь. Она достает с полки книгу, показывает мне и говорит, что надо писать книги, как этот автор. Я молча выхожу из кабинета. Это была моя книга, которую они не издают вторым тиражом.

Финал Сцены третьей. Зигфрид делает перед матерью-княгиней несколько тактов танца с Одиллией и целует её, нарушая клятву вечной любви. Затемнение, Зигфрид потрясён роковой ошибкой, Злой гений торжествует. Зигфрид спешит к озеру за ускользающим образом белого лебедя.

Сцена четвертая. Затерянное озеро

Издатель книг не читает, он их рассматривает через лупу, как коллекционер-энтомолог своих насекомых. А мог бы познакомиться с историей взаимоотношений издателя с автором романа «Убить пересмешника» Харпер Ли.

Издатель – неудачник, у которого не получилось с бижутерией, шмотками, обувью, продуктами, мебелью, вот и пристал к книжному берегу, как мифический Эней. Хотя Эней был предусмотрительнее.

Книги Издателя в магазинах скучают. Нет заказов, конкурсов, отбора авторов, концепций и стратегий. 

Издателя везде так и прет сказать: «От их нескучных образин дурею, Зин», но вместо этого на конференциях он клянется в любви к авторам и читателям. 

Издателю неведом книжный маркетинг, и неудовлетворенность спросом вымещается на читателе – из отечественных ему подсовывают писателей Малахова, Бузову, Агутина, которым "помогли" написать "шедевры", на сотрудниках – грошовая зарплата, горка книг и норка для работы.

Сотрудники меж двух огней, с одной стороны работодатель, всеми силами ненавидящий их, авторов, читателей и литературу, с другой – автор, лебезящий перед тайной создания книги, трясущийся над своим опусом, готовый отдать его за гроши или даром, и податься в эпигонство.

У издателя апатия или, если он хочет по-научному, апато-абулический синдром. 

Ведь все вокруг не такие. Читатели не покупают; писатели пишут «дичь»; иллюстраторы оформляют будто для плаката «Не влезай! Опасно для жизни».

Апофеоз. Появляется Зигфрид, раскаивается перед убитой горем Одеттой, та не приближается к нему. Вмешивается Злой гений, Зигфрид бросает ему вызов. Финал варьируется между тремя вариантами: погибает или Одетта, или Зигфрид, или оба.