Презентация и предпоказ новой книги "Проклятый"
Автор: Ritoro DeikkuОбойдусь без вступлений. Презентую относительно суровое, интересное и продуманное фэнтези с названием "Проклятый". Концепция строится на том, что в средневековом мире (без орков, эльфов и пр.) существует магия, а точнее: всего 2 его типа - проклятия и благословения. И те и другие формируются из сильных чувств и эмоций: плохих или хороших. Из-за этого колдовать может кто угодно, но не намеренно, а на эмоциях (тобишь пару раз в жизни).
Главный герой умеет поглощать проклятия и зарабатывает на этом деньги, выполняя различные заказы. Если он поглощает проклятие слепоты, то и сам становится слепым, а человек излечивается. Комбинируя проклятия, он их аннулирует (условно он поглощает немоту, а потом поглощает проклятие, из-за которого кто-то без остановки орёт - в итоге нормально разговаривает).
Книга планируется длинной, ужасно интересной, мультижанровой и захватывающей. (Сюжета придумано уже на 5 томов минимум, включающих 100-200 лет жизни главного героя и другого персонажа, о ком не буду спойлерить).
"Проклятый" особенно подойдёт тем, кто любит "Ведьмака", фентези как таковое и постепенное развитие персонажа (как личность, в том числе).
Здесь же хочу оставить пролог и первые две главы, если кого-то данное произведение заинтересовало. Прочитайте хотя бы эти три главы (размером с одну обычную главу, приблизительно 15к знаков) и решите, будете вы читать данное произведение или нет.
909 лет назад
Как-то раз над великими горами на западе полуострова летела огромная бабочка с гигантскими крыльями. Это была богиня – самая настоящая богиня.
Она была ранена, и одновременно с этим в ней теплилась другая, новая жизнь.
Ветер порвал её крылья, и кометой она рухнула об скалистые утёсы, раскромсавшись по острым выступам.
Так и умерла одна из богинь этого мира. Но история эта совершенно не о ней, а обо мне.
Ещё совершенно маленький, я выбрался из её трупа, с трудом оглядываясь по сторонам. По моему лицу катились слёзы, я дёргал мать за её роскошные крылья, но она была мертва.
В отчаянии я пополз куда-то в сторону, в совершенно случайном направлении. Горы раступались, и постепенно их сменяли зелёные равнины.
Я не ел и не пил несколько дней, чайки то и дело втыкались в меня носами, но мне почему-то всё было нипочём: мне было больно и я плакал всю дорогу, но всё никак не умирал.
Наконец, в какой-то момент я вышел на одинокую лужайку с таким же одиноким пнём, окружённым лишь крохотными полевыми цветами.
На нём сидел огромный горбатый мужчина с прыщавой кожей, уродливейшим лицом и растрёпанными сальными волосами. Несмотря на то, что он выглядел, как самый настоящий монстр, он плакал себе в ладони, поджав трясущиеся ноги.
Я не понимал ещё тогда, что было красиво или уродливо. Я подполз, и незнакомец взглянул на меня. В его глазах смешивались жалость и какой-то стыд – стыд за такую безобразность.
Я заметил в его глазах, лице, теле, сердце что-то чёрное. Нечто злое и отвратительное. Мрачным сгустком оно крутилось прямо у него в груди. Наверно, поэтому он плакал.
Я коснулся его ноги и почувствовал, что мог лишить его этой боли, и я впустил в себя тьму. Нечто ледяное и вибрирующее пронзило моё детское тело, и мы с незнакомцем начали стремительно изменяться.
Я вырос в размере, у меня вспух громадный горб, лицо вытянулось в грубую рожу, а детская кожа покрылась волдырями и бородавками. Незнакомец же словно вспыхнул светом, и передо мной предстала очаровательная рыжая девушка с ясными заплаканными зелёными глазами и веснушками на лице.
Она не верила в происходящее, а я в силу возраста не понимал. Тем не менее, девушка крепко-крепко обняла меня, и я грубым, низким голосом произнёс первое своё слово
-Мама.
***
Как оказалось позже, этот мир был совершенно не простым, а наделённым определённым родом магии.
Колдовать мог абсолютно каждый, и, тем не менее, не было никаких магов или школ волшебства.
Магия делилась на проклятия или благословения. И то и то порождалось обычными людскими эмоциями: проклятия – плохими, а благословления – хорошими. Сила их зависила от степени чувства, так что не было ничего удивительного, что была распространена она повсеместно, и в особенности в обычном народе гуляли проклятия.
Тоже самое случилось и с Кеей, той девушкой, что сидела на пне. В своей деревне она была самой завидной красавицей, и все парни считали своим долгом за ней ухаживать.
В особенности часто этим промышлял молодой парень Герфан, слывший самым красивым и сильным юношей во всей деревне.
Множество девушек завидовало Кее, и чёрная эта зависть обратилась против красавицы. Некто настолько ненавидел её, что проклял её вовеки оставаться уродливой, дабы ни один мужчина на неё не посмотрел.
Именно это проклятие, в виде чёрного шара в груди, и увидел я в день своего рождения.
Ну и самое главное. Меня все зовут Проклятый. Всё дело в том, что я умею поглощать проклятия. Всего одним прикосновением я могу спасти человека от этого горя, но сам я буду вынужден нести его всю оставшуюся жизнь.
И это моя история. Полная радостей и печалей. История, которая изменила весь этот мир.
Благодаря Кее я рос гораздо быстрее, чем должен был. Хоть я и был младенцем, из-за проклятия тело у меня было взрослое. Через неделю я уже понимал основные слова, по типу «мама», «хорошо», «плохо», «еда», «вода», «нельзя», «молодец» и другие.
Мы с мамой жили вдалеке от деревни в старом доме её покойной матушки. Она не хотела возвращаться: тот красивый юноша ей не был нужен, а завистниц не поубавилось – мало ли кто проклял бы её снова.
К тому же Кее было ужасно жалко и совестно за то, что я – невинный младенец – перенял её проклятие на себя и стал огромным уродливым мужиком на всю оставшуюся жизнь. Кея заботилась обо мне, кормила и поила, хоть я в этом и не нуждался, учила говорить, читать и писать.
Я был благодарен ей: она, и правда, заменила мне мать. Я восхищался её добротой и лаской и ужасно хотел отплатить за такую заботу.
Через месяц, когда такая жизнь уже вошла в привычку, я активно помогал Кее по дому и мог уже разговаривать на уровне 8-летнего ребёнка.
-Мама, - подошёл я как-то раз к ней, - Я хочу работать.
-Но ты ведь и так работаешь: колешь дрова и собираешь ягоды.
-Нет, мама. Я хочу работать за деньги и приносить деньги тебе.
-Зачем? Не надо, ты чего. Там тебя будут обижать за твою… - её снова начала мучить совесть, - …Внешность.
-Мама. Я буду поглощать проклятия за деньги.
-Даже не думай! Не калечь себе жизнь за какие-то монетки!
После мы больше не разговаривали об этом.
**
Прошло ещё несколько недель: еда кончалась, одежда износилась, топор обветшал и топить было практически нечем, а в здешних краях было довольно холодно.
Я знал, что Кее это не понравится , поэтому я ушёл ночью, пока она спала.
Было темно и холодно, на моих ногах были сшитые Кеей громадные ботинки, дырявые шаровары и большая чёрная роба, укрывающая мой мясистый горб и уродливое лицо.
Я не знал, куда идти: понимал только, где примерно находилась деревня.
Втупую протопав сквозь кусты, деревья и овраги, я попал в чей-то огород. Обошёл его со стороны, и вот она была – деревня.
Сейчас все спали, во дворах только настороженно глядели на меня лохматые собаки. Я ещё минуту смотрел на этих чудесных созданий перед тем, как вдали послышался чей-то задорный крик.
В этой стороне был широкий деревянный дом: внутри горел свет, играла музыка: я был удивлён, услышав её. Она походила на колыбельные Кеи, только без слов.
Из чистого интереса я приблизился к этому зданию и вошёл внутрь.
Повсюду были люди, по центру стоял длинный, переполненный едой стол, за которым пели, смеялись и что-то пили.
В уголку на лютне с закрытыми глазами наигрывал молодой парень, за стойкой стоял мужчина лет тридцати с покрытой венами шеей и слегка суровым, угловатым лицом.
Я приблизился к нему, он сразу насторожился, отошёл чуть подальше и запустил руки во внутреннюю часть стойки (видимо, нащупав кинжал или меч).
-Добро пожаловать в таверну «Каштан». Чего вам надо? – недоверчиво, слегка отвернув голову, сказал он.
-Работа.
-Мне вышибалы не нужны.
-Нет. Заказ хочу взять.
-А, заказы… - он убрал руки из-под стойки, - Они на той доске висят. Спиши себе куда-нибудь что полегче и уходи – здесь свадьбу отмечают, мешать будешь.
-Спасибо.
Я послушно отошёл в сторону и приблизился к доске; не думая, оторвал пару листков и протопал к двери. Люди всё ещё выпивали, смеялись и радостно болтали. Несмотря на слова того мужчины, я ещё минуту, схватившись за дверную ручку, топорщился на счастливые, слегка покрасневшие лица собравшихся. Какая-та девушка, не совсем молодая, со строгим взглядом и острым носом, поймала мой взгляд, испуганно распахнула глаза и отвернулась.
Я вышел. На улице было всё также темно и сыро. У меня по лицу катились слёзы: я так хотел, чтобы у меня были друзья – те, кому я мог бы помочь и с кем мог бы повеселиться. Всё-таки я ещё был ребёнком: потому так и страдал от таких вот проблем.
Облезлой жирной рукой я утёр шмыгающий нос и взглянул на три сорванных с доски листа.
«Срошно требуеца помощь старосте диревни Куховши. Сведетель преступления онемел: если кто могёт немение лечить, мысли ворожить иль воспоминанья выкалдовывать, хоть и чухня всё это, приежжайте к нам. Платим.»
«Объявляется сбор на первую библиотеку в нашей стране – Окене. Уважаемые мои соотечественники, уже пятый год распространяю это прошение и ни единого нокена не получил: ни золотого, ни медного. Ученье – свет, дорогие окенцы. Вложитесь в будущее ваших детей. Взносы принимаются в Нумире.»
«Граф ВокКинс рассылает сиё объявление, что самый лучший его конь в последнее время беспрестанно орёт человеческим голосом. Возможно проклятие, но надеемся, что иное. Пастухи, скотоводы, конные мастера – всех вас призываем в поместье ВакКинс. Платим щедро.»
Вторая листовка, очевидно, мне не подходила, а вот две других – более чем. Пока я читал все эти объявления, прошло достаточно много времени, чтобы из той таверны начали выходить всё ещё весёлые подуставшие люди.
Я подошёл к одному из них и протянул сорванный листок. Было темно, и я с трудом мог различить незнакомца, а он – меня.
-Простите. Скажите, пожалуйста. Где Куховши?
-Куховши? – ответил ему низковатый женский голос, - Идите по правой стороне от таверны и через полчаса на Куховши и выйдете.
-Спасибо.
Теперь я уже мог видеть лицо собеседницы. Это была та самая девушка. Теперь она улыбалась, выглядела мягко и нежно, чуть взрослее, чем как ему показалось в таверне. Совсем похожа на маму.
Толпа пьяных празднующих прошла мимо, и я двинулся в указанную сторону.
В Куховши я, и правда, дошёл довольно скоро – к рассвету. Поля увязли в туманах, воздух прогорланился петухами, а солнце заблестело особенно ярко, но пока ещё нежно и не обжигающе.
Куховши выглядели побогаче той деревни, в которой когда-то жила Кея – тропки здесь были прямо-таки выдолблены, на перепитиях торчали дорожные указатели, сделанные из негодных брёвен, да и людей было побольше.
Я решил спросить у здешних, где мне было искать старосту, но мало кто хотел разговаривать с таким огромным и страшным уродом. После шестого, наверное, отказа я додумался показать в качестве подтверждения тот самый листок с прошением о помощи. Не то чтобы на мои расспросы сразу откликнулись, но кто-то всё-таки указал на большой двухъярусный терем. За это время вокруг меня уже собрались любознательные детишки, то и дело перешёптываясь меж собой и тыкая в мою сторону пальцем. Я наивно подумал, что они хотели со мной познакомиться, но стоило мне повернуться в их сторону, как все ребятки разбежались.
Всё-таки Кея была права: внешность не позволяла мне нормально общаться с людьми.
Спустя некоторое время я уже стоял под дубовой раскачивающейся люстрой, позади меня медленно затворялись тяжёлые двери, а взгляд мой был направлен на высокого черноволосого мужчину с квадратным подбородком, густыми бровями и самыми настоящими тонкими косичками. Он выглядел одновременно сурово, статно и по-деревенски простенько и добродушно.
-Ну здравствуй, дорогой гость, - произнёс он с явным недоумением, - Меня зовут Генасим.
-Здравствуйте, - прогудел я низким голосом. Мне никто ничего не объяснял, но, видимо, это и был тот самый староста, написавший письмо.
-Вы… - мужчина явно пытался казаться грозным и величественным, но я не походил на классического жалкого, раболепного крестьянина, - Вы врачеватель или… Колдун?.. Как вас вообще зовут?
Неожиданно я понял, что у меня попросту не было имени. Кея дома звала меня «сын», а с другими людьми я и не контактировал вовсе. Единственное слово, которое мама в том числе использовала в мой адрес, было «проклятый»…
-Я Проклятый. Я умею поглощать проклятия.
Глаза старосты удивлённо распахнулись. Он слегка подал тело вперёд, приподнявшись на локтях. Какого бы правителя из себя он не строил, он был самым обычным человеком.
-Чего-чего?
-Поглощать проклятия. Я трогаю того, у кого есть проклятие, и оно становится моим. Я уродливый, потому что снял проклятие с мамы. Раньше она выглядела так.
Мне было немножко стыдно и страшно опозориться перед старостой, так как речь у меня, в силу возраста, была прямо-таки детской.
-Интересно. Очень интересно. Так что – думаешь у того онемевшего свидетеля проклятие?
-Ну… Наверное…
К своему стыду я не знал, что такое «свидетель», и это слово в объявлении просто пропустил. Технически, в эту деревню я пришёл чуть ли не случайно.
-Интересно. Очень интересно! Вот такого я и ждал! Вот мужик, блять, просто и понятно: «снимаю проклятия».
Я невольно смутился. Что это за слово было такое – «блять»? Мама меня такому не учила.
-Вот смотри, Проклятый. У нас тут энтакая заваруха, только ты, получается, и поможешь. – он поднялся с кресла и зашагал по помещению из стороны в сторону, рассказывая свою историю. – Есть у меня, значится, дочь, зовут её Лера. Как только ей стукнуло 15, так сразу все повадились, черти, прямиком к моему двору. «Девичьий возраст», - говорят, мол замуж отдавать пора. Ну я подумал, подумал и решил, что да – как будто бы пора. Приходили к нам разные всякие свататься, но самыми многообещающим был Жодер. Петух, щегол и балабол страшный, только и делает, что весь такой расфуфыренный ходит и бахвалиться налево и направо. Но выбирать было не из кого, да и батёк у него влиятельный такой, статный, вдовец – мой старинный друг.
-Дааа…
Множество слов и выражений, по типу «свататься», «петух», «вдовец» и тому подобное мне были совершенно не понятны, но в повествование я относительно вникал.
-И вот всё, почти выдал я Лерку замуж, как приехал к нам в Куховши Демьян с батьком своим. Вот он – то, что надо. Красивый, богатый, скромный и самое главное: сам прибежал к нам руки просить. Я и того не мог воротить и этого надо было как-то принять, так что решил я устроить между ними старое-доброе состязание. Вот только раз они поделали, второй, третий – один хер, одна ничья. И вот, - он, наконец, остановился и мрачно на меня уставился, - Позавчера кто-то зарезал Демьяна. Батёк его, видать, рядом был – с испугу онемел. Вот такие камыши – и думай теперь, кто убийца.
-Ну наве…
-Хотя чё тут думать, на самом деле-то, - более импульсивно продолжил он, - Жодер всю эту погань и развёл. Устал соревноваться, приревновал и вот те раз: убил. Мы, конечно, там всё посмотрим, там решим. Пойдёмте…
Староста быстренько натянул на себя меховую телогрейку и вышел из терема, глубоко вдохнув воздуха и снова взглянув на меня.
-Странная у тебя, конечно, одёжа. Ты приезжий что ли в Окене?
-Да… Приезжий.
-Агась… - он заметил, как неуверенно я это произнёс, - Видать не просто так ты не на Родине. Ну ничего – расспрашивать не буду. А в Окене у нас обычно холодрыга страшная, сейчас-то август, да и то сыровато. У нас, если заметил, даже сейчас все в меху ходят: не будут же люди на один месяц портки шить.
-Понятно.
-Ты хоть понимаешь, где Окен-то, а?
-Нет…
-Дай те тогда сразу покажу, - только выйдя на крыльцо, он снова метнулся назад в терем, а я остался стоять за порогом. Он вообще был, на удивление, энергичным, болтливым и излишне инициативным человеком. – Во! – сказал Генасим, вернувшись с картой в руках.
-Вот такие пироги. Мы в Окене рыбой торгуем, холодно и всё тут. Всё понял?
-Может пойдём к тому онемевшему мужчине?
-Ах, точно! Уже совсем забыл, зачем мы тут с тобой.
В кои-то веки мы покинули крыльцо терема и двинулись дальше вниз, огибая толпы идущих на работу мужиков. Они, и правда, все были в полушубках, кофтейках, тёплых сапогах и шерстяных штанах, хоть на улице и было довольно тепло.
Спустя буквально несколько переулков они очутились у хорошего такого дома, который, тем не менее, даже снаружи выглядел пустовато.
Внутри картина была такой же: кровать да стул, вот тебе и вся изба. И хоть состояние такое помещения было очевидно, так как дом принадлежал Демьяну и его отцу, последнего, как ни странно, здесь не было.
-Ёптель-моптель, и куда этот чёрт повадился? Вот только к нему кто-то приехал, как он, сука, решил прогуляться.
-Он же был тем, кто видел, как кто-то сделал что-то плохое?
-Ну да. Это же и есть свидетель.
-А тут не было никого, кто бы смотрел за ним?
-Сука… Правда, надо было охрану поставить. Побежали быстрее к этому поддонку Жодеру.
Несмотря на манеру обычно кропотливо отвлекаться на всё, что только попадётся под руку, староста ринулся вниз по селу.
Мне, правда, было тяжело за ним поспевать: тело у меня всё-таки было жирное, неуклюжее, косолапое и горбатое. Тем не менее, я не мог так глупо потерять свой заказ, так что, задыхаясь, мчал вперёд.
Наконец, он спустились с того холма, на котором стояла добрая половина Куховшей. Впереди простирались густые топи и болота, но вот совсем впритык к склону был небольшой прудик, на берегу которого и стояло полноценное такое двухэтажное поместье на небольших сваях.
Во дворе на обрезанной иве висели широкие двойные качели, на которых покачивался никто иной, как тот самый Жодер и Лера, дочь старосты.
Если про Жодера и так всё было понятно: щупленькое телосложение, пижонистая внешность, русые кудри, нелепые женские ресницы и широкие скулы, то вот про свою дочь Генасим явно многого недорассказал. Хоть ей, по словам старосты и было 15, выглядела она уже на все 30, причём мужские. От отца она не унаследовала разве что короткие волосы и растительность на лице – странно, что за такую «красавицу» вообще велись такие смертельные баталии.
-Сукин ты сын! – несмотря на то, что парочка просто мило беседовала, это не помешало Генасиму сразу же налететь на молодого человека с кулаками.
-Ай, что вы творите? – взвопил Жодер.
-Что ты, поддонок, сделал с отцом Демьяна?! А?! ОТВЕЧАЙ! – голос старосты был настолько грубым и суровым, что я бы на месте Жодера признался бы даже в том, чего никогда не делал.
-Да не видел я его! Отпустите! – в этот момент прибежала Лера и молча оттащила своего отца, пока юноша продолжал бессмысленно пятиться назад, - Не убивал я Демьяна! НЕ УБИВАЛ! Отцепитесь уже от меня, папа.
-НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ПАПОЙ, УБЛЮДОК. НОГИ ТВОЕЙ НЕ БУДЕТ В МОЁМ ДОМЕ! КЛЯНУСЬ НА КОСТЯХ МОЕЙ МАТЕРИ, ЧТО НЕ В ЖИЗНЬ НЕ ОТДАМ ЛЕРУ ЗА ТЕБЯ!!! – истошно орал он, разбрызгиваясь слюнями и маша кулаком.
Я внимательно вгляделся в сторону Жодера и что-то мне показалось в нём странным… Только я захотел подойти поближе, как чья-та рука неожиданно коснулась моего плеча.
-Так-так, - незнакомец зачем-то похлопал меня чуть рядом с горбом и прошёл дальше, - Что за шум, а драки нет?
-Я ЕМУ ЕЁ, СУКА, БЫСТРО УСТРОЮ! – всё не успокаивался Генасим.
-Отец, - с надеждой в глазах отчаянно прокричал Жодер, - Объясни ты уже родителю Леры, что не убивал я Демьяна.
-Мистер Додерик , - мягчайшим, нежнейшим голосом обратилась девушка к отцу своего жениха. Как только Проклятый услышал, как она говорила, его сердце растаяло, и мужиковатое лицо Леры начало казаться таким красивым и привлекательным, - Вам совершенно не о чем беспокоиться. А вы, папочка, вдохните поглубже и выдохните. Вы раздуваете из мухи слона.
Волшебный голосочек девушки подействовал даже на её собственного отца, и он потихонечку успокоился, все ещё продолжая непроизвольно пыхать ноздрями.
-Додерик… Ты мой старый друг, и тебе я доверяю. Но кто? – староста болезненно зажал губы: видимо, ему было совестно говорить это, - Я и сам ведь хотел, чтоб Жодер выйграл. Я бы и хотел просто сыграть уже эту свадьбу… Но как мне теперь, объясни – забить что ли на это? Кто-то же его убил! Достоинство не позволяет, понимаешь!
Додерик, в отличие от своего пижонистого, сынка выглядел невероятно статно и молодо даже для своих лет: строгие, косые линии лица, выразительные брови и орлиные карие глаза. И не скажешь, что он был ровесник грубо сложенного Генасиму.
-Дело в том, что я, видимо, понял, кто же является убийцей.
-И кто же? – недоумевал староста.
-Всё просто, - отец Жодера торжественно развёл руки, - Отец Демьяна.
-Чего? – произнесли они все в унисон.
-Он сошёл с ума. Вот и всё. Совсем недавно он потерял жену, и все его надежды были на то, чтобы сын вытащил его из долговой ямы. Вы же видели его дом: пустой и неприметный, без мебели и украшений. Демьян был сыном не богатого торговца, а всего лишь обычного простолюдина. И раз сынок этого отчаявшегося бедняка никак не мог позволить им выбиться в люди, то отец попросту убил своё чадо. Вот вам и весь секрет… - он с какой-то издёвкой взглянул на меня, - И не надо для этого нанимать никаких шарлатанов.
Я невольно нахмурился. Этот напыщенный и красноречивый мужчина нравился мне всё меньше и меньше.
-Звучит-то это правдоподобно, - Генасим сложил руки на груди, - Но где доказательства?
-Ну вы же не смогли найти его дома.
-И что? Может вышел прогуляться.
-А может и нет… - Додерик улыбнулся и показал пальцем им за спину.
В ужасе Лера и, в особенности, Жодер отскочили в сторону и широко разинули рты, в то время как староста просто стоял на месте.
Перед ним, буквально в тридцати шагах, с абсолютно разъярённым видом стоял мужчина с растрепленными волосами, голый, с кинжалом в руке.
-Он совсем не вменяемый, - Додерик вытащил меч из неожиданных ножен, - Отойдите назад, я защищу вас.
Все, и правда, подались к нему, а безумец даже не собирался отступать. Как он увидел меч отца Жодера, глаза его только вспыхнули, и он, оскалив зубы, двинулся вперёд.
Теперь между ним и Додериком, стоящим перед Лерой, Жорденом и Генасимом, был только я.
-Как бы тебя там не звали, - кричал ему из-за спины отец Жордена, - Не строй из себя героя и иди сюда, пока он тебя не исполосовал.
Тем не менее, я не мог сдвинуться с места. Я ведь… Видел мир не так, как его видели остальные. Тогда в своей матери, Кее, я увидел нечто чёрное, ужасное и страшное, что будто пряталось в её сердце.
Тоже самое я сейчас видел и в груди отца Демьяна: скрученное мрачное естество горя. Несомненно это было проклятие.
-Староста! – слегка волнительно заорал я Генасиму, - Он всё-таки проклят! Сейчас я излечу его от проклятия, но с этого момента я сам онемею!
-Чего? – резко выпалил из себя Додерик.
-Не рискуй собой, Проклятый! – истошно вопил мне староста (какой же он всё-таки богатый на эмоции был человек), - Не суйся!
-Я всё сказал.
Я сделал глубокий вдох.
Взглянул на голого мужчину перед собой.
Тот был уже совсем близко.
Буквально пара метров между нами.
Между мной и концом его клинка.
Он движется медленно.
Подкрадывается, как хищник.
-Вы же хотите, чтобы я снял с вас проклятие?
Неожиданно навострился и уставился на меня.
Прямо, как дикий зверь, когда услышал хруст ветки или учуял запах крови.
Наверняка, он хочет спросить: «Возможно ли это».
Я протягиваю ему руку. Свою жирную, мозолистую руку.
Она дрожит. Но и его тоже дрожат.
-…
Последний взгляд между нами: его бешеный и мой испуганный.
Прикосновение.
-ДЕМЬЯНА УБИЛ …!!!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ