Воскресный фрагмент

В рамках долгоиграющего флэшмоба от Екатерины Овсянниковой несу самое свежее -- написанное вчера.

Обычно дети до поры до времени даже не подозревают, что в их семьях есть какие-то тайны, о которых не положено знать никому постороннему. Но тайна тайне рознь: бывают среди них и такие, которые скрыть от ребенка не получится при всем желании. И тогда тому поневоле приходится с малолетства овладевать взрослым искусством их хранения.

У Таньки в жизни вышло именно так. И при этом тайны, которые ей приходилось хранить, касались не только ее семьи, но и всего Придайна и даже всего мира. Откуда на самом деле пришла на Придайн ее мама, что́ было на Земле до ее прихода, где сейчас все их родственники-сиды, кто раньше жил в разбросанных по всему острову заброшенных подземных домах и целых поселениях – тулменах и бругах – всё это обсуждать Таньке ни с кем не полагалось. Во всяком случае, настоятельно не рекомендовалось говорить правду.

Однако ложь ей тоже не давалась. В детстве – совсем. Теперь – почти. Пересиливать себя и сознательно говорить неправду Танька с некоторых пор умела, но по-прежнему очень не любила. А сейчас дело шло к тому, чтобы ей пришлось лгать напропалую – и не только едва знакомому мэтру Иосифу, но и Олафу – верному другу, который всегда относился к ней как к сестре! Это было невыносимо, но, похоже, неизбежно.

О том, что «Небесное колесо» и «колесная вера» имеют какое-то отношение к этим запретным темам, Танька догадалась еще на «Дон» – когда ненароком подслушала разговор между корабельным врачом мэтром Каем и только-только попавшим на корабль Гундульфом – ныне мужем леди Эмлин, а тогда просто пассажиром, направлявшимся из вестготского города По́рту в Карфаген. А после рассказа Здравко о зверствах блеммиев-колесопоклонников в коптской деревне у нее отпали в этом последние сомнения.