То, что ты просишь...

Йозеф поежился, словно от промозглого ветра. За окном хлопьями ложился декабрьский снегопад. Снежинки стайками слетались к фонарю, выдергивающему ржавым светом клочок дороги. Мысли лихорадочно кружились в голове, словно пытались повторить танец морозной мошкары. Как же давно это было? Да, наверное, лет десять назад. Даже двенадцать…

Меня, выросшего в сторожке посреди леса, резко забрал отец. Сборов почти не было. Часть вещей была собрана давно, а часть всегда держалась при себе. Мы быстро перекинули рюкзаки через седла и навсегда покинули тот дом. Потом были несколько часов перехода и пепелище. Догоравшие остовы зданий и укреплений Южного Форпоста производили удручающее впечатление. Убитых вытаскивали на опознание и захоронение до самой ночи. Дозорные стерегли окрест, но кто бы это не совершил — он не вернулся. Уже в самой ночи были обнаружены первые выжившие. Ими оказались молоденький парнишка лет одиннадцати и девчонка лет четырех. Держались они на редкость спокойно и сдержано. Оба смотрели прямо и даже не плакали. Командир отряда долго разговаривал с ними, а потом подселил к отцу. Тогда мы встретились в первый раз. Голубые глаза, не умевшие плакать. Меня это сильно тогда задело, ведь они пережили всю бойню, будучи в самом ее эпицентре. Они давали показания словно пересказывали прочитанную книгу. Они остались живы, несмотря на ссадины и ожоги. Наверное, именно тогда, сидя с ними в одной палатке, я и дал себе слово стать, как они.

Потом был Переход. Тот самый зимний переход, о котором, годы спустя, будут рассказывать нынешним новичкам. До гор мы добрались к февралю. Соколиный Перевал был намертво наметён и непроходим до весны, но со стороны равнин отряд сильно терзали вылазки отрядов Северного Форпоста под командованием Гриффа. В Ветродув с Перевала сдувало всех, кто пытался его перейти, и Алекс Фрэнкли, возглавлявший отряд, знал это.

Отряд ушел от Перевала вдоль гор на север. Только в середине марта мы смогли перейти за хребет. Перевал у Красной Горы был менее продуваем, но и сильнее занесен. Идя по узким улочкам скользкого отвесного царства, мы потеряли почти треть оставшихся бойцов и половину лошадей. Однако Грифф не решился нас преследовать, и выжившим оставалось лишь надеяться, что за хребтом их не ждали еще более отъявленные головорезы.

Потом было поселение у северного моря и семь лет тренировочного лагеря у Мыса Смерти. Все ждали сил и времени вернуться, отстраивали быт. Только я не ждал. Может потому что был слишком мал для этого, а может, потому что исполнял данное себе слово. Я старался стать лучшим, тем более, что перед глазами всегда был пример этой маленькой выжившей девчонки. Шаг за шагом она училась делать почти невозможное — и я повторял за ней все. И споры, и лазанья, и бег по запретной территории. Однажды на спор мы прыгнули с Мыса Смерти в море. Это только потом я узнал, что она не умела тогда плавать, но нырнула точно в центр смертельного круга камней. Тогда я первый раз почувствовал себя героем — помог ей доплыть. С тех пор, наверное, я осознанно и влюбился. Может это было и глупо для мальчишки двенадцати лет, но я тогда твердо решил, что буду ее парнем, чего бы мне это не стоило. Тогда меня нисколько не волновало ни то, что она может полюбить другого, ни то, что я не представлял, как быть, если мое желание сбудется. И, видимо, зря.

Сейчас же, по-прошествии стольких лет, я по-прежнему не знал, что делать. Слишком неожиданной и деликатной стала для меня ее просьба. Я привык уже считать ее слишком желанной и несбыточной, но не так. Сдернув оцепенение воспоминаний, я оглянулся в комнату.

— Еще чаю?

— Нет, — неуверенно ответила она — пока не стоит.

— Хорошо…

— Хорошо что? — уточняющий голос чуть дрогнул.

— Боюсь, если я соглашусь — нам придется пройти по тончайшей границе законности, чтобы обосновать наши действия.

— С Фениксом я сама поговорю. — успокоившись, сказала она — Мне нужна формальная защита от остальных, от старшего звена. Тебя они простят.

— Ну да, я хотя бы не предатель…

— Он тоже… — девушка осеклась, словно случайно выболтала страшную тайну — Забудь.

— Я бы хотел сказать тебе, что не стоит отрицать очевидного, но не стану. Ты своим упорством иногда заставляла меня усомниться в очевидных вещах. И я не вижу причин, чтобы отказать тебе. Хотя, признаюсь честно, не знаю, как реализовать то, что ты хочешь.

Вот и все. Дорога в один конец. Билеты взяты и места заняты. Рассчитывал ли, что твоя мечта исполнится именно так? Всегда быть вторым, заменой любви в изгнании, затычкой для слухов и порукой в нелегком выборе жизни…

— Поздно уже. Тебя проводить или постелить?

— Не знаю. А есть еще чай?

— Да, конечно, сейчас…

А за окном, все так же мерно и величественно, словно под вальс, оседали пушистые снежные хлопья…