Ключ. Шестнадцатая глава

выложена полностью.

Она приняла на себя удар. Сработала защита, поставленная Тринадцатью —  боль растеклась по кольцу, отозвавшись в каждом, заполонив собой город,  и каждый теперь был предупрежден, всякий — встревожен. Но лишь её разум  был осквернен чужим прикосновением, и лишь она могла бы узнать тварь.

Тварь.

Дрожь  прошла по плечам, мелко застучали зубы. Ведьма подняла взгляд — ажурный  мост над бассейном раскачивался, как маятник. Она оперлась на руки  и поползла по холодным мраморным плитам к краю возвышения, упала  в голубую, подсвеченную изнутри воду.

Ледяная волна оборвала  дрожь, вынула иголочку, всаженную глубоко в мозг. Ноги подогнулись,  Ведьма осела, нырнула с головой, но глоток ломящей зубы воды  окончательно привел её в чувство. Она, наконец, встала твердо на ноги.  Убирая с лица черные мокрые пряди, по пояс в воде, побрела к берегу.  Длинная ночная рубашка сверху — липла к телу, снизу — пузырем колыхалась  по поверхности. Ведьму начала бить крупная дрожь.

Выбраться  на берег стоило труда — руки скользили. Наконец, прыгнув и навалившись  животом, Ведьма перекинула через край сначала одну, потом другую ногу.  Откатилась, перевернувшись на спину.

Она вдруг увидела себя  со стороны — распластанной на полу, с ночной рубашкой, перекрученной  у талии, с расползшимися, как змеи, волосами, с алой ящеркой, мечущейся  по алебастровой коже в попытках согреть беспомощную, замерзающую  хозяйку.

Застонав, она совершила последнее усилие, поймала  саламандру, сжала в кулаке, чувствуя, как волной поднимается вверх  по руке тепло огненного тельца. Кожа ощущала сухие прикосновения  тыкающейся в пальцы головки, длинный хвост обвил ладонь снаружи.  Отступал озноб, кровь побежала быстрей, порозовела кожа.