Джинн (Раб 19)

Шульц знал разницу между Джинном и Петровичем. Джинн из бутылки вылезал, а Петрович нет, но Петрович был покладист, и позволял проводить над собой незаконные эксперименты, а Джинн подобные желания Шульца выполнить не способен. Кишка тонка!

Эта обидная ограниченность Джинна в силе нисколько не умоляла любопытство доктора к его персоне, напротив, Шульц всегда питал симпатию к сирым и убогим порождениям чистого пламени.

Если прежние эксперименты доктора над Петровичем, такие как вживление вибрисс, стимуляция способностей к телепатии и телекинезу, сделали из Петровича почти сверхчеловека, то "раб лампы" так и оставался отголоском ретроградного доницшеанского всемогущества.

Зато, Джинна приглашали сниматься в "Марвел", а Петровича никогда. Конечно, все дело в халяве: в то время, как Петрович за каждый эксперимент над собой требовал пузырь, Джинн снимался у Зака Снайдера в "Мстителях" за бесплатно. Зачем духу деньги, если он сам может кого угодно обогатить? Между тем, "Марвел" экономил на спецэффектах. Зачем это нужно было Джинну в таком случае? Все просто: слаб демон – падок до дешевого тщеславия.

Воспользовавшись слабостью Джинна, Шульц его поработил.

Когда доктор вернулся из Месопотамии в Урюпинск вместе со впавшим в сонную кому Буррикамом – беглым рабом из Урука, Шульц довольно потер лампу.

Вылетел Джинн.

Джинн:

– Чего надо, Вольный каменщик?

Шульц:

– Мне? Ничего! Я твое заветное желание исполнить могу. Хочешь?

Джинн:

– Ты принес мне плотскую оболочку, подходящую мне по возрасту, которая меня не отторгнет?

Шульц:

– Вон лежит, на патологоанатомическом столике. Дерзай, заселяйся.

Джинн(тревожно озираясь по сторонам):

– Ооо! А нет ли поблизости Петровича?

Шульц:

– Да не боись, Петрович в ларек за пивом ушел.

Джинн покорно вошел в тело Буррикама.

Джинн:

– Тут кто-то есть!

Шульц(закуривая сигарету):

– В тесноте, да не в обиде. Там Буррикам спит, такой же раб как ты по духу.. сработаетесь.

Тело Буррикама зашевелилось, очи отворились и полыхнули пламенем.

Шульц:

– Слышь, ты, охолонь, не ровен час, селезенку себе прожжешь, я это тело долго сюда из Шумерии доставлял.

Джинн(приподнявшись, и сев на столик):

– Хочешь, испепелю?

Шульц:

– Уфф, детвора, ну давай, попробуй!

Взгляд огненных очей Джинна встретился с бездонной тьмой в черных очах Вольного каменщика: световые фотоны пламени канули в бесконечной тьме первозданного Хаоса.

Шульц:

– Слабак, как всегда! Охолонь, говорю, не то недолго тебе в этом теле ходить. Сейчас Петрович пивка холодненького принесет, остудим твою ярость, демон.

Джинн(испуганно):

– Не надо Петровича!

Шульц:

– Ух-ты, бух-ты! А кого надо?

Джинн:

– Пришли Моргенштерна, мне его песни нравятся!

Шульц:

– Это будет твое второе желание! Запомни, когда исполню третье, все твои силенки тщедушные мне перейдут.

Джинн:

– Зачем они тебе, Вольный каменщик?

Шульц:

– Чайник кипятить, пару приборов в лабе заменят ...

Джинн:

– Приведи Моргенштерна, с пивом, пожалуйста!

Шульц:

– Ну, как знаешь. (А сам подумал:"Где духу с пустотой всезасасывающей сладить? Надо бездуховность Моргенштерна ограничить малость, не то заломает дедушку").