Праздничный подарок

Хин с грохотом сверзился с лестницы, потому что назвать это словом «спустился» являлось бы большим грехом против истины. Поддел ногой некстати подвернувшееся ведро и метким ударом забил его в нишу в стене. Ведро еще какое-то время дребезжало от испуга, а Хин уже вылетел во двор, едва не отдавив хвост мирно спавшей дворняге. Но собака была пожилая, многоопытная, успела улетучиться с глаз долой до того, как Хин наподдал и ей. Досталось корзине с репой, которая сбежать не могла. Сначала Хин запустил репой вслед собаке. Затем еще пару раз в стену — белые брызги полетели во все стороны. Ухватил корзину за плетеные ушки и врезал ею о бочку с водой. Бочка устояла, ушки оторвались, репа раскатилась по лужам. Хин крутанулся юлой, подцепил одну из жердей подпиравших стожок сена, и ударил по корзине. Хрустнуло, и чей-то флегматичный голос из-под навеса пробурчал:

— Не поможет.

Будь Хин волком, шерсть по хребту у него встала бы дыбом до самого хвоста. А так он глухо зарычал, перебросил жердь из правой руки в левую и сделал шаг в темноту.

— Хм… — проворчала темнота. Из-под навеса вышел Бран, отряхивая солому с куртки. Глаза у Хина светились от злости, он раскрутил жердь, выписывая замысловатую восьмерку.

— Ага, — безмятежно кивнул Бран, стащил куртку и взял еще одну жердь, — с корзиной оно как-то не интересно.

Лицо Хина перекосило, палка засвистела над головой, пластая воздух на тонкие ломтики. Бран пошел боком, обходя рассвирепевшее начальство справа. Жердь в его руках ожила и легко прокатилась за спиной, перескочила из правой руки в левую, ушла подмышку, по лопаткам и, выскочив надплечом, снова оказалась в правой. Бран шевельнул пальцами левой руки, делая приглашающий жест. Хин ударил, дерево столкнулось с глухим звуком. Они заплясали по влажным плитам двора. Сначала медленно, присматриваясь к манере противника. Ритм ударов все нарастал, ноги выписывали сложные пируэты между рассыпанной в лужах репой. Свистел воздух, летели во все стороны брызги. Как бы ни казался грузен десятник, достать его было тяжело. Жердь либо проваливалась сквозь пустоту в том месте, где мгновение назад находился Бран, либо сталкивалась с умело поставленной защитой. Злость, так и не нашедшая выхода, все копилась в Хине, а она в бою плохая помощница. Неудивительно, что очередной выпад Брана Хин пропустил. Удар отбросил его на стог сена, вышиб из легких остатки воздуха. Палки, подпиравшие стог, хрустнули под спиной Хина. Стог распался, накрывая его ошметками сена, хлипкий навесик закачался.

— Все? — уточнил Бран. Вместо ответа Хин подскочил спиной, припал на одно колено. Левая рука с жердью ушла далеко за спину, правая, вытянутая вперед раскрытой ладонью к противнику, чуть покачивалась, как готовая к броску змея. Палка пошла обманчиво медленно, метя в плечо противника, но внезапно Хин подпрыгнул, перевернулся в воздухе, сменил руку и ткнул десятника в пах. Бран едва успел поставить блок. Жерди звонко столкнулись. Удар в полную силу не получился. Десятник все же согнулся, отброшенный к стене:

— Ах, ты сукин кот! — прошипел он, — мало тебе, по-взрослому, значит, хочешь. 

Жердь, врезавшаяся в пяди от головы пригнувшегося Хина, высекла фонтанчик белой пыли из стены. Оружие Хина, молниеносно просвистевшее над самой землей, заставило Брана высоко подпрыгнуть. Стук сталкивающихся палок стал совсем дробным, коричневая грязь летела во все стороны крупными каплями. Палка Хина подцепила Брана под колено. Но уже в падении десятник размахнулся, и его кулак точнехонько впечатался Хину в подбородок. Ослепительная вспышка света не дала Хину возможности насладиться зрелищем сидящего в луже десятника. Широко раскинув руки, он рухнул в ту же лужу, потеряв сознание на несколько мгновений. А когда открыл глаза, над ним стоял Бран, потирая ушибленную поясницу. Хин медленно сел. 

— Ну как? — с напускным сочувствием поинтересовался десятник, предусмотрительно наступив на палку, все еще зажатую в руке у Хина. — Теперь все?

— Прям легче стало, как в храм сходил, — Хин разжал руку и выпустил палку. Осторожно потрогал челюсть. — Как там жрец любит говорить? «И узрел грешник слепящий свет. И очистил душу свою от налипшей скверны».

— Да снизойдет на тебя благодать божья, сын мой, — прогудел Бран, передразнивая заунывные завывания замкового жреца. Вышло на редкость похоже. Хин засмеялся, все еще придерживая челюсть ладонью. Бран протянул ему руку, помогая встать.