Новая рецензия!

Когда рассвело, Модэ впервые поклонился Солнцу. Пока он с чашей молока в руках шёл вокруг священного огня по ходу светила, и произносил предписанные слова, в голову лезли воспоминания о том, как это делал отец, роились мысли, не связанные с ритуалом, и от них не удавалось избавиться. Оставалось надеяться, что Солнце простит молодому шаньюю эту небрежность.

Потом Модэ быстро поел, поговорил со своими тысячниками, удостоверился, что в ставке спокойно, дал им указания, затем вызвал к себе и выслушал людей, присматривавших за имуществом шаньюя. Старшему из них Модэ приказал разместить в жилищах охраны своих людей, а также расчистить в центре ставки место для новых юрт Чечек, дочери и их прислуги.

После отца осталось шесть наложниц. По обычаю они стали собственностью нового шаньюя. Этих женщин Модэ приказал поселить всех вместе, и объявить им, что если они найдут себе мужей в течение года, то шаньюй одарит их скотом и другим имуществом. Среди воинов нашлось бы немало желающих жениться на таких условиях.

Подумалось, что по меньшей мере трёх наложниц, или даже всех, убили бы и положили в могилу Туманя, если бы покойного правителя хоронили как полагается. Но отец уже лежит в земле, и тревожить его, а заодно дать возможность людям вновь взглянуть на изуродованное тело Модэ позволить не мог.

Затем он в сопровождении телохранителей проехался по ставке, убедился в том, что волнений нет, и направился к жене. Люди бросали на молодого шаньюя настороженные, боязливые взгляды, кланялись и спешили побыстрее исчезнуть с его глаз. Ничего, всё изменится. Когда Модэ выполнит свои обещания, народ станет уважать его, а не только бояться.

У жилища Чечек было многолюдно. Кроме её собственной прислуги здесь толпились люди из свиты князей Сюйбу. Видимо, сюда пожаловала Солонго, главная жена Пуну. Неудивительно, ведь для рано осиротевшей Чечек княгиня Солонго с детства была вместо матери.

Модэ знал, что старый князь Пуну уважает любимую жену и ценит её советы. Преподнося подарки главе рода Сюйбу, Модэ никогда не забывал и о Солонго.

Пообщавшись с Пуну, послушав свою супругу и её брата, Модэ уяснил, что Солонго, пожалуй, была прекрасной женой правителя — мать нескольких сыновей, умная, расчётливая, рачительная хозяйка огромного удела. Она взяла на себя часть дел предводителя рода: заботилась о том, чтобы сироты и вдовы не оставались без пропитания, устраивала выгодные брачные союзы для членов княжеской семьи, следила за сохранением запасов, за многочисленной прислугой, наказывала рабов за незначительные проступки и разбирала мелкие споры.

Хорошая, рассудительная жена, на которую спокойно можно оставить детей и хозяйство, когда уходишь на войну, нужна каждому мужчине, тем более правителю. Достойная воспитанница Солонго, Чечек уже доказала, что может справиться с властью и обязанностями хозяйки десятитысячного удела наследника, восточного чжуки.

Эти обязанности могли быть обременительны для Шенне, которая всегда жила вольно, и Модэ сомневался, что лиса вообще способна справиться с ними, пока не привыкнет существовать среди людей. Не хотелось возлагать на Шенне обычные, нескончаемые и нудные заботы — пусть она наслаждается лишь приятными сторонами её нового высокого положения.

Чечек ещё и залог верности Сюйбу. Союз с этим родом уже оправдал себя, и на него можно опираться и впредь. Недаром княжеская семья Лань притихла и не предпринимает враждебных действий, раз уж на стороне шаньюя сильные, многочисленные Сюйбу и Хуань.

Пуну не потерпит, если его племяннице и приёмной дочери выкажут неуважение, а значит, ей нельзя просто отдать приказ, как любой другой женщине. Значит, Чечек нужно улестить, уговорить терпеть рядом лису, ведь Модэ нужны они обе. В конце концов, у человека две руки, так почему нельзя любить и ценить двух жён, каждую по-своему?

Думая об этом, Модэ спешился и вошёл в юрту супруги. Радостно встрепенувшаяся при его виде Чечек была не одна. Княгиня Солонго, грузная, с лицом, подобным полной луне, густыми чёрными бровями и проницательными тёмными глазами, поклонилась шаньюю. Каждое её движение сопровождалось тихим позвякиванием серег, браслетов, многочисленных серебряных и золотых подвесок, бусинок и бляшек на высоком головном уборе и платье из расшитого золотом лилового шёлка. Пухлые пальцы княгини были унизаны перстнями с зелёными и синими камнями.

Сегодня наряд Чечек тоже был роскошным: её красивую грудь и тонкий стан облекал шёлк брусничного цвета, наряд украшали золото, бусины из сердолика, красной яшмы и рубинового стекла, в ушах блестели тончайшей работы серьги с яшмовыми подвесками. Красный цвет платья и головного убора подчёркивал нежный румянец на щёках Чечек и её сочные, яркие губы. От обеих женщин пахло привозными благовониями.

Понятно, к чему готовилась жена — Чечек вправе была ожидать, что сегодня её представят народу как новую яньчжи, главную и любимую супругу шаньюя. Модэ предстояло страшно разочаровать её.

Когда Чечек поздоровалась с мужем, Солонго почти пропела:

— О, великий шаньюй, приветствую тебя. Не только мы, но и Солнце и Луна возрадовались, видя тебя на престоле. Да хранит тебя Небо! Я заехала узнать, как чувствует себя твоя яньч…

Солонго осеклась и не закончила фразу, когда Модэ выразительно посмотрел на неё. Она не имела права титуловать кого-то яньчжи, пока сам шаньюй не назовёт так жену. Видимо, Солонго очень хотелось закрепить успех и положение приёмной дочери, присутствовать при её торжественном выходе к народу.

Модэ улыбнулся княгине и сказал:

— Благодарю, мудрая госпожа, за добрые пожелания. Надеюсь, ты и твои родичи здоровы и благополучны. Ты же не будешь возражать, если я воспользуюсь правом мужа и поговорю со своей женой наедине?

— Конечно, я оставлю вас, повелитель, — с улыбкой ответила Солонго и неспешно, с достоинством покинула юрту. За ней торопливо выбежали служанки.

— Как дочка? — спросил Модэ и услышал ответ жены:

— Она здорова и весела. Как ты сам?

Показалось, что в словах Чечек есть намёк на осуждение, и шаньюй сухо продолжил:

— Лучше, чем можно было ожидать. Ты знаешь о казни Басана. Он признался, что отец приказал тайком прикончить меня во время охоты. Боги рассудили иначе. Я успел первым.

Лучше раз и навсегда избавиться от сомнений и поговорить с женой откровенно. Модэ задал вопрос:

— А что ты думаешь об этом?

Чечек на миг прикусила нижнюю губу, вскинула подбородок и ответила, смотря прямо в глаза мужа:

— Ты объявил, что принёс жертву Великому Небу. Я верю тебе. Если бы ты не сделал этого, убили бы тебя самого. Боги сочли, что выжить должен достойнейший, и это ты. Я твоя жена, я клялась перед Солнцем и Луной быть с тобой вместе. Я всегда буду на твоей стороне и стану помогать чем смогу.

Эти слова ласкали слух, и Модэ тепло улыбнулся жене, привлёк ее к себе и обнял. Чечек спрятала лицо у него на груди и притихла, словно пытаясь укрыться в его объятиях от того, что ждало их снаружи. Той страшноватой действительности, в которой Модэ отцеубийца, а она его супруга, мать его ребёнка, и на них ещё может обрушиться гнев богов.

Да, недаром Чечек воспитана как жена правителя. Как Модэ стало понятно из обмолвок старого Пуну и его жены, Чечек с детства предназначали в супруги Модэ, как самую подходящую ему по родовитости, возрасту и красоте. Конечно, существовала вероятность того, что Модэ не дадут повзрослеть и жениться, но раз уж он вырос, то планы Сюйбу осуществились.

О таком возвышении мечтал каждый из трёх сильнейших хуннских родов: почётно, когда главной женой шаньюя и матерью его наследника становится женщина твоей крови. Если преемником Модэ станет сын Чечек, он тоже будет править, опираясь на родичей по матери, и Сюйбу сохранят своё привилегированное положение.

Ради такого почёта и будущих привилегий покойный Басан пошёл на преступление, приказал отравить мать Модэ, и отдал свою дочь в жёны Туманю.

Если Чечек сочтёт себя обиженной возвышением лисы и пожалуется родичам, то Шенне может грозит опасность. Надо действовать очень осторожно.

Модэ разжал объятия, заглянул в глаза жены и произнёс:

— Я люблю тебя, Чечек, мой нежный цветок, сильная, храбрая госпожа. Ты меня понимаешь, как никто другой. Верю, что ты поймёшь меня, даже если мне придётся сделать то, что тебе может не понравиться.

Чечек удивлённо распахнула глаза.

— И что же мне может не понравиться?

Вздохнув, Модэ начал:

— После казни Басана правители Лань возненавидели меня ещё больше. Они способны развязать кровавую войну между родами на радость нашим врагам. Представляешь, как порадуются нашим усобицам юэчжи и дунху? От вооружённого выступления братьев Лань удерживает только то, что в моих руках их сестра.

Модэ прошёлся по юрте, продолжая объяснять:

— Сарнай моя заложница, но держать её бесправной пленницей долго нельзя. Это опорочит мою и рода Лань честь. Мне придётся жениться на Сарнай.

Чечек тихо ахнула, но признала:

— Обычай это позволяет. Но ведь ты и Сарнай ненавидите друг друга?

Усмехнувшись, Модэ ответил:

— Любовь в браке не обязательное условие.

Услышав это, Чечек вновь прикусила губу.

Модэ продолжал:

— Мы с Сарнай поженимся, и её братья будут вынуждены соблюдать мир. Честь рода Лань ущемлена казнью Басана. Если я хочу покорности от Лань, мне придётся восстановить их честь, окружив почётом жену из их рода.

Тихо и осторожно шаньюй продолжил:

— Мне придётся назвать Сарнай своей яньчжи.

Чечек отшатнулась. Она на миг отвернулась, её карие глаза повлажнели. Она явно готова была расплакаться и крепилась из последних сил. Нежный, но сильный цветок.

Модэ привлёк жену к себе и обнял, нашёптывая:

— Так надо. Чтобы избежать междоусобной войны, я и волчицу ублажил бы. Милая, это ненадолго. Сарнай станет только называться моей яньчжи, а настоящая власть будет у тебя. Только ты сможешь распоряжаться моим имуществом, быть хозяйкой моих владений. Я доверяю только тебе. У нас есть дочь, а потом родятся сыновья.

Модэ хотел пообещать, что его наследником станет сын Чечек, но вовремя прикусил язык: не стоило так забегать вперёд. Сына может родить ему и Шенне.

Чечек выскользнула из объятий мужа, смахнула с щеки всё-таки пролившуюся слезинку и глубоко вздохнула, прежде чем произнести:

— Я поняла тебя, Модэ. Ты поступишь, как пожелаешь, во имя мира в стране. Я обещаю сохранить мир в нашей семье и попытаюсь ужиться с Сарнай, хотя это будет трудно. Только предупреждаю, я стану терпеть её лишь до тех пор, пока она не попытается унизить меня или обидеть нашу дочь!

— Я объясню ей, как следует себя вести, — пообещал Модэ, едва сдерживая радость.

Кажется, обошлось без рыданий и воплей. Какое счастье иметь умную жену!

Модэ повторил, что у Сарнай будет только титул, а истинной повелительницей владений шаньюя станет Чечек. Он вынул из-за пазухи и вручил супруге кожаный мешочек с китайским бронзовым зеркалом и горстью доставленных издалека драгоценных камней: бирюзы и нефрита. Пусть она закажет украшения с этими самоцветами по своему вкусу. Чечек приняла подарок равнодушно, сухо поблагодарила.

На прощание Модэ поцеловал жену, пообещал, что скоро она сможет перебраться в новое жилище в центре ставки и вышел. На пороге он оглянулся и успел заметить, как Чечек схватила со столика мешочек с подарками и с размаху швырнула в стену. Модэ счёл за лучшее побыстрее опустить за собой дверной полог и уйти — пусть жена справится со своим гневом сама.

Уезжая, шаньюй увидел, как ожидавшая неподалёку княгиня Солонго ринулась в юрту к Чечек. Несомненно, женщины обсудят новость, всласть перемоют кости ему и Сарнай, выговорятся, могут поплакать.

Модэ не сомневался в том, что Чечек сдержит обещание и будет соблюдать приличия, смирится с решением мужа жениться на мачехе. Вот бы ещё и Пуну принял это решение, не обиделся бы. С ним Модэ предстояло увидеться очень скоро, во время застолья с избранными главами родов.