РАЗДЕВАЯ ЭМИЛИ ДИКИНСОН

Сначала палантин из тюля 

легко снимаю с плеч, кладу 

на деревянный стул, на спинку.

Потом чепчик: 

легонько потянув, развязываю бантик. 

Дальше белое платье до пят, штука посложнее,

с пуговицами из перламутра вдоль спины: 

их столько,и таких мелких, что, кажется,

 вечность проходит,прежде чем могу руками развести складки

(так пловец разводит воду)

и скользнуть вовнутрь.

Я соскальзываю в апатию и Билли Коллинз тщетно пытается вывести меня из ледяного сна. -20, снег и ветер, на табло "Время прибытия неопределенно", но нас, еще не потерявших надежду, осталось немного. Остальные добираются на собаках. Ибо французские поезда, чудо инженерной мысли, не работают в наших снегах. Впрочем, чудо не работает задолго до рельс. Неожиданно автомат выжимает у меня шесть долларов вместо трех, но тут же оказывается, что проход на платформу бесплатный, ибо ничего не функционирует, ибо был дождь, потом снег, потом температура упала, и я, и другие - мы засыпаем на платформе в ожидании поезда.

Хрупкие ласточки не справляются.

Мне, вероятно, следует отметить,

что она стоит неподвижноу открытого окна, 

в спальне наверху,глаза - раскрыты шире, 

чем обычно,и глядит вниз, на сад

;одежда белой лужей под ногами,

на твердой древесине пола.

А в поле снег. И нас в набитых трамваях болтает
Нас мотает одна маята
Нас метро то и дело глотает

Но мы проезжаем пару остановок и нам сообщают, что поезд на встречной встал, что будет дальше, непонятно, так что, народ, приготовитесь к худшему. Вас не довезут. Помните, как коров не довезли? Вы там же. 

Мы ждем. 5 минут. 10. На двадцатой (а куда нам, "И я по шпалам опять по шпалам" - не получится, там, осторожно, высокое напряжение) нам наконец говорят что на следующей станции мы сойдем и будет таки трава по пояс... То есть, мы должны ждать, а этот поезд поедет обратно. Но если мы не хотим ждать, то Убер всегда рядом, Убер - лучший друг, и у нас два выхода - либо Убер-такси довезти до работы, либо Убер-еда " чтобы мы не передохли с голоду ожидая следующую ласточку".

Здесь нельзя оставить без вниманья

всю сложность женских нижних одеяний девятнадцатого века: 

я пробираюсь,как полярник, через крючочки, 

кнопки и застежки,бретельки, вставки из китовой кости;

держа курс на айсберг ее наготы.

-20 с утра - это сущий пустяк. -45 это тоже ерунда первые 10 минут.  20 минут - ну ладно, пережить можно. Но мы иногда ждем на станции по часу, и почти ничто на этой станции не защищает от ветра или холода. Почти. На конечной от ветра при -45 не защитит ничего вообще. Мы все скоро будем полярниками. Будем промышлять на тюленя. Живут же люди на крайнем севере - чем мы хуже? Выживем. Только мэрию сожжем, а так - выживем.

Позже я записал в блокноте,

что это было словно "верхом на лебеде в ночи", 

но, конечно, всего рассказывать не буду -

как она закрыла глаза на сад,

как волосы рассыпались, лишившись заколок,

как неожиданно замелькали дефисы,когда она заговорила.

Вздох. Fucking shit de calice de tabarnak....Идеальная поэзия всегда на грани безумия и всегда спасает от безумия. Когда по катку как фигурист доезжаешь до платформы где добрая тысяча жмется друг к другу пытаясь согреться, понимаешь: ничто в этом мире не согревает так как душа близстрадающего рядом...