Понедельничные отсылки

К флэшмобу об отсылках от Руслана Бирюшева.

Порция отсылок к Толкину и к кельтской мифологии из впроцессника.

Сказать, что Танька страдала от отсутствия астрономии в расписании своих занятий, было бы, конечно же, преувеличением. У нее ведь была своя Вселенная – необъятный и полный неразгаданных тайн мир живой природы, непрестанно открывавшийся перед ней всё новыми и новыми гранями. И все-таки небесные светила манили ее – и это было немудрено. Благодаря сидовскому зрению Танька видела их во множестве даже среди бела дня, а в сумерки и ночью была в состоянии разглядеть на небе гораздо больше звезд, чем это было доступно обычным людям.

Но еще важнее было другое. Эльдар, «звездный народ», – так звались сиды в принесенных из другого мира историях – не то сказках, не то легендах о Срединной Земле и Заокраинном Западе. Истории эти совершенно точно были вымышленными, в другом мире их придумал один почтенный университетский мэтр, знаток древних языков и старинных легенд. И тем не менее Таньке упорно чудились в них отзвуки очень давних, но все-таки реальных событий. При этом истории, придуманные мэтром, совсем не походили на ходившие среди бриттов и гаэлов предания о народе Гвина ап Ллуда и племенах Дану – и, быть может, именно поэтому так привлекали Таньку. Эльдар не выглядели в них ни беззаботными весельчаками, ни зловредными проказниками, ни вероломными обманщиками. Они не заманивали доверчивых путников в полые холмы, не похищали человеческих девушек, не подменяли детей. Нет, в историях мэтра эльдар были совсем другими: они представали то мудрыми и великодушными правителями, то великими мастерами и художниками, то могучими воинами и чародеями, и даже изредка встречавшиеся среди них злодеи казались возвышенными и по-своему благородными. В детстве Танька была готова слушать об эльдар часами, мучая бесконечными расспросами почти всегда усталую и, как она сейчас догадывалась, вовсе не разделявшую ее восторгов маму. И даже теперь, когда она вроде бы повзрослела и научилась отделять вымысел от реальности, в ее сердце всё еще теплилось тайное чувство сопричастности звездному народу. То же, что истинное его название когда-то открылось ей в сновидении и лишь потом было подтверждено мамой, по-прежнему казалось Таньке непостижимой загадкой, почти чудом.

Чувствами и мыслями этими она, впрочем, давно ни с кем не делилась – чтобы избежать и лишних вопросов, и возможных недоразумений. И все-таки, замечая на небосводе крохотный серпик Венеры, Танька каждый раз вспоминала о звездном корабле Эарендила; ковш Большой Медведицы по-прежнему был для нее в глубине души Серпом Валар, а созвездие Ориона – Небесным Меченосцем. Так что когда Иосиф подвел их с Олафом к крохотной дверке в дощатой стене, сердце у нее невольно затрепетало.