Теперь ещё и оборотни

Писать некогда, некогда совсем. Так всегда бывает, когда все придумаешь и история жгет душу, сидит в голове. Ты ни спать не можешь, ни думать о чем другом, а некогда. Вот что ж ты будешь делать. 

Внезапно в мою творческую жизнь вошли оборотни. Не читала про них никогда особо, да и не писала. А вот постучались и вошли. 

Как их ещё называют, неофит? Да! Надо хоть с матчастью познакомиться, раз уж мне теперь с ними жить.) 

***

(фрагмент)

Чогер спал плохо. Всю ночь то баюкал больную руку, то укутывал девочку своим одеялом, жарким от, согревшегося, наконец, в натопленной избе, тела. Проверял, дышит ли его находка. А когда убедился, что кожа ребёнка потеплела, то забылся. Уснул, как провалился.

Ему приснился сон, некогда бывший верным спутником ночи, а потом отпустивший и почти забывшийся. 

Он на пристани. Снова голый. Дует теплый, тревожный ветер, какой случается только в день летнего луностояния. Рядом с ним, на краю причала - такие же четырнадцатилетние мальчики и девочки. Все прикрывают наготу руками, трясутся от страха. И Чогер трясется, но еще он косится на Рею, совершенно сраженный ее развевающимися на ветру волосами, голыми плечами и белыми бедрами. Рэя прекрасна, Чогер давно влюблен. Именно поэтому ему страшно меньше, чем другим. До полуночи всего пять минут. Но они длятся вечность. Есть время рассмотреть Рэю. 

Чогер уверен, что его минует, вот просто уверен и все. Он боится за Рэю. 

Минуты идут. Там, за белой линией мела, за спинами голых детей - взрослые. Он затылком слышит их напряжение, молитвы. Слишком тихо, только шелест воды о прибрежные камни. Да порой кто-нибудь из ребят глухо всхлипнет или хохотнёт от страха.

Чогер видит луну. Ту самую,  что так любит дразнить людей. Луна замерла в звездном небе, тоже считает минуты, ждет.

И потом происходит это. Первый крик. Первый всплеск. 

Перекидываться с непривычки страшно и больно. Особенно когда надеешься, что с тобой этого не произойдет. Не с тобой. Уж точно нет.

Тело Чогера будто сломалось, каждая частичка его внутренностей загорелась огнем. На миг, отпустило и снова. Он увидел, как ноги срастаются, и как каменная пристань приближается к лицу, глаза помутились, голова треснула обо что-то твердое и когда он сумел моргнуть, мир стал совсем другим - широким, словно он мог видеть спиной, мутным, словно на лунную пристань напал туман. И враждебным. Отныне мир будет для мальчика таким. 

Он катился по камням, как скользкое мыло, имея отчаянное желание ухватиться, остановить падение. Но рук не было и не было ног. Его спеленали, пленили. Вздохнуть не удавалось. Он кричал внутри. Скулил, звал на помощь. Тишина внутри, тишина снаружи, ни звука. Ни одного. Даже всплеска.

Волна тотчас подкинула упавшее тело на поверхность. Надо было замереть и начать работать ногами. Хвостом. Набрать в жабры воды. Так учили старшие. Чтоб они все провалились!

Чогер замер, открыл жабры, качнул хвостом, и легко поплыл прочь от пристани, в глубокие воды.  Прочь от позора, от семьи, от Рэи, которая ( он видел из воды ее силуэт) осталась стоять на пристани, среди немногих счастливчиков.

Чогеру снилась мутная вода, зубастые рыбы, цепкие водоросли, опасные животы рыбацких шхун, снился первый восход солнца, увиденный через толщу морской воды. 

Снова и снова он переживал миг, когда судьба не выбрала его фаворитом,  и когда он сам, еще совсем ребенок, выбрал из оставшихся вариантов - свой. 

Чогер не вернулся. На исходе луностояния серные ведьмы собрали восемнадцать перекинувшихся обратно испуганных ребят и увезли с собой.  Двоих не досчитались. Обычное в общем-то дело. Море, есть море. 

С тех пор прошла почти четверть века, но тот день Чогер переживал снова и снова.