Когда нехрен делать

Капитан Чен пришел в себя минут на сорок позже, чем техник Леллан, еще полчаса у него ушло на то, чтобы худо-бедно восстановить контроль над конечностями, справиться с тошнотой, головокружением и резью в глазах. 

Нейроимплант молчал, его словно не было и без постоянного потока информации капитан чувствовал себя более слепым, чем если бы у него вырвали глаза. Техник, который перенес прыжок словно был пилотом-межзвездником, пытался ему помочь, но получалось не очень. Оба не понимали, что делать, ни у одного из них не было опыта межзвездных прыжков, а то, что говорили об этом во время обучения на пилотов они не особо и запоминали – к чему, если шансов на межзвездный перелет не было никаких. 

Как оказалось – зря. Звезда, которую было видно через обзорный иллюминатор, не была красной Гидрой, скупо гревшей Колонию Астрей, не была она и белым солнцем Авалона, к которому должен был лететь грузовоз. Звезда была похожа на Солнце старушки Терры, но оно ли это, было непонятно. Не было видно разгонных станций в зоне выхода червоточины, радар не обнаружил вообще ничего похожего на корабли. Радиоэфир тоже был девственно чист. 

- Ты вызывал грузовоз? – капитан попытался устроиться в кресле поудобнее. 

- Тихо. Никто не отвечает. – Джонни побарабанил пальцами по кнопкам на приборной доске, вбивая какие-то команды. Получалось у него на удивление быстро, Джонни был одним из редких фанатов консолей, порой предпочитавших вбивать команды вручную, а не через нейроинтерфейс. Чену это всегда казалось глупостью и позерством, но сейчас он был рад, что с ним именно Леллан. 

- Семнадцать лет, Джонни, вот уже семнадцать лет я работаю на бустерном корабле. – Джабир Чен сидел в кресле пилота ссутулившись, словно семнадцать лет разом легли ему на плечи всей своей тяжестью. – Ни одной аварии, но одного происшествия, клянусь Аллахом! 

- То, что с нами произошло – не случайность. – Джон Леллан тряхнул своими рыжими волосами, единственным наследием, доставшимся ему от ирландских предков, развернул на голографическом экране анализ повреждений, рядом открыл диаграмму ускорений корабля, погрузился в их изучение. Его нейроимплант уже «пришел в себя» после прыжка, чего нельзя было сказать о нейроимпланте капитана. – Есть связь с грузовиком… Ах ты ж… 

- Что ты хочешь сказать?

- Они отстрелили пассажирский модуль и вышли за пределы зоны взаимодействия с грузовозом. Червоточина захватила нас вместо пассажирского модуля. Кажется, я понимаю, почему они это сделали. 

- И почему же?

- Смотри, видишь? Вот график скорости, ускорения… Кто-то изменил программу, корабль должен был влететь в зону входа на слишком большой скорости… Мне не показалось, мы действительно шли со слишком большим ускорением. Мы и правда влетели в червоточину слишком быстро. 

Джабир отвел глаза – слова о слишком высоком ускорении на разгоне грузовоза он воспринял как нытье неопытного техника, велел  ему заткнуться. На разгонной станции не ошибаются, ее ИИ самый мощный во всей системе Гидры, где простому технику тягаться с ним и десятком обслуживающих его диспетчеров? 

- Зачем им это? Кто мог на это решиться? 

- Не знаю… Может быть корабль хотели перенаправить корабль куда-то. Может просто хотели, чтобы он вышел из червоточины дальше расчетной точки выхода. Если его там ждали, времени до подхода патрульных кораблей вполне хватило бы для грабежа. Если уж те, кто это сделал, смогли влезть в работу разгонного ИИ, получить списки груза для них не проблема точно. Теперь это уже не важно. Важно, что они ошиблись. – Джон задумался, вглядываясь в графики, не обращая внимания на замершего в кресле Джабира. Капитан уставился в иллюминатор, практически не моргая, лишь едва заметно раскачиваясь из стороны в сторону. 

- Проклятье, у нас даже детектора червоточин нет, я могу лишь теоретически предположить где зона входа. Самое херовое, что у нас не хватит топлива и реактивной массы для разгона всего грузовоза. – Джон отстегнул ремни, прижался лицом к иллюминатору, глядя на громаду грузового корабля. – Остается надеяться, что грузовоз был заправлен, а не надеялся только на бустеры. 

- Это нам тоже не поможет – отозвался Джабир и достал из кармана четки. 

- Посмотрим. – Джон обернулся к капитану: - Нужно добраться до ядра грузовоза, подключиться к его ИИ. Скафандр и ранец у нас есть. 

Капитан помотал головой, что-то бормоча. Из всего, что он сказал Лелланд уловил только имя Аллаха. Не сказать, чтобы он был совсем уж атеистом, но особой религиозности за ним не водилось, поэтому понять капитана ему было непросто. Еще через пару минут техник понял, что ждать помощи от Чена бесполезно.

Некоторое время он стоял, глядя на грузовоз, перебирая в голове все, что помнил про червоточины и теорию Черенкова. Вряд ли в буферной памяти ИИ их корабля есть прикладные программы для расчета червоточин, да и информации о них скорее всего нет. 

«Вы можете получить любую информацию из Сети, достаточно лишь подумать». Бывший студент технологического университета прекрасно знал, что это не так, найти в сети нужную информацию крайне непросто, чтобы пробиться через рекламу, мириады упоминаний об интересующем тебя предмете, чтобы найти достоверную информацию нужно понимать, что ты ищешь и уметь думать. Еще одна проблема в том, что большая часть важной информации скрыта фильтрами приватности, правами доступа, запретами правительства. Даже будь у него доступ к Сети, не факт, что ему удалось бы найти то, что нужно. 

Но Сети  нет, а это означает, что надеяться придется только на то, что есть в голове и в памяти импланта. Радовало одно – в момент прыжка через червоточину, когда ИИ бустера отключился, аварийная защита отключила двигатели всего роя бустерных кораблей. А это значило, что грузовоз вместе с бустерными кораблями так и болтаются в точке выхода. 

Выйти в открытый космос оказалось страшнее, чем он думал. Стоило шлюзу закрыться за ним, пришло осознание, что он наедине с бесконечностью, что никто ему не поможет. Капитан даже не заметил, что он готовится выйти из корабля, не заметит и что он не вернулся, случись что. Ремонтный «паук» выползший из шлюза следом за ним, вцепился в буксирную ферму, бодро помчался по ней, перебирая металлопластовыми конечностями. Тонкий буксирный трос, закрепленный на кольце возле шлюза казался похожим на паутину. На деле волокно из которого он был изготовлен было куда крепче шелка, во всяком случае в космосе. 

Джек пристегнул карабин к тросику и двинулся вперед, перебирая руками по ферме. По мере приближения к грузовозу появлялось едва ощутимое ощущение тяжести. Он понимал, что на самом деле это самовнушение, даже на поверхности грузовоза весом в миллион тонн притяжение слишком слабо, чтобы человек мог его ощутить. 

Поиск ремонтного ядра грузовоза занял не слишком много времени, к счастью он знал, где его искать. Архитектура грузовозов, даже построенных в разных мирах, в целом сходна. Если не говорить о технике с Ина и Ангкора. И там и там все не как у людей. 

Кодовый замок сдался на второй попытке – после слова «Пароль» он набрал qwerty и шлюз открылся, впуская его. Анализатор скафандра подтвердил пригодную для дыхания атмосферу, и Джек снял шлем, устроился в одном из кресел. В модуле пахло пылью, озоном и еще чем-то непонятным. Не сказать, чтобы приятно, но терпимо. 

Он подключился к информационной сети корабля, погрузился в массивы данных. Топливо и реактивная масса на грузовозе были. В грузовых модулях можно было найти и воду и пищу, причем столько, что ему и Джабиру хватит на несколько жизней. Вряд ли долгих, невесомость убьет их за несколько лет, но хотя бы не придется умирать от голода и жажды. 

Когда он вернулся на бустер и сообщил о находках Чену, тот лишь кивнул, продолжая молиться. Джек пытался говорить с ним, объяснять, что ситуация далеко не безнадежна, хотя сам в это не особо верил, но ответа не добился. Джек уговорил его поесть и засел за расчеты, изредка прерываясь, чтобы проконтролировать перекачку топлива и реактивной массы на буксиры. Через неделю он понял, что достиг предела своих возможностей. Своих и ИИ бустера. 

По его подсчетам, если разогнать бустерный корабль до предельной скорости, то его энергии должно хватить для входа в червоточину, разумеется, если червоточина ведет не слишком далеко. Еще день ушел на расчет разгонной траектории автоматического бустера, и, наконец, запустил буксир номер девять. Девятку он считал счастливым числом с детства, с той самой поры, когда запомнил, что у него день рождения девятого числа девятого месяца. Девятого – день радости. Такие дела. 

На разгон, разворот с использованием гравитации планеты, газового гиганта с несколькими десятками спутников, корректировку курса и подлет к зоне входа червоточины у буксира ушло почти два часа при ускорении в двадцатьдевять же. Это, по сути, был его предел – на таком ускорении бустер вырабатывал всю реактивную массу. Если этого не хватит… Джек старался не думать о такой возможности. 

Связь с бустером пропала за примерно за десять секунд до точки, в которой по расчетам Джека он должен был войти в червоточину. На корректировку расчетов и подготовку второго буксира ушло еще четыре дня. Следующие получалось готовить быстрее. Каждый раз скорость входа в червоточину снижалась, каждый раз бустер исчезал. 

На всякий случай он записывал свои расчеты на флешки, которые оставлял в отсеках автоматики бустеров. У него было двадцать три попытки. После того, как кончатся автоматические бустеры, ему придется попытаться совершить прыжок на своем бустере. К тому времени, когда бустеры закончатся, будет понятно с какой минимальной скоростью можно войти в червоточину и получится ли разогнаться до нее, не сдохнув от перегрузок. 

Дней через двадцать он понял, что смердит не хуже Джабира, переставшего даже умываться. День он потратил на наведение порядка, то, чтобы помыть Джабира и помыться самому. Шен сопротивлялся, но как-то вяло, неохотно. В отличие от Джека капитан только ел, пил, спал и молился, пренебрегая даже необходимой в невесомости гимнастикой. Расшевелить его не удавалось, даже для того, чтобы кормить приходилось прилагать усилия. 

Еще через неделю он проснулся от того, что Шен пытался его задушить, крича что-то на смеси китайского и арабского. Джеку удалось связать его. Джабир бился, кричал, отказываясь от еды и питья. Ничего осмысленного Джеку от него добиться не удалось. Возможно врачи могли бы помочь капитану, но врачи были неизмеримо далеко. Спал Джек теперь урывками, ему постоянно казалось, что Джабир вот-вот освободится и откроет шлюз или снова попробует его задушить. На третий день после того, как капитан обезумел, он осознал себя стоящим рядом с ним с тяжелым ключом в руке. Убийство казалось ему великолепным решением всех проблем. 

- Есть там кто живой? На Гаявате, отвечайте! 

Он перевел взгляд на приборную доску. На экране вызова Джек увидел лицо обращавшегося к нему человека, довольно узкое, с пронзительно-синими глазами, немного угловатое, создававшее ощущение непререкаемой воли. Керроанец. 

Техник рванулся к панели, слишком резко, не рассчитав движение, ударился о кресло. Уже хлопнув по кнопке ответа он понял, что мог бы этого не делать, но последнее время он слишком многое делал вручную и начал отвыкать от использования нейроимпланта. 

- Здесь Гаявата! – закричал он, склоняясь к камере. – Мы… Мы живые! 

Он некоторое время молчал, глядя на керроанца, а потом едва слышно выдохнул:

- Помогите… Кажется Шен спятил.