Что такое шедевр

Доброго всем дня! А давайте поговорим сегодня на тему литературную. Что такое шедевр, как вы считаете? 

Далеко не каждое произведение даже гениального автора гениально. «Мастер и Маргарита» - шедевр, а «Записки юного врача» - роман неплохой, но вполне обычный. «Жерминаль» и «Нана» Золя шедевральны, а «Мечта» - довольно проходной роман.

На мой взгляд, неординарность – это первый признак шедевра. Художественное ли это произведение, музыкальное, картина это или балет, или же архитектурное здание. Вот смотришь и понимаешь – такого я еще не видел. Причем это ощущение возникает с первого взгляда, с первых строчек, если речь идет о книге. Произведение может быть сложно воспринимаемым, трудночитаемым, может быть скучно, потому что надо ломать мозги, а может захватить с первых же строчек, но человек понимает - такого он еще не видел. Необычность будет во всем – начиная от стиля и заканчивая композицией и героями. Язык произведения – не просто гладкий, когда скользишь без всякого напряжения, с приятно выстроенными для слуха мелодичными фразами – нет, фразы будут цеплять – непривычными словосочетаниями, острыми, дерзкими, мыслями - опять-таки острыми и неожиданными.

«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».

«В белом плаще с кровавым подбоем» – 99 литераторов из ста эту знаменитую фразу построили бы так: «в белом плаще с красной подкладкой». Чувствуете разницу? Кровавый подбой бьет по глазам, этот оборот прекрасен, и он здесь не просто так, он предвещает кровь Га-Ноцри, которого пятый прокуратор, струсив, отправит на Лысую гору.

Или первая же фраза в книге: 

«В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан. Первый из них – приблизительно сорокалетний, одетый в серенькую летнюю пару, – был маленького роста, темноволос, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а аккуратно выбритое лицо его украшали сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках».

Не на закате, не к вечеру – «в час жаркого весеннего заката». На персонаже не пиджак-брюки, - «серенькая летняя пара». Шляпа «пирожком» и «приличная». Очки не большие или огромные, а «сверхъестественных размеров». Белые брюки не мятые, а «жеваные». 

То есть обычный средний литератор выстроил бы этот абзац примерно так: 

«Жарким весенним вечером, когда горел закат, на Патриарших прудах появились двое граждан. Первому, в пиджаке и брюках, было около 40 лет. Он был маленький, полный, с темными волосами и лысиной, и держал в руке почти новую, похожую на пирожок, шляпу. Гражданин недавно побрился, на носу его были большие очки в черной роговой оправе. Рядом шел широкоплечий рыжий молодой человек в ковбойке, помятых белых брюках и черных тапочках, его клетчатая кепка съехала на затылок, и волосы растрепались». 

Я выбрала самые распространенные слова и самые распространенные обороты. Слово «роговой» - хоть и не общеупотребительное, - оставила, а ритм примерно такой, как в наглаженных средних текстах, и отличается от булгаковского – слегка отрывистого, чеканного. Как говорится – почувствуйте разницу. 

В трех предложениях Булгаков не просто обрисовал персонажей, он дал им емкую характеристику, еще не начав ни диалога, ни действия. От первого героя буквально веет респектабельностью, второй – расхристанный нагловатый юнец. Обоих мы знаем.

«И тут знойный воздух сгустился над ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида». Гражданин не появился, а соткался, и был он не странный, а «престранного вида». Вот эта игра словами и выдает мастера. 

«Я нравлюсь юной красоте бесстыдным бешенством желаний». Вялый оборот, который употребил бы литератор средней руки «я нравлюсь, потому что сильно желаю» гениальный поэт заменяет на бешенство желаний, да еще бесстыдное – ярко, сочно, наотмашь. 

Вот Набоков, которого не любят и боятся за чрезмерную яркость текста, для многих утомительную: «комар, который, присосавшись к его ободранному колену, поднимал в блаженстве рубиновое брюшко». Не укусил в колено, а присосался, поднимая рубиновое брюшко, да еще в блаженстве. 

Все эти мелочи делают текст, и именно они делают произведение шедевром. 

Игра словами, неожиданные, неординарные мысли. Тот же Булгаков: «Рукописи не горят». Пушкин:

«Чем меньше женщину мы любим, 

Тем легче нравимся мы ей…»

Толстой:

«Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему».

Вот Крылов, наш гениальный баснописец, который останется в веках, потому что столько афоризмов, ставших народными поговорками, не выдал ни один русский писатель. 

«Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».

«Ай, Моська, знать она сильна, коль лает на слона».

«Кукушка хвалит петуха, за то, что хвалит он кукушку».

Неординарная обработка спасает любой, самый заезженный сюжет. Тьма рыцарских романов ходила во времена Сервантеса, а остался один «Дон Кихот», книга ехидная и печальная. Вроде все как обычно, рыцарь едет на поиски приключений, но что это за странный рыцарь, и что это за приключения?

Романов, где дамочка загуляла от мужа, тьма-тьмущая, а «Мадам Бовари» - единственная, - как и «Анна Каренина». Нетривиальная подача главной героини - такой никогда раньше не было - превратила роман «Унесенные ветром» из любовной истории в талантливое произведение. Джейн Остин только и делала, что писала ЛЫР, но идеальный стиль, ирония и правда жизни спасают ее романы, они и по сей день актуальны.

Правда жизни – это второй признак шедевра. Императоры, принцы и русалки Андерсена – его персонажи, как бы он их не обзывал – королями, кротами, кубарями, солдатами и пр., - были обыкновенными людьми и жили на соседней улице. Он писал о таких же людях, как и мы;  его сказки шедевральными делает не только богатая фантазия, но и узнаваемость персонажей. Банальный адюльтер, обрисованный Толстым с максимальной точностью, стал одним из лучших романов в мире. С максимальной правдоподобностью ведет себя Сатана у Булгакова, он не добр, это зло в ярчайшем его воплощении, и именно реалистическая точность этого фэнтези превращает его в шедевр. 

Третий признак шедевра – мысль, заложенная в произведении. Вообще главное в любом произведении – это не сюжет, то есть не «про что», а содержание – «о чем». Если можно ответить на вопрос: о чем произведение, - значит, вещь безусловно талантливая. Если нет – увы. О чем «Анна Каренина»? Нет, не вот это подробное: один чувак влюбился в тетку, а она была замужем, они стали встречаться, а потом она рассказала мужу и ушла из дома, а чувак любил ее все меньше, и вот она кинулась под поезд. Нет! Роман «Анна Каренина» об опасностях адюльтера, а «Воскресение» - о российской пенитенциарной системе, а «Война и мир» о том, как война меняет человека. Ультрареалистичный «Евгений Онегин» - о человеке, не умеющем прижиться в этом мире. «Мастер и Маргарита» - о двойственности зла, которое, наказывая недобрых, тем самым причиняет добро, и т.д.

Если ответа на вопрос нет, если, кроме размытых фраз, общих формулировок, годных на двенадцать книг из дюжины, или банального пересказа сюжета, ответить нечем, произведение посредственно.  

Итак, любой шедевр держится на трех китах: яркий стиль плюс острые мысли, самый низменный реализм и четкая мысль, заложенная в произведении. А по-вашему, что является признаком шедевра или просто талантливого произведения?