Старая книжка и цифровое слово

Недавно среди траурных лент новостей на ютубе поймал беседу двух интеллигентных людей, приподнявшихся над тревожными реалиями сегодняшнего дня. Пир духа на полтора часа сознания, уставшего от рек крови и отражений чужой боли экранно.

Разговор шёл о литературе, о ментальности, умении принимать все, по принципу фотоаппарата. Принимать, а не ранжировать. Разговор был о раннем и позднем Горьком, тема, которая удачно вписалась в сегодняшнюю делёжку свои/чужие. Вывод о том, что проживая жизнь, человек может поменять свои установки на диаметральные под гнетом обстоятельств, как бы, если не примиряет с этим, но позволяет воспринимать одного и того же человека с позиций "был и стал". И с одним, близким можно остаться, а с изменившимся - отстраниться, соединив их обоих в ком-то другом...

Давно не держал в руках бумажную книгу. Старая тоненькая, вроде брошюрки, какой-то частной типографии периода возвращенного капитализма (1991 год издания, тираж 200 000) книга коротких рассказов Андре Моруа. На обложке - цена уценки, куплена была в букинисте. За время амортизации искусство подешевело на рубль. Стоила 6 рублей, а на развале — 5. Читая новеллу о Байроне и леди Спенсер, вспомнил старое, еще на простынях экранов Советского Союза, просмотренное кино по схожему сюжету. Такая стрела времени прошила страницы, где типографский шрифт уже скачет, особенно на союзе "как". По ощущениям - образ, мой внутренний из прошлого харизматичного гения, как-то осел, расплылся и растворился. Перестал быть цельным. А вот впечатление о том фильме и его героях - оказалось сильнее.

Рассказ и кино немного расходятся в подаче темы. У Моруа некий внутренний сарказм по отношению к обронзовевшим памятникам: там образ поэта всего лишь заставка или фон для иронии над леди Спенсер и её чопорными потомками, гордящимися тем, чего не было. И писалась новелла не ради Байрона, а чтобы озвучить одну из тем вечной войны гендеров: женщина простит почти любое вероломство, но никогда не простит отказа в близости, которой она ждала...Странный дрейф из области высоких отношений (так было в кино), в пучину почти физиологии у Моруа. Но, судя по предыдущему посту о белой вороне мести, это не женское, а общечеловеческое - душевная боль сильнее физической. Отказ в праве быть поэтом и художником миру стоили второй мировой...

Рассказ Моруа называется "Биография". Пойду поищу фильм. Нашёл: "Леди Каролина Лэм" (1972).

И да, ещё...Как своеобразно пробились лекала сквозь века. Как и у Моруа, снова леди Спенсер и сакральный отказ в близости. И получается, мир и события — это то, что раньше о них написали. Читая то, что пишут сейчас, за потомков как-то боязно. А слово, оно отзывается, даже цифровое.