Жизнь

Три пенсионерки сидели за праздничным столом и отмечали день рождения. Сначала разговоры шли как обычно о детях, внуках, потом перешли на политику. Всласть наругавшись, а власть большего не заслуживала, женщины обратились к телевизору. Жалко включили поздно, передача «Ищу тебя» заканчивалась, но все равно кое-что успели захватить.

Жалостливый русский народ. Когда с ними что-то случается, держатся, скрипя зубами, а вот на другое несчастье без слез глядеть не могут.

Вот и здесь, поплакали наши бабушки, и чай собрались пить. Вдруг одна спохватилась, всплеснула руками, беззвучно захохотала, и, утирая платочком слезы, начала рассказывать.

- Ой, девоньки, что со мной приключилось недавно… Сижу я, телевизор смотрю, как раз «Ищу тебя» идет, переживаю за детишек брошенных, за людей, что нашли друг друга и … гляжу, Нинка стоит.… Сначала думала, обозналась. Нет, точно она. Так вот, ищет Нинка своих подружек по работе на швейной фабрике. Имена называет, слышу мое тоже… Я и растерялась, сколько лет прошло. Ну, конечно, вспомнилось все.

Мы тогда молоденькие были, лет по двадцать всего. Работали на швейной фабрике. Бригада у нас дружная была, все девки здоровые, кровь с молоком. Ну и план, конечно, запросто делали. А надо вам сказать, работа нудная была, попробуй всю смену рукава постачивай. Иной раз до того устанешь, домой придешь, ляжешь, так рубашки и мелькают. Да все разных расцветок, аж в глазах рябит.

Ну, как-то у нас одна девчонка уволилась, замуж вышла и уехала куда-то. Пришла к нам в бригаду дама. Точно я вам говорю, настоящая дама, правда, постарше нас года на два, на три. Нинель, так она сама себя называла, была вся из себя. Хотя, конечно, сильно она не задавалась, мы и не таких видали, но все равно чувствовалась в ней порода.

В общем, поставили ее на место выбывшей, и начала она работать. Дама дамой, однако, быстро освоилась. Скоро уже не хуже нас стала успевать. А у нас в бригаде это самое главное было. Ведь в те времена, а вообще когда они не нужны, деньги надо было зарабатывать.

Ну, работаем мы месяц, другой привыкать друг к другу начали. У нас в бригаде девчата все хорошие были, никогда на шутки или там что не обижались. Однако с Нинелью это не проходило. Она так могла взглянуть, будто кипятком ошпарит. Но нам с ней детей не крестить, работает хорошо и ладно.

Тут как раз из отпуска Леонидыч вышел, наладчик наш. А надо вам сказать мужик острый на язык был, даром, что пятьдесят стукнуло. Для нас, конечно, старичок. Но ведь этот паразит, Леонидыч, он ведь что делал… Я больше таких мужиков не видала. Он ведь к каждой бабе подход имел. Видно талант по этой части был. Сколько он на фабрике женщин огулял, этого вам никто не скажет, это только он сам знает. И почти никто не мог ему отказать, паразиту. Умел, гад подойти к женщине.

Не смотрите на меня, не смотрите. Я в те годы симпатичная была, и, конечно, на его удочку тоже попалась. Ну да что об этом.

Так вот увидел Леонидыч нашу Нинель и загорелся весь, да мы его еще подначиваем, мол, слабо тебе с Нинелью сладить.

Азартный был Леонидыч, поспорил он с нами на три бутылки шампанского. Ударили мы по рукам и затаились, ждем, что дальше будет.

Вот вы спросите, а как бы мы узнали, что получилось у Леонидыча. Да очень просто. Этот паразит, Леонидыч, когда добивался женщину, он в самый такой момент и щипал ей кожу на талии, вот здесь. Ну, у нас кожа нежная, синяк и оставался. Да такой необычный, захочешь, не сделаешь. Фигурный какой-то.

Придем мы после выходных и друг на друга поглядываем: у кого отметина Леонидыча имеется? А увидим и хохочем, дурочки.

Ну, значит, ждем мы. Неделя, другая идет. Пропала веселость у Леонидыча, хмурый ходит. Да и Нинель и так редко улыбалась, а тут вовсе волком на всех поглядывает. Нашла видно коса на камень.

А только Леонидыч наш упрямый был, да мы его еще подшучиваем. Поначалу он смеялся только, а потом, паразит, огрызаться начал. Точно не родной всем. Аж запил бедняга. Три дня на работу не ходил. Ну, мастер он отличный был, от и до оборудование знал, начальник и простил его.

Срок конца нашего спора подходит, а ничего… Мы ведь в душе, да раздевалке всю Нинель тайком оглядывали. Ничего. Честно сказать в конце мы уж рукой махнули, проиграл наш Леонидыч, с кем не бывает.

И вот как-то после выходных приходим мы на работу, Леонидыча нет. Отгул взял. Ну взял и взял. Другой наладчик работает. А только чувствуем мы, что Нинель как-то изменилась. Что-то с ней произошло. Но что, мы понять не можем. Она такая же неприступная, как обычно. Ну и ладно.

Смена закончилась, мы заторопились в раздевалку. Как обычно, мы девки молодые, смех, да шутки по всей раздевалке и вдруг тишина…. Я сначала ничего не поняла, потом гляжу – все на Нинель уставились. А фигурка у нее, надо сказать, как у артисточки была, стройная, да гладкая, загляденье одним словом. Я тоже смотрю на нее и что же… батюшки мои, да у нее на талии отметина, синяк, да такой отчетливый, какого Леонидыч ни одной не ставил. Что тут началось. Кто хохочет, кто отворачивается… Одна Нинель стоит красная… Я такой красноты не видала. Ведь у нее все тело покраснело. Видно до того стыдно было. А чего стыдиться? Все же знали, что Леонидыч кобель был.

Кое-как Нинель оделась и убежала из раздевалки. Дня через два она и уволилась.

Ну, мы девчата честные, поставили шампанское Леонидычу. Так он дурачок, отказываться начал. Злился на нас страшно, будто мы в чем-то виноваты. Вскорости запил наш Леонидович. Поговаривали – влюбился он в нашу Нинель. Так и спился мужик, выгнали его потом. А Нинель с нами всего-то полгода и поработала, а сейчас вот ищет подружек по бригаде. Так вот, девчата, не знаю я, откликнуться мне или нет? Стыдно мне как-то.