Следы на воде 10

Всё же закончить просто так эпоху невозможно. Я имею в виду потрясающий 17 век. Там на каждом шагу есть что-то необычное, захватывающее, драматичное. Множество малоизвестных фактов, которые сами по себе вроде бы не так уж и важны, но все вместе очень сильно могут повлиять на восприятие мира и нашего места в этом мире. Нужно внимательно смотреть, смотреть во все глаза и увидеть эту жизнь, этих людей и … их корабли. Они ведь очень похожи. Рождаются, живут, погибают. 

Особенно тревожна и хрупка жизнь, там, где всё контрастно. Лёд, камень, жизнь, смерть. Это север – место, где всё может быть только в превосходной степени. Это касается не только кораблей, это и про человеческие взаимоотношения тоже. Можно выбрать, можно показать эту страсть, поступки людей разложить по полочкам – вот здесь хорошие, а вот здесь плохие. Но всё же лучше этого не делать, потому что в таких местах выживают, сюда приходят только те, у кого есть что-то внутри покрепче самых прочных вещей. Поэтому все они достойны не весов праведности, но памяти. Потому что они сильнее многих. Они смогли решиться пойти туда, откуда не возвращаются, а некоторые даже вернулись… 

Это было всегда – людей тянуло на север. Сейчас вам всё точно объяснят, мол, искали богатство, искали славы, искали Северный путь в дальние страны, чтобы разбогатеть. Думаю – это не так. Этого мало. Ведь разбогатеть или прославиться можно и другими, более простыми путями. Но всегда находились те, кто готов был идти в неведомое. Посмотрите на карту – там есть список этих героев древности. Он не полный, может даже не самые достойные туда попали, но он есть. Смотрите – Баренцево море. Его назвали в честь Виллема Баренца. Точнее его звали Виллем Баренц ван дер Схеллинг. Островитянин из Нидерландов. Он отправился искать Северный морской путь ещё в 16 веке – тогда в Европе уже знали, что русские там активно плавают, но Европа была спесива уже тогда. Там решили не задавать вопросов «дикарям». Зачем? Они ведь и так самые просвещённые, самые цивилизованные, так чего спрашивать что-то у «дикарей»? Они и так знали, что на Севере летом никаких льдов быть не может – их ведь неизбежно растопит не заходящее всё лето солнце. Больше они не знали ничего, а ещё им очень хотелось богатства… тем, кто наверху. Они искали людей, которые смогли бы доставить им это богатство или погибнуть. Почему готовы? Да какая разница… Важно, что готовы. Одним из таких людей и был сын Баренца (ведь Баренц – не фамилия, а отчество). В свою первую экспедицию Баренц отправился в 1564 году в составе эскадры из 4 кораблей под командованием Корнелиуса Нея. Добрались только до Новой Земли и вернулись домой. 

Во время плавания они встречались с поморами, собирали у них сведения о землях, о мелях, о путях, погоде, жителях. Они видели их корабли… и ничему не научились. Просто собрали разведданные. Что-то отразили на картах (дали свои названия), чему-то просто не поверили. В 1695 году искать Северный путь отправилась экспедиция из пяти кораблей европейской постройки, гружёных товарами для обмена с жителями Китая и Индии. Ведь они знали точно – осталось совсем чуть-чуть. Добрались до острова Вайгач, но там и встали – пролив был закрыт льдами. А ещё их догнала цинга. Потеряли много людей и вернулись назад. Дома путешественников ждало принеприятнейшее известие – правительство больше не верило в Северный путь и отказалось финансировать дальнейшие исследования.

Однако деньги нашлись, хотя только на два корабля. Корабль Баренца «Меркурий» выглядел по мнению Войшвило примерно вот так: 

Вот обычно говорят, что Баренц был упорным. Согласен в общем-то, однако термин, на мой взгляд не очень удачный. Я бы сказал – настырный. Был бы упорный – готовился бы получше, поучился бы у тех, кто эти места знал. Но он был европейцем – слишком спесив, чтобы быть умным. Впрочем, в этой экспедиции Баренц был всего лишь штурманом. «Открыли» остров Медвежий. Там корабли разделились. Корабль Баренца добрался до Новой Земли. Они обошли её с севера и на чуть вошли в Карское море. Там и застряли во льдах. Пришлось оставаться на зимовку. Как смогли из досок, надёрганных с корабля, построили дом и даже печку в нём. Насколько смогли постарались сохранять здоровье – мылись, делали гимнастику, ходили на охоту, шили тёплую одежду из шкур. Едва лёд начал отступать, отправились в обратный путь на двух шлюпках. По дороге Баренц умер. Его могила неизвестна. Зимовье экспедиции и записи Баренца были найдены норвежской экспедицией Элинга Карлсена только в 1871 году. 

Герои ли были Виллем Баренц ван дер Схеллинг и его соратники? Наверное. Правильно ли в его честь было названо море? Сомневаюсь. Но в жизни много несправедливого. Так произошло с другим великим землепроходцем – казаком Семёном Ивановичем Дежнёвым. Только в этом случае с признанием всё произошло с точностью до наоборот. 

Ни место, ни даже год его рождения доподлинно неизвестны. Однако не говорите это жителям Великого Устюга – они точно знают, что великий землепроходец их земляк и даже поставили ему памятник: 

Родители Семёна были людьми небогатыми. Может поэтому младший Дежнёв с ранних лет научился пользоваться оружием, изготавливать снасти, охотиться… много чего должен уметь казак. В 1730 году Семён Дежнёв поступил на службу и в составе отряда в 500 человек отправился в Тобольск. Ему в то время было немного за двадцать. Жалование, которое платили казакам, мягко говоря, не регулярно, даже на основные нужды не хватало, и оставшиеся средства добывались по принципу «кто как мог». В основном это была охота на пушного зверя. Занимался этим и Дежнёв. Потом он менял место жительства, ходил за ясаком. Дело это было довольно прибыльное, но небезопасное. Собранные шкурки, которыми оплачивался этот самый ясак, всё время пытались отбить лихие люди из местных. Казаки вступали в бой, отбивались. Во время этих боёв Дежнёв был несколько раз ранен. Даже если учесть, что в своих отчётах количество супостатов казаки сильно преувеличивали, то всё равно ясно, что работа была совсем не безопасная. Центральная власть с помощью казаков укрепляла свои позиции на восток. Строили новые крепости, собирали сведения о новых местах, составляли подробные карты. Среди тех, кто служил тогда в Сибири очень много известных имён. Дежнёв далеко не единственный. Во время всех этих походов Семён заработал авторитет не только отважного бойца, но и умелого переговорщика. Он знал местные языки, умел договариваться. Это было вполне «в русле» требований центральной власти, которая запрещала притеснять местных. Просто не хотели терять налогоплательщиков. 

Перемещались казаки не только посуху, но и по воде. Так казаками Дежнёва в 1662 году был построен коч, на котором казаки проплыли по Индигирке до моря. Во время таких путешествий местные рассказывали казакам об богатой зверем «реке Погычи», находящейся где-то за Колымой. Количество перешло в качество, и вот уже купцы Усовы да Гусельниковы объединяют средства для отправки на поиск богатых земель экспедицию, руководить которой пригласили Фёдора Попова и Семёна Дежнёва. Вообще правильнее Фёдор Алексеев Попов. То есть звать Фёдор, отца его звали Алексей, а Поповы, как у нас говорили – «по-уличному», то есть – прозвище. Сейчас в некоторых публикациях его зовут Фёдор Алексеев. Он был не казаком, а приказчиком Усовых. Этим объясняется то, что отчёты составлены были Дежнёвым, ведь Попов был не руководителем, а скорее «представителем Заказчика». Для похода было построено шесть больших кочей. Казаки пообещали доставить в казну 250 соболей. Навар с экспедиции видимо обещал быть хорошим, и на место стал претендовать другой казак со своей ватагой. Его звали Герасим Анкудинов. Если Попов от склоки уклонился, то Семён накатал на Анкудинова челобитную, обвинив того в «воровстве». Дело было решено в пользу Дежнёва, но Герасим не успокоился и на собственные средства тоже снарядил коч, чтобы присоединиться к походу. Добавочный седьмой коч Семён, знамо дело, в своих отчётах игнорировал, считая только свои шесть. Так они и пошли с Нижнеколымского острога в плавание по морю на восток в 1648 году в составе флотилии кочей количеством шесть плюс один. У Семёна с Фёдором было ещё одно преимущество – компас. С его помощью в своих отчётах Семён оставил при описании изведанных мест ориентацию по сторонам света. 

Интересно, что сейчас считается, что сам Дежнёв был неграмотным, так как все бумаги, написанные от лица казака, были написаны не им, а другими и разными людьми. А и вполне может быть. Какими были кочи казаков в этом походе, доподлинно не известно. Может вот так: 

А может они были как вот эта современная реплика под названием «Помор»: 

В то время считалось, что на север от Руси есть большая «Новая земля». Видимо именно эти представления и отражены в знаменитой карте Меркатора. Но туда казаки не ходили, а достигнув восточной оконечности Азии Семён в своём отчёте описал мыс, названный им Каменный нос. Отметив также наличие в море восточнее «Каменного носа» двух островов, населённых «чухчами», Дежнёв отметил главное – есть пролив, и на юг можно пройти морем. Так и было совершено великое географическое открытие. Пролив потом назовут именем Беринга, а на карте имя Дежнёва останется в виде названия того самого «Каменного носа», которое сейчас прописано, как мыс Дежнёва. 

Для экспедиции это было местом трагическим. Они попали в сильнейший шторм. Коч Анкудинова потерпел крушение, но часть людей, включая Герасима, удалось спасти. Они остались на коче Попова. Но на этом беды не кончились – вскоре море забрало и коч Попова, и остальные тоже. Большая часть людей погибла, те же, кто выбрался на берег, скончались позже от цинги. Об этом Дежнёву через два года рассказала жена Попова («якутская баба»), которую Семён отбил из плена у коряков. Самому Дежнёву тоже досталось изрядно: «В прошлом во 156 году (1648 г.) июня в 20 день, с Ковымы реки послан я, Семейка, на новую реку на Анандыр для прииску новых неясачных людей. И в прошлом во 157 году (1648 г.), месяца сентября в 20 день, идучи с Ковыми реки морем, на пристанище (при высадке на берег) торгового человека Федота Алексеева (Попова) чухочьи люди на драке ранили, и того Федота со мною Семейкою на море рознесло без вести, и носило меня, Семейку, по морю после покрова богородицы всюду неволею, и выбросило на берег в передний конец за Анандыр реку; а было нас на коче всех двадцать пять человек». 

Выбравшись на берег оставшиеся в живых, пошли берегом к устью Анадыри. Шли на лыжах десять недель. До цели дошли 12 человек. Иногда пишут, что остальные погибли, однако судя по отчётам Дежнёва, они скорее разбрелись куда глаза глядят. Какая-то часть людей с других кочей видимо тоже выжила. Были обнаружены также следы проживания русских людей на Камчатке. Во всяком случае изучавший этот вопрос Г. Миллер пришёл к заключению, что именно спутники Попова «…за первых из русских почтены быть имеют, которые в тамошних местах поселились». В зиму казаки построили коч и пошли на нём верх по Анадырю. Там они встретили неясачных анаулов. Те попытались было сопротивляться царёвой руке, но были «боем усмирены». Казаки взяли у анаулов продуктов и выстроили в среднем течении Анадыря острог, где казаки провели зиму 49-50 годов. Во время боя с аборигенами Дежнёв был тяжело ранен «смертною раной», однако выжил. 

Потом были ещё походы, бои и прочие неприятности, но в целом для Дежнёва всё закончилось неплохо. После всех своих приключений он в 1662 году прибыл в Якутск, где подал челобитную: «А я холоп твой, пошед из Енисейского острогу, служил тебе, великому государю, всякие твои государевы службы и твой государев ясак збирал на великой реке Лене и по иным дальним сторонним рекам в новых местах – на Яне, и на Оемоконе, и на Индигирке, и на Алазейке, и на Ковыме, и на Анандыре реках – без твоего государева денежного и хлебного жалованья, своими подъемы. И будучи же на тех твоих государевых службах в те многие годы всякую нужу и бедность терпел и сосновую и лиственную кору ел и всякую скверну приимал – двадцать один год. Милосердый государь, царь и великий князь Алексей Михайлович, всеа великия и малыя и белыя Росии самодержец, пожалуй меня, холопа своего, своим государевым денежным и хлебным жалованием за те прошлые годы, а за мое службишко и за кровь и за раны и за многое терпенье пожалуй, государь, меня, холопа своего, прибавочным жалованьем, чем тебе, великому государю, бог известит».

Во всех своих записях Семён описывал местные условия, животный мир, население. Составлял Дежнёв и «чертежи» обследованных земель, но те карты не сохранились. За труды да за добытую «рыбью кость» Дежнёв получил изрядно, хотя и в разы меньше настоящей цены. Выплатили ему и жалование за все прошедшие годы (смешные деньги, да часть ещё и сукном), присвоили звание атамана. В этой должности Дежнёв ещё вернулся в Якутск, но потом ещё раз с «ясаком» посетит Столицу, где и скончается в возрасте около 65 лет. Наверное вот тогда и был нарисован этот портрет: 

Бумаги Дежнёва особо никого не заинтересовали в то время, и когда в 18 веке из Парижской академии наук пришло послание её действительному члену Петру 1 с вопросом «соединяется ли Азия с Америкой?», тот дал указание отправить туда экспедицию. Инструкцию для неё Император написал лично незадолго до своей смерти. Так началась история Первой Камчатской экспедиции. Нужно сказать, что «осторожность» касательно этих данных проявили не только наши. Дежнёв дважды побывал в Москве, и сведения от его не могли не попасть к иностранцам. Действительно – Витзен в своей книге «Noord en Oost Tartarye» (Амстердам, 1705 год) упоминает о походе казаков и проливе. Однако к этим данным там отнеслись без должного внимания и доверия. Что касается документов Дежнёва, то до них добрался Герхард Миллер в 1737 году. На основании их он нарисовал карту и приложил массу усилий для того, чтобы увековечить имя первопроходца на этой карте. 

В Якутске есть ещё один памятник Дежнёву. Он не такой торжественный, как в Устюге, зато куда более трогательный: 

Здесь Семён вместе со своей первой женой и своим первым сыном – Любимом. Её звали Абакаяда Сичю. Она крестилась, и Семён специально писал челобитную царю за позволением жениться на ней. Абокаяда умерла в 1666 году, не дождавшись возвращения Семёна из Москвы. Дежнёв женился во второй раз. Вторая жена была тоже из местных. Её звали Кантеминка, в крещении Пелагея. Вдова с ребёнком. В этом браке у них родился сын Афанасий. Но это всё к кораблям отношения не имеет… 

Джеймс Кук. Да, именно этот знаменитый мореплаватель приложил усилия для того, чтобы пролив между Азией и Америкой получил имя Беринга. Узнав о такой несправедливости, аборигены его и съели. А про Дежнёва и его кочи, на которых и открыли пролив, Кук просто не знал. 

Датчанин Витус Ионассен Беринг родился в 1681 году, закончил в Амстердаме морской кадетский корпус, и был принят на русскую службу в 1703 году в чине подпоручика. Служил в Азовской флотилии, потом был переведён на Балтику и в 1724 году подал в отставку. Однако в том же году его кандидатура была предложена Петру 1 для Первой экспедиции и Пётр её утвердил. В чине капитана 1-го ранга Беринг отправился в путь. Мореплаватели обогнули на шитиках Камчатку с юга, доказав, что та не связана с Японией. Прошли проливом, который до них был открыт Дежнёвым. На карту были нанесены в подробностях берега Камчатки и Чукотки. В 1730 году Беринг вернулся в Санкт-Петербург с отчётом, получил чин капитан-командора и премию в тысячу рублей. Однако он не успокоился и предложил продолжить исследования. Его план был одобрен, и было принято решение о проведении Второй Камчатской экспедиции (она же – Великая Северная). Его заместителем был назначен капитан-лейтенант А.И. Чириков. 

В Охотске под руководством корабельных мастеров Максима Ругачёва и Андрея Кузьмина были построены два двухмачтовых пакетбота – «Святой Павел» и «Святой Пётр». Это были небольшие корабли водоизмещением по 200 тонн. Такие в основном использовались для доставки почты морем – отсюда и название. Выглядели они примерно вот так: 

В 1740 году они добрались до бухты реки Авачи. Здесь был заложен острог, названный в честь кораблей экспедиции Петропавловском. С приходом весны (4 июня) в 1741 году корабли отправились в путь в направлении юго-восток. Они рассчитывали найти там и изучить «землю Жуана да Гамы», которая оказалась вымыслом. Продолжили путь на северо-восток, но во время густого тумана потеряли друг друга из виду. Как оказалось навсегда. Хотя они и пытались искать друг друга. Беринг продолжил путь и 17 июля 1741 года с корабля увидели заснеженные горы. Шестидесятилетний капитан-командор был явно не в лучшей форме. Причём настолько, что даже не высадился на вновь открытом берегу. На берегу были обнаружены следы пребывания людей и их поспешного бегства. Пополнив запасы воды, отправились дальше на запад. К тому времени треть команды уже страдала от цинги, а капитан Беринг не вставал с постели. 2 августа был открыт остров, названный позднее в честь Чирикова. Десятого августа Берингом было принято решение возвращаться на Камчатку. У юго-западной части Аляски в конце августа были открыты пустынные острова. На одном из них был похоронен матрос – первая жертва цинги. Острову дали имя матроса. Там же произошла первая встреча с местными жителями. 

Шестого сентября пакетбот снова вышел в море и продолжил путь на запад. Их сносило всё время к северу. На горизонте временами они видели землю – это были Алеутские острова. Карт по понятным причинам не было, и курс держали исключительно по звёздам. Четвёртого ноября мореплаватели увидели землю, которую приняли за побережье Камчатки. Однако это был остров, который впоследствии назвали в честь Беринга. Не найдя подходящей бухты, встали вблизи берега на якорь. К восьмому ноября во время шторма корабль сорвало с якорей и, побив о камни, выкинуло в маленькую бухточку. Пришлось высадится на берег. Там выкопали шесть землянок, в которых и перезимовали. Самого капитан-командора вытаскивали с корабля на носилках. Из 75-ти человек к концу зимовки цинга забрала 20. Из живых на ногах оставалось не более десятка. Шестого декабря скончался и Беринг. Там его и похоронили. Командование на себя принял Лаврентий (Свен) Ваксель – швед на русской службе. На счастье на острове было в достатке топлива (плавника). Охотились на песцов и на открытых экспедицией «морских коров» (ныне вымерших животных). Это животное зарисовал и описал один из участников экспедиции – Георг Стеллер. В его честь их и назвали – стеллеровы коровы. 

Капитан-командора похоронили там же - на острове. Уже в наше время вновь нашли это место, поставили там памятник. Вот этот: 

Были найдены во время раскопок останки шести человек, что не совсем понятно, ведь по документам там людей умерло больше. Но нашли и могилу Беринга. Выяснилось, кстати, что на портрете, который до того показывали везде, на самом деле изображён не тот Беринг. На самом деле великий исследователь выглядел вот так: 

Но неважно на самом деле количество могил. Может и найдут со временем остальных. Но проблем у живых не убавилось. Неизвестно, чем кончилось бы дело, но в команде оказался казак Савва Стародубцев, который поначалу ещё принимал участие в строительстве пакетботов. Под его руководством из остатков «Святого Петра» было изготовлено небольшое судно. Иногда пишут, что это был гукор. Очень забавно. Гукор – это голландское судно. Иногда их называют фиш-гукор, потому что использовались они рыбаками. Сказать, что казак построил гукор – это всё равно, что заявить, что пили они исключительно виски. Будару он построил или коч на худой конец. Назвали судно в честь погибшего корабля «Святой Пётр». На нём и добрались до Камчатки. Кстати, судно ещё после этого прослужило несколько лет, а сам Стародубцев впоследствии даже был произведён в дворянское достоинство. Прибыв на родину, оставшиеся члены команды узнали, что корабль Чирикова вернулся ещё за год до них. Его путь тоже не был устлан розами. 

После расхождения с Берингом капитан-лейтенант Алексей Ильич Чириков тоже пытался его искать, но потом принял решение идти дальше в одиночку. Он забрался дальше Беринга, добрался до земли раньше его, открыл много островов и повернул на север вдоль берегов Аляски. В пути произошло трагическое и загадочное событие. С корабля спустили шлюпку с 12 моряками для разведки перед высадкой на берег. Шлюпка зашла за скалу и… пропала. На корабле так и не дождались не только их возвращения, но и вообще никаких сигналов. Послали вторую шлюпку с тремя людьми – результат тот же. Положение сразу усложнилось – потеряли сразу 15 человек экипажа и обе шлюпки. Не удалось договориться с индейцами о пополнении запасов воды. Голод, болезни… корабль шёл к родным берегам. В этом плавании «Святой Павел» прошёл мимо острова, на котором бедовали остатки экипажа «Святого Петра», но не знали этого. В октябре 1741 года ещё остававшийся на ногах мичман Елагин чисто завёл корабль в Авачинскую бухту. 

Весной 1742 года Чириков пытался отправиться на поиски команды Беринга, но заболел и поход был вынужден отменить. В столицу с отчётом ему удалось вернуться только в 1746 году. Там Александр Ильич получил за свои заслуги звание капитан-командора. Впоследствии некоторые исследователи отмечали то, что в этой экспедиции именно Чириков и был главным, по сути. И даже не потому, что верно рассчитал путь до Американского континента и добрался до него раньше Беринга, но и потому, что именно на основе его работы были сделаны новые, более точные карты. При этом он ни разу не присвоил ни одному объекту своего имени. 

Это, разумеется, не все имена, которые следовало бы упомянуть в связи с этими географическими открытиями. Кто, куда и когда точно попал, сейчас узнать очень трудно… невозможно. Слишком много времени прошло. Я написал это не для того, чтобы разобраться, кто в каком месте должен стоять, а для того, чтобы показать этих людей, и чтобы мы все вместе могли задуматься над тем, какие они были, что ими двигало… и на чём они плавали. Ведь главное – это люди со всеми их удачами, ошибками, преодолением.  

Продолжение следует...