Не верю, блин!
Автор: Михаил ЭмПрошу помощи зала – тем более что об этом тексте слышали все. Песня из фильма Эльдара Рязанова «Жестокий романс» – вот эта:
Я, словно бабочка к огню...
Я, словно бабочка к огню
Стремилась так неодолимо
В любовь, в волшебную страну,
Где назовут меня любимой.
Где бесподобен день любой,
Где не страшилась я б ненастья.
Прекрасная страна – любовь,
Ведь только в ней бывает счастье.
Пришли иные времена,
Тебя то нет, то лжешь, не морщась.
Я поняла, любовь – страна,
Где каждый человек – притворщик.
Моя беда, а не вина,
Что я – наивности образчик.
Любовь – обманная страна,
И каждый житель в ней – обманщик.
Зачем я плачу пред тобой,
И улыбаюсь так некстати.
Неверная страна – любовь,
Там каждый человек – предатель.
Но снова прорастет трава
Сквозь все преграды и напасти.
Любовь – весенняя страна,
Ведь только в ней бывает счастье.
Меня интересует авторство. С одной стороны, в Википедии написано совершенно четко и недвусмысленно:
Перу Рязанова принадлежит популярный и часто ошибочно приписываемый Марине Цветаевой романс «Любовь — волшебная страна» из фильма «Жестокий романс».
Но мало ли чего в Википедии понаписано?!
Вопрос в том, чего это народ ошибается и приписывает романс Марине Цветаевой. Не потому ли, что это абсолютно цветаевская поэтика, и уровень тоже цветаевский?
Да, стилизации никто не отменял, но вопрос в том, был ли способен на подобную – близкую к гениальной – стилизацию великолепный кинорежиссер и более чем посредственный поэт Эльдар Рязанов?
Что, вы не считаете Рязанова посредственным поэтом? На его стихи и другие песни написаны, и в рязановских фильмах исполнялись? Собственно, я не собираюсь ничего доказывать – просто приведу образчики рязановской поэзии, благодаря фильмам более чем известные и даже кем-то любимые.
Из «Служебного романа»:
У природы нет плохой погоды...
У природы нет плохой погоды,
Каждая погода — благодать!
Дождь ли, снег — любое время года
Надо благодарно принимать.
Отзвуки душевной непогоды,
В сердце одиночества печать
И бессонниц горестные всходы
Надо благодарно принимать.
Смерть желаний, годы и невзгоды,
С каждым днем все непосильней кладь,
Что тебе назначено природой,
Надо благодарно принимать.
Смену лет, закаты и восходы
И любви последней благодать,
Как и дату своего ухода,
Надо благодарно принимать.
У природы нет плохой погоды,
Ход времен нельзя остановить.
Осень жизни, как и осень года,
Надо не скорбя благословить.
Из «Вокзала для двоих»:
Живем мы что-то без азарта...
Живем мы что-то без азарта,
Однообразно, как в строю.
Не бойтесь бросить все на карту
И жизнь переломить свою.
Какими были мы на старте?
Теперь не то, исчезла прыть.
Играйте на рисковой карте,
Пытайтесь жизнь переломить.
Пусть в голове мелькает проседь.
Не поздно выбрать новый путь.
Не бойтесь все на карту бросить
И прожитое зачеркнуть.
Из дома выйдя в непогоду,
Взбодрите дух, пришпорьте плоть.
Не бойтесь тасовать колоду,
Пытайтесь жизнь перебороть.
В мираж и в дым, в химеры верьте.
Пожитки не за чем тащить.
Ведь не уехать дальше смерти.
Стремитесь жизнь перекроить.
Печалиться не надо вовсе,
Когда вам нечем карту крыть.
Вы бросить жизнь на кон не бойтесь,
Не проиграв – не победить!
Из «Забытой мелодии для флейты»:
Мы не пашем, не сеем, не строим...
Мы не пашем, не сеем, не строим,
Мы гордимся общественным строем.
Мы бумажные важные люди,
Мы и были, и есть, мы и будем.
Наша служба трудна изначально,
Надо знать, что желает начальник.
Угадать, согласиться, не спорить,
И карьеры своей не испортить.
Чтобы сдвинулась с места бумага
Тут и гибкость нужна и отвага,
Свою подпись поставить иль визу
Всё равно что пройти по карнизу.
Нас не бьют за отказы, запреты,
Мы как в танках в своих кабинетах,
И сгораем, когда разрешаем,
И поэтому всё запрещаем.
Нет прочнее бумажной постройки,
Не страшны нам ветра ускоренья.
Мы бойцы, мы службисты, солдаты
Колоссальнейшего аппарата.
Мы бумажные важные люди,
Мы и были, и есть, мы и будем.
Мы не пашем, не сеем, не строим,
Мы гордимся общественным строем.
Если вы полагаете, что перед вами равнозначные шедевры, то могу огорчить: вы в поэзии ни хрена не разбираетесь. Последние тексты в сравнении с первым даже до профессионального уровня не дотягивают: их не в силах исправить ни талантливый композитор, ни популярные исполнители. Когда Рязанов запихивал эти песни в собственные фильмы, ему отказывал хороший вкус и здравомыслие.
Но то, что пела в «Жестоком романсе» Лариса, – о, это другое дело! Это шедевр! Поэтому меня и интересует, кто его сочинил. Весь мой литературный опыт подсказывает, что авторы «Я, словно бабочка к огню...» и «У природы нет плохой погоды...» – разные люди, с несопоставимыми поэтическими талантами. Они просто рядом не стояли.
Нет спору, иногда случается, что посредственному поэту удается раз в жизни выдать нечто незабываемое. Но не так резко, да еще в виде стилизации под поэтессу! В общем, я не верю в авторство Рязанова, и никакая Википедия мне не указ.
Если погуглить, можно найти в сети текст «Я, словно бабочка к огню...» с указанием Цветаевой в качестве автора (о чем Википедия заблаговременно предупреждает). И даже «У природы нет плохой погоды...» с указанием в качестве автора Роберта Бернса в переводе Маршака – ну, это потому что, по легенде, Рязанов, постеснялся предлагать композитору данные стихи в качестве своих. Такой вот шутник был. Отчего бы в таком случае не выдать чужой стих за свой – с него бы сталось?! Кстати, в сети авторство «Я, словно бабочка к огню...» приписывается, помимо Цветаевой, также Белле Ахмадулиной и Юнне Мориц. Чего только люди сгоряча не понапишут! Не верит народ в авторство Рязанова – ох, не верит!
Посему предлагаю три варианта для голосования:
- Автор – Эльдар Рязанов, которого неожиданно прорвало выдать шедевр.
- Автор – Марина Цветаева. Где-то в архивах Рязанов обнаружил неизвестное стихотворение и выдал за свое.
- Автор – кто-то третий, современник Рязанова, пожелавший остаться неизвестным. Тот, кому оказалось по силам выполнить эту бесподобную стилизацию.
Желающие проголосовать могут поставить номер пункта, которого придерживаются.