Генрих Штаден

Генрих Штаден - опричник-самозванец

Генрих  Штаден - немецкий авантюрист, занесенный судьбой в Русское государство  времен Ивана Грозного, где он якобы стал опричником. Вернувшись в Европу  Штаден написал свои "Записки о Московии" ("Страна и правление  московитов, описанные Генрихом фон Штаденом" Moscowiter Land und  Regierung Beschriben durch Henrichen von Staden), там он поведал о  "подвигах" совершенных им на Руси, по которым часто судят о поведении  опричников в целом.

Например,  описывая новгородский погром, он говорит: "Наверху меня встретила  княгиня, хотевшая броситься мне в ноги. Но, испугавшись моего грозного  вида, она бросилась назад в палаты. Я же всадил ей топор в спину, и она  упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей."

К  сожалению, сообщение Штадена не было подвергнуто источниковедческому  анализу. Исследователи, обращавшиеся к «Запискам» Штадена,  ограничивались общими оценками этого источника. Между тем изучение  произведений Штадена ставит ряд вопросов, без ответа на которые  «Записки» в качестве исторического источника использовать неправомерно.

Безудержное  хвастовство и явный авантюризм Штадена видны в его сочинениях. Он  хвастает личными «подвигами»: грабежами, изнасилованиями, аферами и,  наконец, своим беспримерным личным героизмом на поле боя. Всегда и всюду  он ищет только наживы.

Россказни  о своей близости к Ивану Грозному, о том, как царь произвел его в  «рыцарское достоинство», и соответственно о службе при царской особе, а  значит и в опричнине, понадобились Штадену, когда он оказался при дворе  императора Рудольфа II. Понятны  и мотивы, побудившие Штадена заговорить на эти темы, — желание  «по-рыцарски… служить» его «римско-кесарскому величеству», т. е.  получить при дворе императора высокую должность и титул. 

Ради этого  предприимчивый авантюрист, обретавшийся на Руси в качестве торгаша и  шинкаря, получивший как иноземец на русской службе небольшое поместье, и  возвел себя в ранг русских «князей» — «опричников». Из  записок Штадена с полной отчетливостью выясняется, что с самого начала и  до конца своего пребывания «в стране московитов» он находился в  земщине. Вскоре после прибытия на Русь Штаден, как и было принято среди  иноземцев, завел в земщине корчму. Его торговля вином по каким-то  причинам вызвала недовольство среди жителей соседних, якобы опричных  улиц: «Простолюдины из опричнины жаловались на меня на земском дворе,  что я устроил у себя корчму».

Несколькими  строками выше Штаден между делом обмолвился, что у него уже был в то  время двор в опричнине. Как могли «простолюдины из опричнины», т. е.  простые посадские жители и крестьяне, жаловаться на царского слугу —  опричника? Почему опричные жалуются на опричника на земском дворе? Чем  им вообще мешает корчма, открытая в земщине, т. е. в другой части  города?

Вполне  очевидно, что опричнина здесь, как и на других страницах данного  сочинения, названа Штаденом для красного словца. На деле же речь идет о  жалобе жителей посада—«простолюдинов» в земский двор на обосновавшегося у  них мошенника-шинкаря. Далее  Штаден рассказывает: «Когда великий князь дал нам (иноземцам) поместья,  занимался наделением землей Иван Висковатый». Вот это вполне точно.  

Благоустройством иноземцев занимался глава Посольского приказа известный  деятель земщины И. М. Висковатый. Однако не было и не могло быть того,  чтобы Висковатый наделял землей опричника. Тут  же Штаден пишет: «Так как я постоянно бывал у первого боярина Ивана  Петровича Челяднина… то этот боярин… приказал дать мне то поместье, о  котором я и бил челом». И. П. Челяднин мог распоряжаться только земскими  делами и раздавать опричникам поместья не мог ни в опричнине, ни в  земщине.

Итак,  у Штадена в земщине два двора, корчма и поместье. Дела его решают на  земском дворе. Он пользуется покровительством руководителей земщины,  постоянно с ними общается. Штаден заявляет что он был опричником, он тем  не менее ничего не сообщает ни об одной своей конкретной службе в рядах  опричников. Об этом ему сказать, видимо, абсолютно нечего. Вместо  рассказа о каких-либо службах в царской опричнине он вынужден сообщать,  как и почему он от них каждый раз отказывался.Сам  Штаден весьма точно озаглавил свое описание московской резиденции царя  на Неглинной: «Строения опричного двора». Строения! У Штадена нет ни  слова о том, как выглядят внутренние покои опричного дворца. 

Если бы он  их видел, то не преминул бы описать их убранство или, скажем, царский  пир.

Но  об этом Штаден представления не имеет. Вот почему у него и возникла  необходимость дать объяснение явному «провалу памяти»: «Я не согласился  на предложение, сделанное мне (царем) через дьяка Осипа Ильина, все  время безотлучно состоять при великом князе». Об  Александровской слободе Штаден и вовсе ничего не знает. Он говорит лишь  о том, из чего сделана стена, окружающая Слободу, сообщает, что в  Слободе хранятся деньги и добро, «что награбил великий князь по  городам».

Такое  неведение и, можно сказать, невидение тоже более чем странно для  опричника, будто бы направившегося вместе с царем в поход на Новгород.  Поход этот, как известно, начался из Александровской слободы и там в  глубокой тайне подготовлялся. Новгородский  погром Штаден описывает опять-таки понаслышке. Он уверяет, будто ему  пришлось не но душе, что награбленное в Новгороде имущество не было  разделено по справедливости между опричниками. Тогда он «решил больше за  великим князем не ездить». Это заявление Штадена само по себе не  соответствует реальному положению вещей.

Опричники,  как сообщают другие источники и тот же Штаден, хорошо пограбили  новгородский посад. С другой стороны, ни о какой раздаче опричникам «по  справедливости» церковных и других ценностей, конфискованных в царскую  казну, не могло быть и речи. Налицо очередная выдумка Штадена, склонного  изображать опричнину как разбойничью банду.Штаден  и не ходил в составе опричного войска на Новгород. 

Об этом он весьма  ясно проговаривается: «И я был при великом князе с одной лошадью и двумя  слугами. Все города и дороги были заняты заставами, а потому я не мог  пройти со своими слугами и лошадьми». Опять явная несуразица: либо он  «был при великом князе», либо «не мог пройти» вслед за ним, так как все  дороги были заняты заставами.Верно  второе — не мог пройти к Новгороду, куда он и подобные ему мародеры  пытались налететь, как воронье на свой кровавый клев. Вот подлинная  причина, по которой, собрав вокруг себя всякий сброд, он «начал  собственные походы и повел своих людей назад, внутрь страны, по другой  дороге».

После  своих разбойных похождений Штаден якобы появился в Старице на опричном  смотру, который был сделан для того, «чтобы великому князю знать, кто  остается при нем и крепко его держится». У Штадена получается, что за  учиненные им дезертирство и разбой Грозный его возвеличил.Утратив  всякую меру, Штаден заявляет, что великий князь на смотру уравнял его в  списке и жаловании с князьями и боярами — «mit den Knesen und Boiaren».  «Тогда великий князь и сказал мне: "Отныне ты будешь называться —  Андрей Володимирович". Частица "вич" означает благородный титул. Иначе  говоря, этими словами великий князь дал мне понять, что это —  рыцарство».

Как  видим, Штаден охотно присваивает себе титулы и положения, которыми на  самом деле не обладал. Зачислив себя с такой легкостью в бояре, Штаден с  еще большей легкостью зачислил себя в опричнину. На  очередную высокую милость царя, если верить, что таковая имела место,  Штаден ответил очередным уклонением от службы.

 Он снова едет в другую  сторону, чем те, «кто остается при великом князе», т. е. опричники.  «Великий князь поехал в Александрову слободу... Я же не поехал с ним, а  вернулся в Москву». Уклонился  Штаден от своих обязанностей опричника — владельца земли в опричном  уезде и в критический для Руси момент второго нашествия Девлет-Гирея в  1572 г. «Каждый должен был помогать при постройке Гуляй-города  соответственно размеру своих поместий, равно как и при постройке  укреплений по берегу реки Оки — посаженно. Я не соглашался на это».

Получается,  что в государстве Ивана Грозного, где все, что он прикажет, «все  исполняется», где «никто ему не перечит: ни духовные, ни миряне», один  Штаден, находясь на царской службе, притом в военное время, постоянно  поступает вопреки приказам и вообще как ому заблагорассудится.  

Разумеется, не такова была опричная служба в действительности.

При  описании своего участия в битве при Молодях в 1572 г. он «зачислил»  себя в опричный полк, которым командовал знаменитый опричный воевода Д.  И. Хворостинин. 

Штаден, по его словам, находился в дозоре против татар в  обороне на Оке. Под командованием у него находилось 300 опричников. 

Заметим:  если бы это было так, Штаден занимал бы должность по меньшей мере  «головы из опричнины» и имя его упоминалось бы в разрядной росписи. Но  имя Штадена в разрядах ни разу не фигурирует.«Я  должен был дозирать, — пишет он дальше, — на реке, где переправится  царь (Девлет-Гирей)… и увидел, что несколько тысяч всадников крымского  царя были уже по сю сторону реки. Я двинулся на них с тремя  сотнями...Все три сотни были побиты насмерть...И я один остался в  живых». Большинство ученых, прочитав подобный «бесхитростный рассказ»  Штадена, оценили его как хвастливое сочинительство, не заслуживающее  серьезного доверия.

Как  видим, явной выдумкой являются россказни Штадена о его службе в  опричнине.

То, что Штаден не служил в опричнине, да и вообще на  какой-либо дворянской службе, доказывается помимо его саморазоблачений  также и важнейшим объективным фактом. Все  без исключения иноземцы, исполнявшие ту или иную царскую службу или  встречавшиеся с царем Иваном, бывавшие у него на приемах, помимо личных  воспоминаний оставили объективные следы своей деятельности в русских и  иностранных источниках. И только о Штадене и о его службе все источники  хранят красноречивое молчание. На основании всего сказанного можно  заключить, что Штаден в опричнине не служил.

По материалам: Альшиц Д. Н. Начало самодержавия в России: Государство Ивана Грозного.#Россия_16_17вв@zloi_moscovit#Запад@zloi_moscovit

Вот что никак не пойму - над серьезным человеком, офицером, ветераном боевых действий, что подтверждается документально, дворянином бесспорным - был он настоящим бароном и звался Карл Фри́дрих Иерони́м фон Мюнхга́узен - который век уже потешаются, как над шутом гороховым и вралем забубенным, хотя точно известно где и кем служил и подтверждено, что был ротмистром у кирасиров и точно обласкан царствующей персоной. Но сущее посмешище. При этом он действительно был на русской службе. И воевал за нашу страну.

А брехливый Штаден, за которым никаких воинских подвигов нету, но по его писанине видно, что враг он нам лютый и упертый, да и человечек отвратительный - бандит и насильник, если даже и не в реале, то в душе редкостный паскуда (и опять заявлю - почему садизм получил имя от де Сада, который в общем-то садистом в реале и не был, фантазерил, однако) - для наших историков - прямо чистейший источник Откровения. Причем по садизму впору претензию давать - Де Сад уже куда поздний деятель - а вот ранниий гораздо Штаден обойден вниманием. Ведь удивительная паскуда. 

НО!

Сколько уже веков на его откровенной брехне нам историю нашу пишут? И все естореги к его писанине - как к Священному писателю относятся. Хотя за что ни схватись - ложь потоком течет из его записей. Публика-то ладно, ей похрен, что земщина и опричнина - разные ведомства. Несмешиваемые, как вода и масло. Но историки-то должны это понимать...

Хотя помнится Мокренко приводил мне как пример достоверности заявления одного деятеля, который выдавал себя одновременно за генерал-майора сухопутного и адмирала флотского и фото в инете были его и в той и в этой форме) - и есторега нимало то не смущало. 

Так тут у нас Штаден ровно такой случай. И ничего, за милую душу писанину этого злейшего нашего врага (достаточно почитать, что он рекомендовал сделать с Московией, вернувшись на родину - Гитлер бы ужаснулся) все время рвутся выдавать зпа ИстенуЪ.

При этом, что еще любопытнее - никаких документов, что его царь возвел в "рыцарское звание"  и прочие заслуги он не представил, а при Грозном однако у нас была вполне себе бюрократия и возвышение немца было бы оформлено как надо. Но тут пусто, одни голословные рассказы. а учитывая, что Штаден уже в молодости был уголовником (в духовной гимназии ученика шилом заколол, потом был вором и контрабандистом и в тюрьме сидел - вес у его рассказов куда как большой, бесспорно. Вот шинкарем он был бесспорно. А опричником и боярином - нет.