Немного текста...

— Как отменить эту дуэль?

— Никак.

Лицо Фориэ исказилось. Она остановилась, перестав кружить по комнате, отошла к окну. Узкая ладонь коснулась стекла, словно ища опоры.

— Не хороните своего друга раньше времени, — произнес я, и добавил: — Говорят, Судьба любит дерзких.

— Дагги? Дерзок? — у Фориэ дернулся уголок рта, и она сорвалась с места, снова начав расхаживать из угла в угол. — Вы его не знаете, Арвид. Его знаю я. Он мечтатель, тихоня, чудак. Бесполезное существо в вашем бурлящем мире.

— Это его выбор, — подал голос рыжий. — Его выбор и решение.

Фори резко обернулась, уколов Рокше взглядом, но сдержала слова. А меня вдруг ошпарило ревностью.

— Вы любите его? — догадка, как осиное жало. — Вы любите этого альбиноса, мадам Арима?

— Что за дикие мысли приходят вам в голову, Арвид? — прошептала она удивленно, села в попавшееся на пути кресло и неожиданно спокойно проговорила: — Как я поняла,  интересы Иллнуанари на Рэне отстаивает Корхида. И я уверена, Да-Деган располагает информацией, способной уничтожить влияние генерала. Но по условиям дуэли он обещал молчать, да еще поставил на кон собственную жизнь. Но я буду удивлена, если Дагги доживет до поединка. Думаю, генерал не упустит возможности.

— Никто Корхиде этого не позволит. Даже Эльяна. Анамгимар верит в Судьбу.

Ее лицо исказила усталая гримаска, обозначив скорбные ниточки мелких морщин возле губ.

— Арвид, вы предупреждали меня, но, поверьте, вы плохо знаете генерала.

— Фори, а вы плохо знаете всех нас. Думаю, даже Эльяна отвернется от генерала, если тот решит уничтожить противника до дуэли.

— А если нет?

— Мадам, с Судьбой не шутят. Плохой знак отказаться от подобного поединка, хуже только попытаться ее обмануть. Можете считать нас суеверными, но ни один торговец не рискнет навлечь на себя беды. Анамгимар суеверен больше, чем кто бы то ни было. Говорят, Судьба мстит жестоко.

На ее губах появилась улыбка — вымученная и недоверчивая одновременно. Она мне не верила. Будь я лигийцем, я бы сам не поверил.

Нужно быть сумасшедшим, чтобы верить в Судьбу. Но с правилами странной игры не спорили даже эрмийцы: они кривили губы, шептали «кисмет» и признавали результаты дуэлей, какими бы те ни оказались.

Иногда мне казалось, что она впрямь управляет нами, эта ветреная и взбалмошная Судьба. Что все в мире происходит согласно лишь ее воле. Улыбнется она — выживешь, выбравшись из смертельной ловушки, отвернется — поскользнешься на сухой ровной дороге, при падении сломав себе шею.

На Лидари она улыбнулась мне, перестав вечно подыгрывать постоянному фавориту, и оставалось только гадать, чем была вызвана ее милость: решила ли она поиграть со мной в кошки-мышки или просто разочаровалась в старом своем любимчике.

Но, одно дело чувствовать, ощущать ее руку, другое — суметь объяснить так, чтобы поверили. Выходящему за пределы разумного нет места в мировосприятии рационалов и логиков. От яда всезнайства есть только одно противоядие — подержать чудо в руках, чтобы оно изменило твою собственную жизнь. Иначе — никак. Но и тут останется немалый соблазн списать все на ошибки восприятия.

Подойдя к Фориэ, я взял в руки ее ладонь.

— Мы ничего не можем изменить. Не терзайте ни себя, ни меня. Не заставляйте раз за разом отвечать «нет». Ни к чему это. И не теряйте надежды.