Немецкий датчанин

Эту сонатину играли или, по меньшей мере, слышали все, кто учился в музыкальной школе.

Впрочем, вот одно из произведений того же автора, которое часто играют концертирующие флейтисты. Его имя - Фридрих Кулау. Он прославился как датский композитор, хотя был по происхождению немцем.

Даниэль Фридрих Рудольф Кулау  родился 11 сентября 1786 года в Ильцене, недалеко от Ганновера.  Отец Кулау, Иоганн Карл Кулау, был гобоистом в ганноверском линейном полку, он также зарабатывал на жизнь преподаванием музыки; мать звали Шарлотта Доротея, урожденная Сегер. Будущий композитор рос в довольно бедной многодетной семье. Воспитанием детей особенно не занимались, хотя отец давал Фридриху уроки музыки.

В возрасте девяти лет темным вечером на улице Люнебурга, куда в то время переехали его родители, мальчик упал с бутылкой - она разбилась и попала ему в голову. Во время продолжительной и мучительной болезни, закончившейся потерей правого глаза, родители, чтобы отвлечь ребенка, ставили у его кровати пианино. Фридрих постоянно играл с инструментом - это стало его любимым занятием. Родители заметили пробуждающиеся музыкальные способности сына. Как только он поправился, они позаботились о его музыкальном образовании. Органист Аренбостель стал его учителем игры на фортепиано. Композиторские способности Фридриха проявились уже в юном возрасте: подрабатывая у торговца травами, большого любителя флейты, Фридрих научился на ней играть и написал несколько небольших пьес для этого инструмента. Он преподнес их хозяину, объяснив, что ноты найдены в доме его отца.  Флейта отныне стала для Фридриха помощницей, которая позволяла ему справляться с материальными трудностями.

Через несколько лет, в течение которых он, по-видимому, посещал школу в Брауншвейге и одновременно давал уроки музыки детям священника, в 1800 или 1801 году Кулау приехал в Гамбург, где его преподавателем стал теоретик и педагог К. Ф. Г. Швенке. Под его строгим, но умелым руководством Кулау приобрел основательное музыкальное образование. Швенке, высоко ценивший своего талантливого ученика, обучал его бесплатно, но Кулау приходилось содержать себя уроками музыки. Кроме теории музыки и композиции, Фридрих обучался игре на флейте, скрипке и виолончели, но особенно на фортепиано, в игре на котором он достиг редкого мастерства.  

Жизнерадостный молодой человек вскоре стал востребованным участником частных и публичных концертов, сочинял для голоса, фортепиано, флейты и струнных инструментов.  В мае 1810 года три его рондо для фортепиано были опубликованы в Лейпциге.

В 1810 году  обстоятельства во второй раз решительно вмешались в судьбу Кулау. В конце 1810 года, когда Гамбург был оккупирован войсками Наполеона и стал французским, Кулау узнал, что находится в мобилизационных списках. 24-летний музыкант под вымышленным именем бежал из Гамбурга в Копенгаген. Поначалу он скрывался из страха быть разысканным, но вскоре появился на публике под своим настоящим именем, и 23 января 1811 дал концерт в Королевском театре. За первым концертом последовало еще несколько, и Кулау быстро снискал всеобщее восхищение своей виртуозной игрой.  Несколько престижных домов любителей музыки открыли ему двери, ему обещали выступление для королевы. Вскоре он познакомился со знаменитым композитором и органистом Кристофом Вейзе и посвятил ему свой фортепианный концерт до мажор. Эту композицию Кулау представил копенгагенской публике. Он не был близок с Вейзе, поскольку их личности  и взгляды на искусство слишком разнились, но оба относились друг к другу с большим уважением. В дальнейшем Вейзе не раз играл благотворную роль в жизни Кулау.

Драматургу Адаму Готтлобу Эленшлегеру выпала честь открыть редкостный талант Кулау как оперного композитора. Он познакомился с молодым иностранным музыкантом и поручил ему сочинение музыки для зингшпиля по своей пьесе «Разбойничий замок». 26 мая 1814 года опера была впервые исполнена -  и открыла новую эру в музыке в Дании. Атмосфера романтики, которой пропитана эта композиция с ее пленительными мелодиями, опорой на датский фольклор, с ее разнообразным, живым колоритом, с блестящей богатой инструментовкой, была чем-то новым на датской музыкальной сцене, которая в то время все еще пребывала в совершенно старомодной, почти домоцартовской фазе. Музыка Кулау имела сенсационный  успех у датской публики, которая с этого момента признала его своим национальным композитором. Кулау получает должность учителя пения в Королевском театре.

Однако в музыкальных кругах, где правили ретрограды Фридрих Кунцен и Клаус Шалль, музыка Кулау встретила сопротивление. Кунцен довольно резко высказался о ней, обвинил композитора в подражании Керубини (которым Кулау действительно восхищался). На эти нападки со стороны человека, чьей благосклонностью он раньше пользовался, но который теперь отвернулся от него, Кулау ответил своеобразным, даже благородным образом - парой музыкальных канонов «O du Nase aller Nasen» (О, из всех носов нос) и «Ach, Musik von Cherubini» (Ах, музыка Керубини), в которых он иронизировал над внешностью Кунцена и его музыкой. В то время музыкальный канон был в моде, а Кулау слыл мастером контрапунктических трюков, с помощью которых он умел добиваться большого комического эффекта. Еще живя в Гамбурге, он развлекался этим занятием и продолжал получать удовольствие от написания канонов и канонических загадок вплоть до конца своей жизни. В музыкальном мире Кулау был широко известен как великолепный создатель канонов-головоломок. Недаром, когда Бетховен впервые увидел Кулау, он скаламбурил: «А, великий канонир!» (по-немецки Kanonier – и артиллерист, и автор канонов).

Когда Кулау эмигрировал в Копенгаген, он не намеревался навсегда здесь оставаться, и еще в 1812 году описывал свое пребывание в Дании как временное. Однако после того, как в 1813 году музыкант получил датское подданство, он, по-видимому, свыкся с мыслью сменить родину. Однако первые годы пребывания Кулау в Дании были для него трудными в материальном отношении. Чтобы заработать на жизнь, ему приходилось давать уроки музыки; но он это не особенно любил и, как только смог, оставил себе только преподавание теории музыки и композиции. Молодых музыкантов, которые искали у него наставлений, было немало. Но Кулау не хотел иметь постоянного места. Когда в 1817 году умер Кунцен, и его преемником на посту дирижера Королевской оперы стал Шалль, Кулау отказался от предложенной ему дирижерской должности - отчасти потому, что не хотел быть в подчинении у Шалля,  к которому питал мало уважения как к музыканту.

В 1814 году его финансовые трудности еще больше возросли: к нему переехали пожилые родители вместе с младшей сестрой. Эта женщина стала вести домашнее хозяйство, но ни она, ни сам Кулау не были практичными и экономными. Сочинение легко реализуемых небольших произведений стало для него существенным источником дохода. Особенно успешными были сочинения для флейты -  самого модного инструмента того времени. Всё, что он мог написать для этого инструмента, охотно принималось издателями и быстро раскупалось. Особенно концертные дуэты для двух флейт свидетельствовали о редкостном знании возможностей инструмента и особенностей исполнения на нем. Кулау прозвали «великим мастером флейты» и назначили флейтистом Королевского Датского оркестра – но его практическое умение игры было не так уж велико: он не справлялся с собственными композициями. Сочинения для фортепиано расходились не столь бойко. Правда, вариации на темы знакомых мелодий издатели брали охотно, но более крупные композиции не находили спроса. Однако рондо, сонатины, сонаты Кулау, свидетельствуют о его неисчерпаемой изобретательности и прекрасном знании фортепианной техники. Хотя многое из этого давно забыто, значительное число этих произведений сохранилось в репертуаре как концертирующих пианистов, так и учащихся.

В 1821 году Кулау, любивший путешествия, предпринял большую поездку за границу. Он путешествовал с 1804 года – в первый раз с другом в Бремен и Берлин;  в 1815 году вместе с валторнистом Шунке гастролировал в Стокгольме, неоднократно посещал Гетеборг. На этот раз конечным пунктом Кулау была Вена, где он остановился довольно надолго. Мечтой Кулау была встреча с обожаемым им Бетховеном, но она состоялась лишь во время второго пребывания в Вене, в 1825 году. Удивительно, что великий мастер, не всегда доступный для таких встреч, был с Кулау очень радушен. 

В это время музыкальная жизнь в Германии отличалась насыщенностью. На немецких сценах дебютировал «Вольный стрелок» Вебера, а Россини восторгал публику своими чарующими мелодиями в «Севильском цирюльнике» и других операх. Еще в 1819 году Кулау услышал Россини в Дании, и, несмотря на то, что в целом критически относился к итальянской музыке, подпал под очарование итальянского кудесника. Опера «Лулу» тому свидетельством. 

Кулау написал ее вслед за своим возвращением в 1822 году, после того, как создавать оперу на либретто  К.Ф. Гюнтельберга отказался Вейзе. Хорошее либретто и сказочно-фантастический сюжет как раз подходили Кулау. Этой оперой, впервые исполненной 29 октября 1824 года, Кулау отпраздновал настоящий триумф. Заговорили, правда, что Лулу — «Россиниада», что Кулау перешел на сторону врага, и его следует наказать. Для второго представления были приготовлены свистки (первое было праздничным по случаю дня рождения королевы). Когда композитор вошел в театр, кассир предупредил его, что спектакль освищут. Однако из этого ничего не вышло. Произведение, богатством разнообразных мелодий и блеском инструментовки превзошедшее все, чего Кулау достигал ранее, совершенно очаровало публику. В композиторе произошла перемена: в его музыке появилась большая мелодическая полнота, более теплая, мягкая окраска, более певучий характер. Однако это не было подражанием Россини, это был возвышенный стиль итальянской оперы, но с собственным наполнением. Оперным идеалом Кулау был и оставался Моцарт. 

Фридрих Кулау был в Дании очень уважаемым человеком, но при этом оставался скромным и застенчивым и к собственному творчеству относился весьма критически. Кулау был кем угодно, только не светским человеком. При дворе он вел себя неловко. Однажды королева собственноручно предложила ему чашку чая, а он вместо этого попросил шнапса. Он рано отдалился от элитного круга, который был ему изначально открыт, и поддерживал связь лишь с немногими. Кулау иногда навещал кронпринца Кристиана (будущего короля Кристиана VIII), который никогда не требовал от музыканта светского этикета. Но Кулау был своим только в домах любителей музыки, далеких от двора - профессора Фредерик Хёг-Гульдберга, статского советник Менделя Левин- Натансона, торговцев Трира, Герсона, художника Ваагепетерсена.

В узком кругу, где Кулау чувствовал себя как дома, он был весел, и всеми любим; он часто радовал присутствующих своими остроумными шутками и импровизациями. Однако в присутствии женщин вел себя неловко и застенчиво, и, вероятно, именно поэтому мужчина, которым женщины обычно восхищались, оставался неженатым. 

Повторно  посетив Германию в 1825 году Кулау написал одну за другой три оперы: «Уильям Шекспир», «Гюго и Адель»  и «Эльверхёй»  (Король эльфов).   

Опера «Вильям Шекспир» была задумана автором для Клауса Шаля, но была передана Кулау театральным руководством. Здесь особенно впечатляет увертюра,  в которой контрапунктическое мастерство блестяще сочетается с редкостной свежестью и юношеской смелостью. Эта пьеса долгое время оставалась на сцене -  в отличии «Гюго и Адель», в которой есть отличные комические сцены, но в целом публика это сочинение приняло холодно, в основном из-за слабого либретто.  

Зато «Эльверхёй» стал огромной удачей композитора - благодаря своему превосходному поэтическому тексту и замечательной музыке. Опера Кулау с народными мелодиями, которые так же со вкусом и художественно обработаны, и по сей день остается на сцене и оказывает такое же притягательное воздействие на публику, как и в момент ее написания. В произведении использованы тексты и мелодии из двух традиционных баллад о короле эльфов. Великолепна Увертюра, которая, без сомнения, является самым популярным из датских симфонических произведений. После успеха оперы «Эльверхёй» Кулау, которому в 1828 году было присвоено звание профессора, совершил в 1829 году еще одну короткую поездку в Германию, где услышал исполнение своего недавно сочиненного квартета для четырех флейт. Искусный флейтист, исполнитель партии первой флейты, заговорив с Кулау, с удивлением узнал, что композитор не очень хорошо владеет этим инструментом.

Около 1826 года Кулау переехал в копенгагенский пригород Конгенс-Люнгбю, что, вероятно, было вызвано его любовью к природе. С тех пор его жизнь стала более уединенной, а в последние годы замкнутой. Музыка была его первым и главным увлечением, но он также любил поэзию. Он прекрасно владел датским языком, но предпочитал говорить по-немецки. Поэт Кристиан Винтер вспоминал: «Я посещал Кулау каждый день, мы говорили о музыке, курили табак и пили горячий грог. Он был выдающейся личностью». 

В 1830 году огромное огорчение принесла Кулау смерть обоих родителей. Здоровье его ослабло, он страдал от сильного кашля и ревматических болей. В феврале 1831 года дом, в котором он жил, сгорел, и все его рукописи, включая труд «Общая школа баса», над которым он работал несколько лет, были утрачены. Друзья отозвались на несчастье Кулау: Вейзе организовал в его пользу концерт, а принц Кристиан предложил ему квартиру в своем в замке, от чего он отказался. Особенно удручила Кулау потеря его произведений: он даже серьезно заболел и его пришлось поместить в больницу.

После выписки оттуда он провел лето в Люнгбю, а осенью переехал в Копенгаген. Казалось, композитор снова ожил. Он уже задумывал на следующее лето новое путешествие и с энтузиазмом взялся за сочинение шести струнных квартетов, которые  заказал ему друг, художник Ваагепетерсен. Но успел завершить лишь один.  После 14-дневной болезни Фридрих Кулау умер 13 марта 1832 года. Его временно похоронили в часовне церкви Святого Петра под трогательную траурную музыку Вейзе. Его кончину почтили панихидой Королевский датский театр и несколько общественных организаций, включая Ассоциацию студентов, исполнившую кантату Вейзе. Ведь Кулау всегда проявлял симпатию к студенческому миру и посвятил сборник мужских квартетов Студенческому союзу. До начала ХХ века квартеты Кулау были одними из жемчужин репертуара Студенческого хора. 

Композитор был похоронен на копенгагенском кладбище Ассистенс только в 1833 году, после того как ему был поставлен памятник на средства, собранные по подписке Кристофом Вейзе. Он покоится рядом с другими великими датчанами - Гансом Христианом Андерсеном и Нильсом Бором.