Митрошино.
Автор: PaparaziПриветствую всех заглянувших!
Ну как всегда... Открыл в германдокс дела по химзащите немцев, а в одном из дел сканы, которые сразу и не понял. И так уж совпало, что опять же только сегодня читал про такое в другом архиве, но по поводу Курской битвы.
Попробую по порядку. Эти фото давно выкачал, и здесь на АТ их уже публиковал в блогах.
Жители деревни Рыльцево — семья колхозников Ласточкиных с табличками на шее после освобождения их деревни от немецкой оккупации. Зубцовский район. Калининская область. РСФСР. СССР. 1942 год.
Фотограф - Николай Новак.
В оккупированных деревнях захватчики обязывали местных носить бирки на шее с указанием места проживания.
Жители деревни Юркино с табличками на шее после освобождения их деревни от немецкой оккупации. В оккупированных деревнях захватчики обязывали местных носить бирки на шее с указанием места проживания.
* * *
№ 121. Докладная записка УКР «Смерш» Центрального фронта
В.С. Абакумову с информацией о режиме, установленном немцами
в прифронтовой полосе на территории Курской области
28 июля 1943 г.
Совершенно секретно
Допросами перебежчиков со стороны противника, из числа
гражданского населения и бывших военнослужащих Красной Армии, а
также и немцев - военнопленных — установлено, что в 8—10-километровой
полосе, примыкающей к фронту, немцы отселили все гражданское
население в тыл за исключением лиц, оставленных для строительства
оборонительных сооружений.
В с. Мужица Глушковского района Курской области осталось
только несколько человек молодежи, прислуживающей немецким
офицерам и солдатам; на ст. Глушково проживает незначительное
число людей, работающих на разгрузке жел[езно]дор[ожных] вагонов.
Подобная же картина наблюдается и в других селах и деревнях, расположенных
в 8—10 км от фронта.
Перешедший со стороны противника в ночь на 14 июля 1943 г.
Соколов показал: «...Немецкое командование выселило из прифронтовой
полосы (8-10 км) все гражданское население. Например, в
с. Юрасов Глушковского района оставлено всего около 50 семей для
хозяйственных работ при немецких частях и строительства оборонительных
сооружений».
Отрохова, доставленная со стороны противника лазутчиками
дивизии, где начальником отдела «Смерш» подполковник ЗемЩ, показала:
«...Из прифронтовой полосы, на расстоянии 8-10 км от линии
фронта, эвакуировано все гражданское население. Эвакуация была
проведена еще в апреле месяце 1943 г. В частности, из с. Юрасов, где я
проживала, жители выселены в дер. Кекино. В с. Юрасов оставлено около 70 человек мужчин и женщин, которые используются на оборонных
и хозяйственных работах. Например, я была оставлена в с. Юрасов
потому, что работала уборщицей в 4-й немецкой компании, т.е. роте».
Перебежчица со стороны противника Филатова (перешла линию
фронта в районе г. Рыльска 7 июля с.г.) дала следующие показания:
«...В прифронтовой полосе (район г. Рыльска) гражданское население
отселено на 8—10 км. Это отселение производилось в апреле — мае
месяцах с.г. В прифронтовой полосе было оставлено около 200 человек,
способных работать на оборонительных сооружениях, хозяйственных
работах и т.п. Этих людей немецкое командование отселило на хутор
Звягино (2 км от г. Рыльска), выдав им специальные пропуска на право
входа в запрещенную зону...»
Во всех селах, находящихся в прифронтовой полосе, немцы установили
строгий и постоянный контроль над проживающим в этих селах
населением. Все жители этих сел, как мужского, так и женского пола,
начиная с 10-летнего возраста, зарегистрированы в местных комендатурах,
и каждому из них присвоен личный номер. Для этой категории
лиц установлено обязательное ношение на левой руке выше локтя нарукавной
белой повязки. На этой повязке черной краской обозначен
личный номер данного лица и по-немецки написано название деревни,
в которой прописан владелец этой повязки.
Материал для повязки жители обязаны приносить сами, каждый
для себя, а личный номер и название деревни черной краской пишут в
комендатурах немцы. Ширина повязки — в три пальца. В некоторых
селах на повязке, ниже названия деревни, ставится печать местной комендатуры.
За появление где-либо на улице без такой повязки виновные
привлекаются к ответственности. В том случае, если задержанные без
повязки правильно называют свой личный номер, а после проверки по
спискам жителей в комендатуре будет установлено, что задержанный
действительно является жителем данного села, виновный подвергается
штрафу (обычно 2—3 десятка яиц или 500 руб. деньгами).
За появление без повязки жителя одного села в каком-либо
другом селе виновного задерживают и направляют в комендатуру,
после чего судьба его остается неизвестной.
Для прохода в другой населенный пункт помимо повязки с обозначением
личного номера и названия деревни, в которой он прописан
проживающим, житель обязан иметь при себе паспорт и пропуск на немецком
языке от местной комендатуры.
По вопросу о ношении повязок в прифронтовой полосе перебежчик
Соколов на допросе от 15 июля с.г. показал: «...Все лица, которые немецким
командованием оставлены в с. Юрасов для работы на переднем
крае, были зарегистрированы в местной комендатуре с. Юрасов, и
каждому был присвоен личный номер. Этот номер был написан на нарукавной
повязке, которую носили на левой руке выше локтя.
Кроме номера на повязку комендант ставил латинскую букву
«С» или какую-либо другую — в зависимости оттого, в какой компании
(роте) данное лицо работает. Помимо повязки с личном номером комендант
выдавал всем, кто старше 16 лет, специальные пропуска для
входа в прифронтовую зону.
Этого пропуска я не имел, так как считался у немцев 14-летним
мальчиком. Нарукавную повязку носил».
Отрохова на допросе от 20 июля с.г. показала: «...Всех лиц, оставленных
немцами в прифронтовой полосе, коменданте. Юрасов зарегистрировал,
присвоил каждому личный номер (у меня был номер 22) и
приказал сделать нарукавную повязку из белой материи, ширина
повязки 6—8 см. На повязке чернилами (по-немецки) написали печатными
буквами «Юрасов № 22». Нарукавная повязка носилась выше
локтя, на любой руке.
Тем, кто работал в запретной зоне, кроме повязки выдавались
пропуска. Пропуск печатался на машинке. В пропуске указывались:
фамилия и имя владельца и его место работы. Пропуск заверялся подписью
коменданта и круглой печатью с орлом посредине».
Как показывают перебежчики со стороны противника, оставленные
в прифронтовой полосе лица получали кроме нарукавной
повязки и специальные пропуска. Так, например, Отрохова работала
уборщицей в одной из немецких рот, имела на руках следующий документ:
«Место расквартирования 8 июля 1943 г.
Удостоверение
М. Отрохова работает при воинской части 24338Д. Она имеет
право входа в дер. Юрасов и может ходить по дороге на Забелино.
Командир воинской части
лейтенант (подпись)
Круглая печать (с орлом посредине)
Воинская часть
Полевая почта № 24338Д».
Удостоверение напечатано по-немецки на пишущей машинке,
размер удостоверения 10x15 см.
У Хлусова, доставленного нашими разведчиками вместе с Отроховой,
при обыске был изъят немецкий документ следующего содержания:
«Хлусов имеет право находиться в дер. Юрасове 15.00 до 19.00.
Удостоверение действительно по 15 мая 1943 г.
Местная комендатура, дер. Юрасов».
Это удостоверение представляет из себя отпечатанный на
пишущей машинке, под копирку, бланк, в котором чернилами написаны
от руки фамилия и имя владельца, а также срок годности удостоверения.
Размер бланка 5—10 см, бумага газетная. Очевидно, что подобные
документы имеют и другие жители дер. Юрасов, оставленные в
прифронтовой полосе.
Судя по показаниям перебежчиков, оставленные в районе
г. Рыльска жители нарукавных повязок не носят, но также имеют специальные
пропуска.
По этому вопросу Сидоренко на допросе от 12 июля с.г. показала:
«...Для работы на оборонительных сооружениях и хозяйственных
работ была оставлена часть мужчин и женщин, которые были снабжены
специальными пропусками.
Лица, которые оставлены в самом г. Рыльске, получили немецкие
пропуска, отпечатанные на машинке. В пропуск вписывается:
фамилия и имя владельца, место работы, количество иждивенцев. Этот
пропуск заверяется подписью коменданта, ставится печать с орлом.
Лицам, которые работают в запретной зоне, пропуска выдаются
сельхозуправой, пишутся по-немецки от руки. В пропуске указано, где
работает владелец и кто ходатайствует о выдаче пропуска. Пропуск заверяется
комендантом сельхозуправы. Печать не ставится. Я лично
имела подобный пропуск для прохода в запретную зону, в которой помещалась
немецкая пекарня — место моей работы».
В числе документов, имевшихся у Сидоренко, был действительно
обнаружен немецкий пропуск—удостоверение следующего содержания:
«...На основании удостоверения № 772, выданного господином
лейтенантом Кромберг на имя Сидоренко А., последней разрешено находиться
также и в ночное время на своем месте работы в той части
города, которая расположена восточнее Преображенской ул.
Рыльск. 28.4.43 г.»
Это удостоверение написано от руки черными чернилами на газетной
бумаге размером 11x16 см. Печатей не имеется.
Документ аналогичного содержания был обнаружен и у Филатовой.
Как было указано выше, для прохода из одного населенного
пункта в другой необходимо иметь пропуск от местной комендатуры.
По этому вопросу военнопленный — ефрейтор 1-го взвода 11-й
роты 769-го пехотного полка 377-й немецкой пехотной дивизии
Людвиг Рейгер на допросе от 10 июля 1943 г. показал: «...Для передвижения
из деревни в деревню гражданским лицам выдаются
, местной комендатурой соответствующие пропуска на немецком
языке. Пройти без пропуска очень трудно, так как все дороги, мосты,
населенные пункты и т.п. охраняются полицейскими из русских.
Кроме того, в каждом крупном населенном пункте есть местная комендатура
(ортскоммандатур), занимающаяся проверкой документов.
В частности, такая комендатура помещается в дер. Косторово,
северо-западнее г. Рыльска».
Однако в мае — июне месяце 1943 г. в связи с эвакуацией населения
из прифронтовой полосы контроль за проходящими по дорогам
гражданскими лицами был несколько ослаблен. Поэтому, хотя для
прохода из деревни в деревню и требуется специальный пропуск, не
исключена возможность такого прохода и без пропуска. При этом
следует отметить, что всех мужчин, в какой бы одежде они ни были,
немцы обязательно задерживают и тщательно проверяют. Женщин
пропускают значительно свободнее.
В конце июня и начале июля 1943 г. немецкое командование
проверяло всех лиц, оставленных в прифронтовой полосе. Лица, не
внушающие доверия и проявившие нерадивость в работе, были из прифронтовой
полосы отселены. Оказывавшие сопротивление отселению
подвергались жестоким репрессиям. Например, в конце июня с.г.
немцы расстреляли в г. Рыльске мужа и жену Субботиных в их же квартире
за отказ эвакуироваться. (Показания Филипповой, партизанки
отряда им. Щорса, 12 июля с.г. перешедшей линию фронта вместе с
нашими лазутчиками).
В связи с этими мероприятиями немцев контроль за движением
по дорогам стал более жестким. Так, партизанка отряда им. Щорса Гребенникова
на допросе от 15 июля с.г. показала: «...Из г. Рыльска население
отселено на 8-10 км. В первое время в апреле, мае и июне мес[яцах]
с.г. эвакуированные жители г. Рыльска свободно ходили в свои квартиры
за продуктами, без всяких на то пропусков.
Теперь в прифронтовую зону никого не пускают. Без пропуска
пройти в другие села очень трудно. Если же надо поехать в какой-либо
город, необходимо брать пропуск у немецкого коменданта. Этот
пропуск выдается на основании справки старосты. В пропуске указывается,
зачем данное лицо следует в город...»
Относительно прохода по глубокому тылу говорится в приказе
по 340-й немецкой пехотной дивизии:
«Приказ по дивизии № 25
7. Поездки в отпуск добровольцев для подсобных работ и иностранных
рабочих в оккупированных восточных областях.
При поездках в отпуск добровольцев для подсобных работ представители
охранных отрядов, а также иностранные рабочие, призванные
до начала восточной кампании, при переходе границы между
районом действующей армии и комиссариатом восточных районов, а
также при переходе через Днепр, должны предъявлять свои воинские
отпускные удостоверения».
Для контроля за проходящими по дорогам и задержания подозрительных
лиц около крупных населенных пунктов созданы немцами
специальные контрольно-проверочные посты. По этому вопросу Отрохова
показала: «Контрольно-проверочные посты установлены по
дороге Юрасов — Забелино, на расстоянии около 500 м от с. Юрасов.
Здесь стоит немецкий часовой и проверяет документы...»
Перебежчица со стороны противника Филатова на допросе от
12 июля с.г. сообщила: «...Контрольно-проверочные посты, установленные
немцами по дорогам, ведущим к г. Рыльску: первый по дороге
Рыльск—Звягино, второй — по Дуровскому шляху, а третий — по дороге
Рыльск - Трошино. Установлены они на расстоянии 1 км от г. Рыльска.
У контрольно-проверочного поста стоят столб с надписью:
«Зона Б» и два немецких солдата, проверяющих документы. В г. Рыльске
по ночам установлено патрулирование...»
Все лица, задержанные контрольно-проверочными постами, направляются
в местные комендатуры для выяснения личности.
Относительно постоянных документов, удостоверяющих личность,
установлено, что тем жителям, которые не имели советских паспортов,
выданы немецкие удостоверения личности (форлойфигер персональаусвайс
), с указанием личного регистрационного номера владельца.
Лицам же, имеющим советские паспорта, выданы вклейки для
паспортов, на которых по-русски и по-немецки написано, что данное
лицо зарегистрировано в комендатуре и имеет такой-то личный номер.
В некоторых паспортах подобных вклеек нет, но в этом случае
делается соответствующая пометка (штамп) в самом паспорте, на
листке для прописки.
Например, на паспорте Филатовой, выданном 17 ноября 1937 г. в
г. Рыльске сроком на пять лет, имеется следующая отметка (на русском
и немецком языках):
«Филатова, родившаяся в 1921 г., паспортным столом г. Рыльска
внесена в реестр под № 2006.
Место - г. Рыльск. Дата - 20 июля 1942 г.
Городской голова (подпись)».
В селах и деревнях, где при Советской власти паспортизации
не было, всему взрослому населению в возрасте от 16 до 65 лет
выданы временные удостоверения личности (на русском и немецком
языках).
Хлусов Г. на допросе от 15 июля с.г. показал: «...В ноябре —
декабре 1942 г. в Глушковском районе Курской области была проведена
перепись населения. Записывали фамилию, имя, отчество, год рождения,
подробные данные о родителях, измеряли рост. Фотокарточку не
требовали. Перепись проводили староста и писарь. Примерно месяца
через два после переписи выдали немецкий паспорт (временное удостоверение
личности). Паспорт выдавал в с. Забелино Глушковского
района писарь Лукашев...»
Прописка населения производится в полиции. При прописке
ставится в паспорте штамп с указанием регистрационного номера и
даты регистрации. В случае необходимости продлить паспорт в г.
Рыльске в 1943 г. ставился на последней странице паспорта штамп:
«Verlangertbis 31 Dezember 1943
Срок продлен до 31 декабря 1943 г.
Рыльск.....1943 г.
Н[ачальни]крайон[ной] полиции
Зав. паспортным] столом....»
По вопросу о порядке производства прописки Сидоренко показала:
«...В январе 1943 г. я пошла в районную полицию, в паспортный
отдел. На основании справки от квартального старосты мне
выдали немецкий паспорт. На последнем листе паспорта поставили
прямоугольную печать (черной мастикой): вверху указан по-немецки
срок годности паспорта, а ниже то же самое по-русски. После
этого - подписи начальника районной полиции и зав. паспортным
столом.
Когда же человек приезжает в город временно, то порядок прописки
другой. В июле месяце 1942 г. ко мне приезжала знакомая
Мухина из дер. Павловка. По существующему немецкому закону, я немедленно
сообщила об этом квартальному старосте. Последний
пришел ко мне на квартиру и сделал запись в журнале (фамилию и имя
прибывш[ей], номер паспорта, откуда и на какой срок прибыла).
В случае выбытия - также делается соответствующая пометка...»
Начальник Управления] контрразведки НКО «Смерш»
Центрального фронта
генерал-майор
А. Вадис
ил ФСБРоссии, ф. 14, on. 5, д. 389, л. 111-120.
* * *
По ТВ сегодня тоже сюжет был на эту тему, по поводу брянщины. Но сами понимаете сегодняшнее ТВ на этой площадке обсуждать нельзя, политику припаяют. Скажу только что полковник отдававший приказы о расстреле жителей многих деревень был захвачен в 44, а в 55 отправлен в ГДР по амнистии.
* * *
Те самые архивные "затеряшки". В основном женщины, жительницы деревни Митрошино, Демянского района, на тот момент Ленинградской области. Как видим представлены 2 семьи - Сергеевы и Ильины. Из мужского населения 3-летний Вова Сергеев.
* * *
Иногда кажется что всё это нахождение на площадке пустая трата времени. Такие вот находки придают смысл нахождения здесь, выкачивания архивов, ковыряния в документах.
Так-же и с "отчетами", во второй главе опять подобное.