Я не виноват, оно само нарисовалось (по мотивам баб)

- Это что за оказия? Где я? – шептал домовой, разглядывая новый дом. Вот только-только, казалось, прикорнул в старой шкатулке, а уже непонятно, сколько времени прошло. Все чудное, и дом не деревянный, а каменный. И пол - не доски, даже не утопанная земля, а добротно уложенные гладыши. И окна украшены чудными цветными стёклами. И страх да ужас – печки нет, а заместо неё у стены стоит очаг с круглым, аки яйцо куриное, навесом.

Дед задумчиво пригладил бороду и оглядывал новое место.

- Тыщщу лет живу, - бормотал он, - думал, больше ничем меня не удивить, ан нет – удивили. Но и то ладно, что дом не брошен, очаг тёпл, и на весь дом пахнет кашей с мясом. Значит, и здесь жить можно.

Дед вздохнул, сделал шаг, выходя из-за своей шкатулочки, и принюхался.

- Ой, чую, не русским духом пахнет.

- Идемони! – раздался громкий девичий возглас, а в следующий миг домового окружило облако белого пепла.

- Да чтоб тебя! – закричал дед, совсем забыв из-за этих печалей и новинок спрятаться, и стал отряхивать пепел с густой белой бороды и серой рубахи. – Совсем сдурела золой разбрасываться?! Я тебе что, мусорная куча?!

Дед чихнул, быстрым движением ладони стер пепел с лица и поглядел на дуру, которая вытворяет такие нелепицы. Все одно прятаться нет нужды – уже увидели. Сейчас, небось, батюшку позовут, будут окроплять святой водой да молитвы читать.

А меж тем взору домового предстала высокая, как каланча, весьма крепкая смуглая девка. И девка держала перед собой длинный тонкий меч с хитрой рукоятью.

- Амика! – заорала она на весь дом, зовя кого-то. – Амика Аманда!

- Это что? Серебро на кончике? – тихо спросил домовой, скосив глаз на самое остриё. – Плохо день начался, очень плохо, - пробубнил он и быстро, как умеет только нечисть, растворился в воздухе. Долго так не получится, все же бренный мир держит домового куда крепче всяких вольных духов, но сбежать успеется.

- Идемони! – снова заорала девка, свиснув наотмашь перед собой клинком. А затем она сложила два перста вместе и провела по лбу и переносице сверху вниз: – О, Шана ун Сол, протета ми!

Домовой осторожненько проявился из воздуха межу большим, стоящим в углу, сундуком и громадным глиняным кувшином, в который была налита вода, и стал оттуда наблюдать. 

- Строверы, что ли? 

А меж тем в открытом окошке показалось сразу два солнышка: одно белое, яркое, а второе – тусклое да рыжее, как уголек в печи, но все одно его днем видно.

- Вот незадача, это ж куда меня занесло? - едва слышно прошептал дед и попятился с круглыми от растерянности глазами, прячась за сундуком. А в голове закружилась каша из кусачих, как летняя мошкара, мыслей. Где он? Что за напасть такая свалилась на старую седую голову?