Лига пяти портов

В мае 1703 года от берегов туманного Альбиона в дальнее плавание отправились два корабля – “Святой Георг” и “Пять портов”. Во главе небольшой флотилии стоял адмирал, он же гидрограф, литератор и по совместительству пират, Вильям Дампьер. 

В те времена не было, пожалуй, моряка, который не отличался бы суеверностью, придавая значение каждой мелочи, связанной с обустройством своего судна. А уж название корабля – далеко не мелочь. Ну, “Святой Георг” – это понятно. А “Пять портов”? Что за странное название такое? Какой скрытый смысл стоит за ним? 

Оказывается, оно, это название, олицетворяет целую главу в истории британского мореплавания.  

БИЧ  ПРОЛИВА  ИДРУГИЕ   

Островное положение Англии способствовало тому, что в средневековье именно в этой стране начало бурно развиваться торговое судоходство. Ну, а там, где торговые суда, там и пираты. 

Принято считать, что традицию британского пиратства со всеми его особенностями заложил беглый монах Ойстас по прозвищу Бич Пролива, которому английский король Иоанн Безземельный выдал в 1205 году каперское свидетельство на грабеж французских “купцов”. 

Обретя столь надежное покровительство, Бич Пролива вскоре принялся беззастенчиво грабить не только французские, но и “свои”, английские суда, а затем обнаглел до такой степени, что вообще перестал “отстегивать” королевскую долю. 

Этого король простить ему не мог. 

В ответ на монаршую немилость, Ойстас переметнулся на континент и продолжил грабить английские торговые суда, но уже под французским флагом. 

Его бурная деятельность причиняла морской торговле Англии столь значительный ущерб, что Иоанн объявил особую награду за голову перебежчика. 

Бичу Пролива долго удавалось избегать всяческих ловушек, но, наконец, в 1217 году, уже при новом английском короле, он был изловлен и вздернут на рее собственного корабля. 

С той поры так и повелось. 

Стоило какому-нибудь авторитетному капитану получить от монарха право грабить во имя высших целей чужие суда, как он с некой предопределенной неизбежностью превращался в пирата, грабил всех подряд, в том числе, своих, и нередко заканчивал свою неправедную жизнь на виселице либо в бою с королевским флотом. 

Впрочем, исключений тоже было предостаточно. 

Наиболее искушенные и дальновидные пиратские вожаки добивались королевского прощения, после чего занимали видное место в обществе, становились пэрами, заседали в парламенте.  

КОРОЛЕВСКИЙ  ЭДИКТ

Как правило, английские монархи предпринимали немало усилий, чтобы искоренить пиратство, затруднявшее торговлю с континентом. Немалых успехов на этом поприще добился Эдуард II, прозванный в народе “королем морей”. Но после убийства Эдуарда в 1327 году, английский военный флот быстро пришел в упадок, и морские разбойники снова почувствовали себя вольготно. 

Наконец, терпение купцов, несших колоссальные убытки, истощилось. 

Действуя по принципу “спасение утопающих – дело рук самих утопающих”, представители торговых кругов из пяти крупнейших по грузообороту на тот момент английских портов – Гастингса, Дувра, Ромнея, Хайта и Сандуича – заключили договор. 

Суть его заключалась в том, что “если на море соберутся пираты, то города должны, сообразно раскладке, производить расходы и траты на уничтожение и искоренение этих разбойников”. 

Участники договора решили на собственные средства создать совместную полицейскую флотилию, которая защищала бы торговые суда от нападения пиратов. 

Лига учредила также должность “наблюдателя пиратов”. 

Лица, занимавшие ее, должны были в светлое время суток следить с какого-либо возвышения на участке побережья за морем и при появлении пиратов сообщать об этом властям. 

Так возникла Лига пяти портов, к соучредителям которой позднее присоединились также Уинчелси и Рай. 

Это объединение напоминало Ганзейский союз, поэтому иногда его называли Лондонской Ганзой.

На первых порах эффект был ощутимым.  

По инициативе Лиги в 1360 году в Лондоне был создан Высший адмиралтейский суд для разбирательства случаев преступлений на море. 

Вскоре английская корона, стремясь поощрить инициативу торговцев, взявших на себя часть бремени, которое должна была бы нести государственная казна, предоставила Лиге некоторые особые полномочия. Так, вооруженные корабли Лиги получили право, закрепленное королевским эдиктом, обыскивать любое судно, шедшее через Английский канал. 

В самом скором времени это обстоятельство привело, однако, к “комплексу Бича Пролива”.

Капитаны полицейских кораблей Лиги, щеголяя королевским эдиктом, принялись грабить суда торговых конкурентов Лиги, фактически превратившись в пиратов. 

К королю рекой потекли жалобы. Но власть в этой ситуации оказалась бессильной. 

Тогда купцы, группировавшиеся вокруг портов, не вошедших в Лигу, заключили “джентльменское” соглашение с самими пиратами. За определенную плату приверженцы “Веселого Роджера” обязались защищать конкретные торговые суда, приписанные к тому или иному порту. При этом пираты сами могли беспрепятственно входить в “свой” порт для ремонта либо погрузки продовольствия, а также пользоваться этим портом как убежищем и местом для отдыха. 

Таким образом, начиная примерно с середины 14-го века, практически каждый английский порт имел своего пирата-покровителя, чьи интересы тесно переплетались с интересами местного купечества. Помимо купцов, определенные преимущества от связей с пиратами получали владельцы судов и даже государственные чиновники, в обязанности которых входила борьба с морским разбоем. 

НАБЕГИ  НАПОБЕРЕЖЬЕ

Ситуация усугублялась Столетней войной между Англией и Францией, когда соответствующие правительства всемерно поощряли грабительские набеги на порты неприятеля. 

Так, в 1399 году французские пираты ограбили английский порт Дартмут. 

В отместку англичане с благоволения короля Ричарда П провели карательную экспедицию, которую возглавил Джон Хоули – один из судей Высшего адмиралтейского суда, он же адмирал западного побережья, он же член парламента, он же заместитель командующего королевским флотом, он же королевский комиссар по борьбе с пиратством.  

Месть была суровой: англичане напали на побережье Нормандии и Бретани и разграбили его, захватив и уведя с собой 34 французских корабля. 

После этой успешной вылазки Хоули, что называется, вошел во вкус.  

Сочетая свои высокие должности с пиратским ремеслом, этот “джентльмен удачи” нажил огромное состояние, вдобавок, “крышуя” порты Дартмут, Плимут и Бристоль. 

Очевидно, за столь впечатляющие морские “подвиги” король удостоил его новых высоких званий и почестей.

Другим героем той бурной эпохи был современник Хоули Гарри Пэй из английского порта Пул. Одно время он служил под командованием лорда-адмирала Томаса Бэркли. 

В 1406 году Пэй, возглавляя эскадру из 15 военных (пиратских?) кораблей, захватил 120 французских торговых судов. Он грабил также побережье Галисии в Северной Испании. Эти регулярные набеги вызвали такое возмущение испанцев, что однажды в отместку они напали на Пул – родину Пэя – и сожгли городок дотла. 

В Англии тех лет были целые поселения, обитатели которых жили исключительно за счет морского разбоя. Мрачной славой пиратского гнезда пользовался, например, богатый порт Фауэй на полуострове Корнуолл. 

КАПЕРСКИЕГРАМОТЫ  ГЕНРИХА  VII    

Нельзя сказать, что тогдашние власти не пытались приструнить распоясавшихся “джентльменов удачи”. Но вот парадокс: принимаемые меры оборачивались лишь новым всплеском морского разбоя.   

Английский король Генрих V заключил с монархами Франции и Испании договор, по которому все стороны обязались действовать сообща в борьбе с пиратами. Согласно этому договору, владелец каждого вооруженного корабля должен был внести крупный денежный залог до того, как корабль покинет порт. В случае каких-либо жалоб на поведение капитана этого корабля  и его команды во время плавания, залог переходил в пользу государства, а провинившиеся несли суровое наказание. 

Однако кардинальных сдвигов это не принесло, договор фактически не работал. 

А во времена Генриха VI (1421-71) пиратство и вовсе перехлестнуло все мыслимые рамки. Морская торговля вообще перестала окупаться. Риск потерять товар на море стал так велик, что выгоднее было отправить его, к примеру, из Лондона в Рим по суше, чем везти более удобным и дешевым морским путем. 

Свою лепту в борьбу с пиратством внес английский король Генрих VII (1457-1509). Он начал выдавать так называемые каперские грамоты тем капитанам, которые обязывались бороться с морскими разбойниками на собственный страх и риск. 

Суть этих грамот заключалась в следующем. Если, например, английский купец был ограблен в море французскими пиратами на сумму 500 фунтов стерлингов (деньги по тем временам немалые), то английское правительство выдавало жертве грамоту, дающую право реквизировать у любого французского корабля товар ровно на такую же сумму. Очевидно, авторы этого указа плохо представляли себе его возможные последствия. 

Яркой иллюстрацией все того же “комплекса Бича Пролива” стал случай с шотландским купцом Эндрю Бартоном. 

Сообщив, что его отец якобы пал жертвой морских разбойников португальского происхождения, Бартон получил от короля Шотландии Якова IV грамоту на пресловутое право компенсации. Но поплыл он не к берегам нищей Португалии, а к побережью богатой Фландрии, имея в своем распоряжении два хорошо вооруженных  корабля – “Ляйон” и “Дженнет Пэрвин”. Он грабил всех подряд, какой бы флаг не вился на мачте торгового судна, не щадил и шотландцев – своих соотечественников. В конце концов, английский король Генрих VIII вынужден был послать против Бартона чуть ли не весь флот королевства. 

В ожесточенном морском сражении у Гудвин-Сэндс Бартон был убит, его корабли захвачены и уведены в порт, а позднее включены в состав военно-морского флота Англии. Эта битва легла в сюжетную основу нескольких исторических баллад. 

В  ВОДАХ  ТРЕХ  ОКЕАНОВ    

Во второй половине 16-го века развернулось острое соперничество между Англией и Испанией за господство на морях. Значительную роль в этой борьбе сыграли пираты. Не прекращавшаяся битва шла с переменным успехом, но ее эпицентр вскоре переместился в воды Нового Света, где практически каждое вооруженное судно, под каким бы флагом оно ни находилось, промышляло пиратством. 

Главными очагами пиратства стали укромные заливы и прибрежные безымянные островки близ основных морских путей, по которым двигались целые караваны, груженные золотом, сокровищами и драгоценными пряностями, что купцы везли из заморских колоний в европейские метрополии. 

У каждой из враждующих сторон были свои любимые места для засад. Так, английские корабли подстерегали испанцев, возвращавшихся из Нового Света, прячась в многочисленных заливчиках Канарских и Азорских островов. 

Морской разбой отнюдь не ограничивался водами Атлантики, следуя буквально по пятам за великими географическими открытиями. 

Во второй половине того же 16 века испанцы захватили обширный тихоокеанский архипелаг, назвав его Филиппинами, в честь своего монарха Филиппа П. 

Главный город новой колонии Манила служил основной базой для испанских галеонов, перевозивших товарыне только в Европу, но и в Новый Свет через Тихий океан, в частности, в мексиканский порт Акапулько. 

Манила очень быстро превратилась в один из крупнейших центров мировой торговли. 

Сотни галеонов везли в своих трюмах золото и жемчуг, драгоценные камни и слоновую кость, китайские шелка и фарфор, редкие породы дерева и пряности…

Фактически в этот период испанцы создали уникальную транспортную сеть, проходившую по водам трех океанов. 

По тем же маршрутам плавали суда других европейских стран – французские, голландские, венецианские и, конечно же, английские, в том числе суда Лиги пяти портов. 

 На запах богатой добычи мгновенно слетелись предприимчивые “джентльмены удачи”, пестрый контингент которых регулярно пополнялся матросами с торговых судов. 

На неисследованных тропических островах, среди непролазных джунглей, одна за другой создавались тайные пиратские базы, тем более что промышлять “взятием призов” у берегов Америки стало слишком опасно. 

Пожалуй, самым надежным  пристанищем для морских разбойников стал остров Мадагаскар в Индийском океане, где сложилась настоящая пиратская республика.  

Северная часть острова изобиловала удобными бухтами и гаванями. Рядом с берегом рос строевой лес, пригодный для ремонта судов и постройки жилищ. Местное население охотно снабжало пиратов продовольствием в обмен на дешевые безделушки. Не было недостатка и в чистой питьевой воде. А  главное, в пределах досягаемости проходило множество оживленных морских путей, по которым торговые суда передвигались практически непрерывной цепочкой.

Сначала пираты Мадагаскара грабили арабских и турецких купцов в Красном море, затем начали проводить рейды в Бенгальский залив, чуть позже совершили бросок в самую сердцевину Пряных (Моллукских) островов, добрались до Новой Гвинеи и северной оконечности Австралии, до Китая и Японии… 

Добыча измерялась сотнями тысяч фунтов. 

Между прочим, компаньоном одного из судов, перевозившего колониальные товары и подвергшегося нападению пиратов, был будущий автор “Робинзона Крузо” Даниель Дефо.  

Постепенно на острове возникло настоящее пиратское гнездо – с причалами и доками для ремонта судов, жилым городком и береговыми батареями. Пиратский флот вырос до целой эскадры. К пиратам присоединялись некоторые члены экипажей с ограбленных судов. Иногда с ними оставались женщины из числа пассажирок, склонных к романтическим авантюрам. Вскоре в пиратском городке появились семьи, в которых подрастали дети. 

В период расцвета здесь обитало несколько тысяч выходцев из Европы, среди которых было немало ремесленников, торговцев и даже священников. В городке у залива Антонжиль появились магазины, мастерские, увеселительные заведения и даже церкви.

Во главе этой вольницы, этой пиратской республики, которая просуществовала до середины 20-х годов 18-го века, стоял знаменитый корсар Каспар Морган. 

БИЗНЕС  НА“ЖИВОМ  ТОВАРЕ” 

Лига пяти портов по-прежнему пользовалась всеми выгодами своего союза, цинично сотрудничая с удачливыми пиратами.  

Так, в одном из портов Лиги – Дувре – процветал самый крупный рынок торговли  испанскими дворянами. Характерно, что их буквально партиями скупали посредники. За каждого хорошо одетого, сулящего богатый выкуп испанца, посредники, не торгуясь, выплачивали до ста фунтов стерлингов. 

Эти расходы многократно окупались после того, как родственники заложников вносили за них выкуп. 

Испанцы тоже не оставались в долгу. 

Объектом торговли нередко становились и экипажи захваченных в море “купцов”.

По некоторым источникам, выкуп за капитана достигал семи-восьми тысяч золотых марок, за штурмана – три-четыре тысячи, простые матросы шли по две тысячи. 

Вообще, торговля людьми в средние века были весьма прибыльным бизнесом, ведь пленников, в особенности молодых женщин и детей легко можно было сбыть с рук на рынках Северной Африки или Восточного Средиземноморья. 

Нередко английские пираты договаривались с работорговцами заранее, и контакт по обмену живого товара на деньги происходил в открытом море. 

Вообще, отдельные пиратские шайки даже не ставили своей целью захват “золотых” галеонов, которые, как правило, имели многочисленную охрану и всегда упорно защищались. 

Эти “джентльмены удачи” специализировались именно на торговле “живым товаром”.

Пленников захватывали, нападая не только на торговые и пассажирские суда, но и на небольшие прибрежные поселения, достаточно уединенные. 

Дело дошло до того, что в некоторых районах Средиземноморья люди боялись селиться вблизи берега. 

Поселения возводились не у побережья, а в некотором отдалении, за лесом или холмом. 

Одним из самых крупных поставщиков “живого товара” был Генри Мейнуэринг, выпускник Оксфорда и пират по совместительству. 

Этот хорошо образованный и весьма осведомленный джентльмен оставил мемуары, в которых со знанием дела утверждал, что все без исключения мореплаватели и первооткрыватели земель его эпохи занимались морским разбоем. 

Английский король Яков I простил Мейнуэринга и даже пожаловал ему высокие придворные титулы, а вдобавок назначил раскаявшегося пирата губернатором замка в Дувре. 

Этот пост фактически ставил его во главе Лиги пяти портов. Иными словами, главным администратором организации, созданной для борьбы с пиратством, стал бывший пират. Круг замкнулся. 

На новой должности Мейнуэринг проявил себя способным организатором. Он заново отстроил укрепления подведомственных ему портов, пополнил запасы оружейных и пороховых складов, сделал немало для безопасности территорий. Позднее он стал членом английского парламента.

*    *    *     

Именно от этих причалов, обновленных Мейнуэрингом, отправились в плавание корабли “Святой Георг” и “Пять портов”. 

Штурманом на “Пяти портах” шел Александр Селькирк.

За время плавания между адмиралом и штурманом произошла ссора, в результате чего Дампьер приказал высадить строптивого моряка на один из необитаемых островов у берегов Чили.

Через четыре года другой мореплаватель и пират Вудс Роджерс, проплывая мимо, подобрал Селькирка, а позднее описал его историю в своей книге “Путешествие вокруг света от 1708 до 1711 года”.

Эта книга стала одним из тех источников, откуда Дефо почерпнул сюжет для своего “Робинзона”.