Седьмое

Весь день крапал дождь: уныло, монотонно, без сантиментов, как аплодисменты на собрании профессиональных литераторов. В лужах бултыхалась хмарь и весь скопившийся за зиму ужас-нах. Тихо. Пасмурно. Нелепо.

Ночью орали коты, март. 

- Март, - орали они и драли друг другу седьмые шкуры.

- За март, - орали они и кидались в атаку.

- За мау-у-у…

Ветер дышал взволнованно и тяжко, дышал в сторону, дышал как великан под горой, как Чайн-Стокс, который так и не стал поэтом. Дрожали мокрые ветки, деревья набухали почками и молчали, лужи стыли на асфальте черными провалами в неведомое, притягивая взгляд. 

Куда ни глянь – мракота, слякоть, нервная дрожь.

А потом весь день дождь и ни птиц, ни ветра, ничего. И так бы оно все и продолжалось до самого вечера, если бы… если б не Чудо. Успел поймать момент, увидеть первые кипы невозможно белого пуха, величиной почти с сугроб, невероятное парение хлопковых волокон, зафиксировать длинный язык, что вылетел из лужи и сожрал мягкую снежинку в один присест. Через пять минут подумал, что вверху решили устроить той, ну не бывает так, чтоб из ничего Чудо получилось, нет, это гусей-лебедей стригут, стадами прогоняют через машинки, гигантскими стадами. И вот вопрос:

- А чё за праздник? Или это все на завтра? А чего не на сегодня?

Не, вы как хотите, а я сегодня буду праздновать, не каждый день такое случается, да я вообще такого никогда не видел, точнее, не припоминаю такого, но может и было пару раз.

Главное, чтоб хоть что-то вам в этой жизни нравилось. Не правда ли? 

Ты дверью ошибся, когда выходил...

Ушибся, но позже, когда уже вышел...

А ветер то дул, то бесцельно бродил,

Карабкался, сука, все выше и выше.

Насильно вербуем. Вербуйте меня.

И штампик на лоб, что прожил безобразно,

я - верба плакучая, я из огня,

Из красного слова и жаркого счастья.

Не спрашивай даже... Вернулся? - Живи!

Твоей головою в футбол отыграли,

Порвали резину, протерли до дыр,

В них светится радость потерянной дали.

Ты - мальчик, летящий на бабочке в век,

Ты - Странный танцор на изученных кляксах,

Ты - псих ненормальный, но ты - человек,

Как Франклин, всей мордой зеленой на баксах.

Раштолиния с укором глядел на зависшую недалеко от его лица бабочку.

- Может быть, все дело в кисти? – вяло размышлял он о насущном.

Одновременно с этим, привычно грезил о наступающем, пока бабочка висела, как повешенный разбойник, разграбил купеческий караван, а потом повис на суку, также как жил: ярко и насмерть. 

Ее крылья несколько обвисли, их покачивало легким ветерком и казалось, что она вот-вот полетит.

- Никуда она не полетит. Зависла. Нет, все-таки нужна другая кисть.

Раштолиния поднял руку и внимательно рассмотрел аксессуар. Кисточка была избыточно толстой и махратистой, что, конечно, печально, но хорошие кисти стоят неприлично много. Впрочем, а что сейчас дешево? 

На лугу росли цветочки, серенькие, синенькие, беленькие. Их было много, в воздухе чуть дымило от сладковатого аромата, а во рту было сухо и чуть горчило, солнце висело в небе как приклееное. 

- Все дело в кисти...