Гении и злодеи

Вопрос о гениях и злодействе время от времени поднимается в разных блогах, кто-то защищает гениев, кто-то уверен, что моральные качества не зависят от интеллекта, а потому злодейство присуще гениям повсеместно. Допустим, но что такое гений, и что из себя представляет злодейство?

Гений, как термин, обозначающий интеллектуальные сверхспособности, появился в 18 веке. По Википедии «термин гений также может использоваться для обозначения людей, обладающих гениальными способностями, и/или многогранных личностей, преуспевающих во многих областях». Слово латинизировано и происходит от греческого «демон», обозначающего в конечном итоге «неизвестный сверхфактор», который может быть как добрым, так и враждебным». Следовательно, человек со сверхспособностями может быть как прекраснодушным, так и не слишком.

Но почему тогда «гений и злодейство – две вещи несовместные»?

Толковые словари единодушны: «ЗЛОДЕЯ́НИЕ, -я, ср. Злодейский поступок, преступление». 

«Преступле́ние (уголо́вное преступле́ние) — правонарушение (общественно опасное деяние), совершение которого влечёт применение к лицу мер уголовной ответственности».

В трагедии Пушкина, откуда и пошло данное выражение, речь идет о двух музыкантах, один из которых завидует таланту другого столь мучительно, что решается на преступление. Не будем сейчас обсуждать степень виновности или невиновности Сальери, история все расставила по своим местам, поэт был не столь осведомлен, как мы, потомки. Пушкина интересовала не реальная вина одного конкретного человека в смерти другого такого конкретного, а морально-этический вопрос, применимый к обществу в целом. 

Пушкинский Сальери, исповедавшись в тяжком недуге – зависти к коллеге, приходит к выводу, что Моцарт поднялся настолько недосягаемо, что от него нет практической пользы остальным музыкантам, ему невозможно наследовать, у него нельзя перенять приемы, своей сверхталантливостью он наводит смуту: «Что пользы в нем?» 

«Остановить! Не то мы все погибли!»

Пушкинский Моцарт полемизирует пушкинскому Сальери: «Нас мало избранных, счастливцев праздных, пренебрегающих презренной пользой, единого прекрасного жрецов», - и этих жрецов, к которым причисляет себя и Сальери, называет гениями и добавляет: «Гений и злодейство – две вещи несовместные». Т. е. бескорыстное служение искусству исключает хладнокровное преступление ради выгоды. 

Таково толкование этой фразы у Пушкина, она отнюдь не бессмысленна, как кажется с первого взгляда, и сказана не для-ради красного словца. Заметим, что в вину Сальери поэт ставит не зависть, бытовое и весьма распространенное чувство, а именно отравление объекта зависти. 

У нас же применительно к афоризму, вырванному из контекста, к злодействам относят не только уголовно наказуемые деяния, но и сложный характер, и бытовые проступки, и даже, как ни странно, среду, в которой человек родился и вырос. Забавно слышать обвинения в адрес российских дворян, кои, рожденные в условиях крепостного права, злодейски позволяли себе иметь рабов в стране, где рабовладение было основой экономического уклада, как владение банками, заводами и пароходами являются основой уклада капиталистического. Еще более странно звучат обвинения в бытовых проступках, когда ту же зависть (или трусость, или несдержанность на язык и т.д.) приравнивают к злодействам, т. е. уголовно наказуемым преступлениям. Моцарт Пушкина был гулякой праздным, что не характеризует его как высокоморальную личность, но он не был преступником, а, следовательно, злодеем. Да и отрицательные качества Сальери как человека, его тяжелая, черная зависть (вне отравления) не исключали гениальности. Ни личные качества неприятного свойства, ни сомнительной чистоты добродетель, ни обстоятельства рождения к злодействам не имеют ни малейшего отношения. Пушкин отказывает в гениальности именно преступникам. Какими бы талантами человек не обладал, - если его влечет к преступлениям, он не может быть гением. Это вопрос не интеллектуального превосходства, это вопрос морали и этики. 

И еще более удивительно, когда в качестве примера преступных гениев валят в одну кучу всех – от художников и литераторов до политических деятелей и профессоров, расчленивших сожительницу. 

О профессорах-убивцах говорить не будем, обладание ученой степенью далеко не всегда равно гениальности. Гениям же при ближайшем рассмотрении, кроме не слишком покладистого характера или же вредных привычек, в первую очередь осложняющих жизнь им самим,  предъявить нечего. Нет ни одного действительно выдающегося человека от искусства, который совершил бы хладнокровное преступление, потому как сфера интересов «счастливцев праздных», «единого прекрасного жрецов» лежит вне «презренной пользы»; в противном случае они бы выбрали другой путь самореализации, менее тернистый и более надежный в материальном плане. 

Есть еще один аспект. Если присмотреться поближе, можно заметить присущие талантливым людям от искусства впечатлительность и маниакальную искренность, порой осложняющие им жизнь. Вместо того, чтобы тихо-мирно сочинять приятные для государства и современников поделки, эти странные создания снова и снова упрямо рисуют картину миру – честно и в присущей только им уникальной манере, которую до них никто не придумал. Вот за эту упрямую честность и уникальность мы их и ценим. Будучи в миру обычными людьми – гений не равен божеству, - в служении искусству, истине и красоте они доходят до маниакального самоотречения, отказываясь от выгод ради истины - чаще всего себе во вред. Эта небольшая прослойка людей двигает человеческие взаимоотношения вперед, объединяя, сплачивая, взывая к лучшим сторонам человека, что способствует главному – выживанию человечества. Когда говорят, что гомо сапиенс за тысячелетия цивилизации не стал лучше – это неправда. В 21 веке людей не жгут на кострах и не четвертуют прилюдно. Человек человеку не раб, продажа людей отменена и считается преступлением. Преступление - убить не только человека, но и животное, и мы рыдаем над помершим котом, как над родственником, причем большинство людей нашу скорбь по брату меньшему разделяет. Не все, но многие не стянут вещь с открытого прилавка, и не потому, что чревато отрублением вороватой конечности, а потому, что стыдно.

И брезгливее, сострадательней и честнее человека за тысячи лет сделали гении - духи-хранители человеческой цивилизации.

Неистово призывать к добру так, чтобы тебе верили поколения, невозможно без внутренней честности, и именно она оберегает художника от соблазна. В быту «гуляка праздный» может быть и мал, и низок, но гений и злодейство - как уголовное преступление – не совместны. 

Однако есть другая категория выдающихся людей. Гений может быть и отрицательного свойства - тот самый древнегреческий демон. В качестве примера злодеев-гениев зачастую приводят выдающихся политиков и полководцев, виновных в гибели множества людей, часто массовой. И это оправданно, ибо природа политики несколько другая, нежели природа искусства. Любовь к власти никогда не бывает бескорыстной, более того, на корысти, выгоде она зиждется. Люди бесхитростные во власти не выживают. 

У гениальных политиков свои таланты и свои задачи. Они склонны к разрушению, а потом созданию своего, нового; не надо думать, что тому или другому знаменитому узурпатору просто невероятно везло. Эта везучесть, когда ты оставляешь армию подыхать в Африке или в России и все равно остаешься правителем своей страны, объясняется не просто удачным стечением обстоятельств, но и незаурядной способностью вывернуться из любого положения ящерицей, оставив в руках противника хвост. Гениальная чуйка – это тоже талант. Как художники понимают людей и чувствуют обстоятельства, так же чувствуют и политики - однако сфера приложения у них разная. Их цель – выстраивание межгосударственных отношений и отношений власти и людей. И вот эта категория гениев как раз и бывает повинна – не всегда, но частенько, очень частенько - не только в проступках, порицаемых общественным мнением, но и откровенной уголовщине – все ради той же власти и денег. 

Надо сказать, политики играют в развитии человечества такую же созидающую и сплачивающую роль, что и люди искусства. Если искусство служит добровольному смягчению нравов, дабы сапиенсы не перекусали друг друга, то политика и государственные институты призваны служить сдерживанию людских инстинктов силой, как ни прискорбно это осознавать. В этом процессе есть свои прорывы и откаты, прогресс и регресс, но в целом нравы за многовековую историю цивилизации изрядно очеловечились, неуклонно продвигаясь в сторону слабого и позволив невероятно разросшемуся роду Homo sapiens задвинуть на задворки всех остальных землян.

Итак, рассуждая о гениях и злодеях, нужно разграничивать людей искусства и представителей политического мира; разная миссия привлекает людей с разным складом характера и разными способностями, что вызывает их противоположное отношение к преступлению. Для «жреца прекрасного» гений несовместен со злодейством; для наполеонов всех мастей преступление является одной из форм выживания во власти.

И был ли злодеем автор бессмертного афоризма Пушкин - в Деле Пушкина