Полуночная гостья. 5.29

Тут тревога по сердцу ударила вдруг.

Прозвучал в мерном шепоте травном испуг,

Прозвучал в мирном шепоте травном испуг.

Словно пятнышко тьмы колыхалось вдали,

Припадало к земле, ввысь неслось от земли.

Закачались вмиг черные шишки, шурша,

И ледком даже дерзкая волчья душа

Подернулась в недолгом ожиданье

С неведомым опасного свиданья.

Пятно ж теряло крохотные точки.

Они в пике касались каждой кочки.

– А отступим-ка быстренько в эту траву,

Подождем, пока пятна те прочь уплывут.

А с востока тянулось второе пятно.

Ведь и вправду полезно залечь нам на дно.

Углубились мы в заросли. Шелест устало затих.

Залегли. Тишина была взорвана треском шутих.

Нет, то просто трескучие крики.

Птицы гвалт тут устроили дикий.

Птицы, птицы летят,

Горизонты когтят!

Зашумели тяжелые крылья, и крики трещали сильней,

А травинки вокруг представлялись родного родней.

Как вороны, черны эти птицы, блестящие клювы длинны

И, пытаясь улавливать чутко все звуки огромной равнинной страны,

Шевелились смешно их мохнатые уши – как будто бы уши собак.

Тут зажатый тисками безжалостной жути уже побежал бы слабак.

В черных клювах белеют клыки,

Что заточены, будто штыки.

Полыхают желтым глаза.

В них желание найти и наказать

Скрывшихся врагов

Ради тех, кого признали за богов.