Про купеческую дочь и сына сапожника

Ганс Христиан Андерсен появился только в четвертом советском фильме, снятом по его сказкам.

Нет, правда. В "Каине XVIII" политический памфлет вытеснил его сказки практически полностью - по большому счету, от Андерсена там остался только эпизод, когда фрейлины загораживают юбками целующуюся принцессу.

В "Удивительной истории, похожей на сказку" Андерсена вытеснили натурные съемки, а главным героем вместо Гадкого Утенка стала природа.

"Снежная королева", при всех своих достоинствах - это все-таки экранизация Евгения Шварца, а не Ганса Христиана Андерсена.

И только в "Старой, старой сказке" 1968 года суть и смысл творений гениального датчанина добрались, наконец, до советского зрителя.

А донесла их все та же Надежда Кошеверова, что за пять лет до этого сняла "Каина XVIII".

Надо сказать, что Кошеверова тогда переживала очень серьезный творческий кризис. Я уже говорил, что эта купеческая дочь с внешностью, властностью и несгибаемостью отрицательных героинь Островского была одним из самых кассовых режиссеров советского кино.

И при этом - одним из самых чутких. Природа с избытком наделила ее тем, что у коммерсантов именуется "чуйкой", ведь она в этой среде выросла. Папенька был питерским купцом 1-й гильдии, большими деньгами ворочал, это любимую дочку от амбарных гроссбухов в творчество понесло.

Сегодня Кошеверову везде аттестуют как киносказочницу, но это не так, или, по крайней мере, не совсем так.

До 60-х годов классическая сказка у нее была всего одна - "Золушка" 1947 года. А ее главные хиты, фильмы, на которых она сделала себе имя - это народные кинокомедии, снятые в стилистике сталинских времен и ныне абсолютно забытые. Вот как выглядит пятерка самых популярных ее лент:

1. Осторожно, бабушка! (40,3 млн зрителей).

2. Укротительница тигров (36,7 млн).

3. Медовый месяц (26,5 млн).

4. Шофер поневоле (24,0 млн).

5. Аринка (22,9 млн)

Кадр из фильма "Осторожно, бабушка".

А "Золушка" с ее 18 млн едва втиснулась в топ-10.

И вот этот суперуспешный режиссер в конце 50-х понимает, что эпоха уходит и скоро уйдет совсем. И если ничего не предпринять, то она останется в той эпохе навсегда - превратится из творца в музейный экспонат, будет уважаемым реликтом навсегда ушедшего времени.

Сразу скажу - сменить свой творческий стиль вслед за изменившийся эпохой мало кому удается.

Честно говоря, обычно это не удается никому и никогда. Мы с вами сами были свидетелями, как после 1991 года все лучшие режиссеры советского кино посыпались созревшими яблоками с дерева - просто потому, что ментально остались в том, исчезнувшем мире, и измениться уже не смогли.

А упрекнуть их в этом язык не повернется - ведь сделать это практически невозможно, если тебе уже не двадцать с небольшим. Это ведь не грим на лице поправить - это надо основу перестраивать. Кости внутри себя ломать и в новой конфигурации сращивать.

Тем не менее, Кошеверова все-таки начинает экспериментировать. Она снимает странную сказку для взрослых - антивоенный памфлет "Каин XVIII", потом пытается повторить успех "Укротительницы тигров", сделав еще одну цирковую комедию "Сегодня — новый аттракцион".

Но сама первой понимает - это не то. Совсем не то.

Здесь копать бессмысленно, "Полосатый рейс" уже сняли. Надо не бить по хвостам, не подражать молодым и наглым, а самой задавать тренды - если, конечно, творческих сил хватит.

Когда в 1968 году вышла "Старая, старая сказка", снятая по сказкам Андерсена «Огниво», «Дорожный товарищ», «Свинопас» и «Дурень Ганс» - все немного офигели от того, что у Кошеверовой получилось.

Без жалости переломав себя, режиссер "Старой, старой сказки", вопреки названию, сделала совершенно новый фильм. В абсолютно не характерном для себя, прежней, стиле.

Полностью уйдя от монументальности, плакатности и морализаторства киноязыка 30-50-х, Кошеверова создает фильм, который станет одним из символов новой стилистики. И 20-летние актеры, взятые на главные роли - восходящая звезда советского кино Олег Даль и никому не известная студентка Неелова из Ленинградского государственного института театра, музыки и кинематографии только подчеркивали молодость и творческую свежесть фильма.

Впрочем, там весь актерский ансамбль - рыдать от счастья.

В определенной степени это была антитеза привычным киносказкам Роу и Птушко. Не отменявшая этих великих мастеров, но убедительно показывающая, что можно и по-другому. Без бюджета и спецэффектов, но с иронией, неоднозначностью и глубиной.

Вместо впечатляющих и дорогих декораций и костюмов - почти глобусо-шекспировская условность небрежно нарисованных задников, на фоне которых и разворачивалось действо. Почти телеспектакль - но не переходя этого "почти".

Вместо монументально-симфонических музыкальных партий - пастельно-лиричная музыка Андрея Петрова и бардовские куплеты еще не эмигрировавшего Александра Галича:

- Когда король без денег, то он плохой король,

Зачем служить такому королю?

- Подай-ка стул, бездельник!

- Пожалуйста, изволь!

- Я так Его Величество люблю!

И во всем так.

Если принцесса - то не царственная красавица, а скачущее козлом шилопопое чудо с локонами.

Если ведьма - то образ строго перпендикулярный привычной злой-страшной-оборванной Бабе-Яге.

Если Король - то затравленный безденежьем и капризами обожаемой доченьки, мечтающий "дотянуть по получки".

Если Добрый Волшебник - то флегматичный Deus ex machina, бросающийся на воробьев и безнадежно вздыхающий о несовершенстве человеческой натуры.

Если принц-соперник - то милейший наследник Очень Маленького Королевства с розой и соловьем, подрабатывающий трубочистом.

Все новое, все по-другому. И только дикий кич розовых папах королевской охраны -

это перемигивание с собой прежней, оммаж малиново-фиолетовым сооружениям на головах придворных дам "Каина XVIII".

И - самая главная инновация - если раньше киносказка всегда четко адресовалась детской аудитории, то "Старая, старая сказка" - один из первых по-настоящему семейных фильмов в СССР.

Кино, где взрослые подпитаются как минимум не меньше, чем дети. Начиная от шуточек про неуплату коммуналки и "разменяли бы королевство на два в разных районах" и других отсылок к современным реалиям, вроде полетов на пылесосе или принцессы, сооружающей себе мини-юбку.

И заканчивая гораздо более серьезными вещами.

Помню, в детстве я недоумевал - зачем нужно было обрамлять сказку этими дурацкими предисловием и послесловием про кукольника, дающего представление в харчевне и влюбленного в дочь трактирщика?

Понадобилось вырасти, пересмотреть, и понять - милый мой чистоглазый советский пионер, не для тебя это делалось и не тебе адресовалось.

Если вы помните, в финале сказке Принцесса догоняет Солдата, признается, что ее в детстве заколдовала злая ведьма, а поцелуй - расколдовал, и они уходят вместе - ать-два левой, ать-два правой, вдоль по дороге столбовой.

А в реалистичном обрамлении дочь трактирщика никуда с кукольником не идет. Потому что папа останется один, она здесь родилась, да и вообще, как говорит папа: "Что же это за работа такая? Хуже, чем у нищих".

Заканчивается фильм репликами:

- А я ночью сказку новую сочинил. Там все заканчивалось так хорошо.

- Но ведь сказка — это одно, а жизнь — это совсем другое. Правда?

- К сожалению - правда.

Творческая профессия действительно дарит человеку очень много счастья.

Но и отнимает - никак не меньше.

И Надежда Кошеверова, в 65 лет сотворившая невозможное, и Ганс Христиан Андерсен знали это как никто другой.

Справа и слева - синее небо, а посредине - дальний путь. Куда иду я - не знаю, дорога сама меня приведет куда-нибудь.