Про жалость.
Автор: KozyabraПосмотрел один флэшмоб про вызывающие слёзы моменты. И что-то показалось каким-то поверхностным, что-ли. Взялся перебирать в памяти самые эмоциональные отрывки и набрёл на неожиданное. И пугающее.
"Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте"(с)
Все такое помнят? Так вот. Ответственно заявляю. Никаких эмоций это произведение не вызвало. Так и начинаешь верить в то, что Шекспир - это не один человек, а группа. Написать "Ромео..." и сонеты не мог один человек. Совсем разный уровень понимания картины мира.
По поводу отношений людей. Множество написано. Самые пронзительные строки вышли из под пера Куприна и Ремарка. Особенно, как по мне, "Ночь в Лиссабоне".
Но вот какая мысль пришла. Все эти произведения, не вызывают и тени тех переживаний, как "другая опера". Ставя себя на место героев "Олеси", "Гранатового браслета", "Триумфальной арки", или "Аталы" Шатобриана, всегда находишь выход. А если выхода нет? А вот теперь можно вспомнить настоящую душевную боль.
"Белый Бим черное ухо", "Первая любовь" Богомолова. Его же "Кладбище под Белостоком", "Сердца моего боль". Ну и вершина всего. "Вересковый мёд" Маршака.
Как тут не вспомнить: "Самая величайшая подлость - гнать на войну животных". Это строчка из "На западном фронте без перемен". А помните при каких обстоятельствах эти слова были произнесены? Когда невыносимо жалобно кричала раненная лошадь.
Ну и ещё одно. Тут я даже вспоминать не хочу. Дети.... Только один случай. Есть и другие, их множество. Но публиковать их я никогда не буду.
"Во время блокады одну маленькую девочку эвакуировали из Ленинграда. Её звали Леночка. А фамилию свою она забыла, такая она была маленькая и измученная. Она потеряла всю семью: маму, бабушку, старшего братика…
А её нашла специальная бригада истощённых девушек — тогда ходили по квартирам страшной блокадной зимой, искали детей, у которых погибли родители или при смерти были. Вот Леночку нашли и смогли отправить в эвакуацию. Она не помнила, как детей везли в тряском грузовике по льду, не помнила, как попала в детский дом; она маленькая была. Истощённый человечек с большой головой на тонкой шейке — она уже не хотела кушать. Такое бывает при дистрофии. Она лежала в постельке или сидела на стульчике у печки. Грелась и молчала. Думали, что Леночка умрёт. Много детей умерло уже в эвакуации; сильное истощение, и нет сил жить и кушать, играть, и дышать…
Одноногий истопник, фронтовик дядя Коля лет двадцати от роду, свернул из старого полотенца куклу. Как-то подрезал, свернул, пришил — получилась уродливая кукла. Он химическим карандашом нарисовал кукле глазки, ротик и носик-закорючку. Дал куклу Леночке и сказал серьёзно:
— Ты, Леночка, баюкай куклу. И учи её кушать хорошо! Ты теперь кукле мама. И уж позаботься о ней получше. А то она болеет и слабая такая. Даже не плачет!
И эта Леночка вдруг вцепилась в куклу и прижала её к себе. И стала баюкать и гладить тонкими ручками. А за обедом кормила куклу кашей, что-то шептала ей ласковое. И сама поела кашу и кусочек хлебца. Леночка и спала с куклой, и у печки её грела, обнимала её и хлопотала о кукле — об уродливой кукле из старого полотенца с нарисованными глазами…
Девочка выжила. Потому что ей нельзя было умереть; надо заботиться о кукле, понимаете. Когда надо о ком-то заботиться, — это огромная сила жизни для некоторых людей. Для таких, как эта девочка, которая стала медсестрой потом и прожила долгую жизнь. И руки её были всегда заняты, а сердце — наполнено."
Вот и получается что плачем мы от бессилия. От невозможности помочь. От непоправимого. Что, по сравнению с таким, любовные переживания? Ничто...