Как Ван Гог помог мне решить сразу две больших проблемы в моей истории: ч. 1

Знаете деление писателей на "садовников" и "архитекторов"? Когда я писал повесть "Стазис" я, кажется, был стопроцентным "садовником". Писал эту историю так, как она возникала у меня в голове. А те из вас, кто пользуется этим методом, наверняка знают, что в нём история выглядит логичной, пока она в голове. Когда история переезжает из головы на бумагу, начинаются приколы.

Ты смотришь на неё критическим взглядом, начинаешь задавать вопросы "Как?" "Почему?" "Зачем?", и она прямо таки на глазах из шедевра превращается в сочинение талантливого мальчишки из первого бэ коррекционной школы.

Собственно, это главный и жирнейший минус садовнической практики письма: окей, ты вырастил это растение. Оно уродливое. Теперь нужно заняться генной инженерией и изменить его так, чтобы оно хотя бы могло жить без deus ex machina и прочих поддерживающих жизнь костылей. 

СПОЙЛЕР АЛЁРТ: Если не хотите портить удовольствие от "загадочной" составляющей моей повести, вернитесь к чтению этого поста после прочтения, потому что дальше последуют спойлеры. Повесть тут.

В "Стазисе" у меня была одна большая проблема и одна - поменьше. В этом посте расскажу о первой проблеме.

Большая проблема

По сюжету злобная корпорация убивает пользователя технологии персоналов (ии-личностей, которые выполняют роль партнера, друга и т.д.), чтобы обвинить во всем технологию, уронить акций компании-разработчицы технологии и поглотить её. Проблема заключалась в том, что я не понимал, как злобная корпорация это сделала. Как она убила Робертса и обставила всё так, будто в смерти виновны персоналы? При этом тем же способом компания должна была расправиться и с главным героем истории - Ильёй, но уже в конце повести. И это опять должно было выглядеть как неправильное поведение персонала. 

Тогда я придумал тему с эксплойтом для зрительных имплантов, который вызывал неполадки в оборудовании. Неполадки вынуждали персонала держать клиента в стазисе, потому что это - наиболее милосердный из вариантов, остававшихся у жертвы после срабатывания эксплойта. 

Эксплойт доставлялся на устройство через специальную картинку для калибровки зрительного импланта. Пользователь смотрит на картинку, а имплант считывает микроскопические точки, которые калибруют его работу. В точках можно зашифровать вредоносный код, который "пробьётся" и отработает на той части устройства, для которой он предназначен.

К слову, это не выдумка. По такой схеме работают многие способы взломать оборудование, к которому не подобраться напрямую. В повести используется слегка модифицированный вариант способа взлома из исследований, связанных со взломом автомобильной электроники и машинного зрения, опубликованные еще в 2011 и 2014 гг.

По сюжету повести выясняется, что жертве подкинули "неправильную" картинку, которая переводит его зрительный имплант в сервисный режим. Сервисный режим позволил злобной компании поджарить мозги несчастного мужчины. 

С картинкой возникла новая проблема: почему детективы, расследовавшие смерть Робертса, не обратили внимания на картинку, лежавшую среди личных вещей умершего? Так в истории появился Ван Гог. 

Повесть начинается с того, что главный герой калибрует свой зрительный имплант, глядя на картинку. В качестве изображения для калибровки злобная компания выбрала репродукцию "Подсолнухов" Ван Гога. В мире повести это стандартная картинка для калибровки модели импланта, которую использует и главный герой и первая жертва злобной корпорации. Мне нравится эта картина, поэтому я её и выбрал.

Так появилась ещё одна проблема: если картинка стандартная, то как главный герой найдет зацепку и поймёт, что с картинкой, на которую смотрел убитый злобной корпорацией программист, что-то не так? И тогда Ван Гог помог мне в первый раз: я погуглил и выяснил, что у художника была целая куча версий "Подсолнухов". Третья и четвертая - очень похожи, отличаются лишь фоном. Одна версия имеет желтый фон, другая - голубоватый. 

Слева третья версия, справа - четвёртая

Так я ввел в историю существование особой внутренней версии картинки, используемой для отладки оборудования, которая каким-то образом оказалась в квартире убитого программиста. Выглядело всё правдоподобно: детективы, зная, что "Подсолнухи" - стандартная картинка для калибровки импланта, не обратили на нее внимания, изучая место преступления. 

"Подсолнухи" же помогли мне убить и главного героя. В процессе написания у меня возникла проблема: окей, жертве подкинули опасную версию картинки, но у Демидова-то картинка нормальная. Повесть с этого начинается! Если его должны были убить тем же способом, что и первую жертву, то ему на импланте как-то должны были включить сервисный режим. Я уже думал ввести какой-нибудь сюжетный костыль в виде внезапного письма от неизвестного отправителя, в теле которого была бы "заражённая" картинка, но у такого варианты уши торчат за версту.

Но потом возникло простейшее решение: в одной из сцен Демидов внимательно изучает вещдоки с места смерти Робертса и натыкается на злополучную картинку. Так как он сам пользуется зрительным имплантом от злобной корпорации, он картинку с одной стороны узнаёт, а с другой - мигом замечает, что с ней что-то не так. Получает главную зацепку, помогающую ему понять, что злобная корпорация - злобная, и персоналы ни в чём не виноваты. 

Но это же событие: "Демидов смотрит через зрительный имплант на картинку" заражает его собственный имплант, и у злобной корпорации появляется возможность его убить. К тому времени, как он смотрит на картинку, в его квартире уже прятался наёмник злобной корпорации, который должен был в случае чего насильно показать ему эту картинку, но насилие не потребовалось, Демидов случайно сам подписал себе приговор. 

Так Ван Гог помог мне создать стройный, логически обоснованный киберпанк-триллер. 

Но была ещё проблема, которую он помог мне решить. О ней расскажу в следующем посте.