Набросок на тему "личность и творение"

Думаю не написать ли мне небольшую работу на тему самоощущения личности в процессе творения художественных произведений.

Пока набросала лишь небольшое эссе от лица художника-неудачника.

***

Недавно мне открылось почему я так ценю чужое. Всякая иная, не моя мысль кажется мне гораздо более ценной чем моя собственная. Я ищу, жаждаю некой оформленности, целостности, завершенности, и чувствую прилив сил когда нахожу её в некой картине или же кажущейся совершенной мелодии. Я вижу пушистый изумрудный лес, синеющие горы где-то вдали, золотое поле выжженной солнцем травы, но не только это, не предметы, не детали делают пейзаж реальным, сообщают ему сияние жизни, я вижу гораздо большее - я вижу личность, вижу сознание, в краткий миг созерцания я верю, что оно существует. Тот, кто говорит, что ничего этого нет - лжет, живёт в неведении, ведь я вижу единство линий, я не могу отрицать того, что зовётся стилем. 

Находясь в выставочном зале я с точностью могу сказать кто Ван Гог, кто Пикассо, а кто Матисс. Но в себе самом я ничего этого не вижу. Мысль моя борется в противоречии, сравнивая себя сегодняшнего с собой вчерашним я лишь с большим трудом нахожу общее. Лишь одно кажется мне в себе неизменным, но это константа не той природы, чтобы говорить о ней как о стержне, как о чём -то таком, на что творческий дух лепит скульптуру жизни. Эта страсть - жажда контроля. Это любовь к уже созданному, готовому, к чему-то, что уже представляет собой целостность. Люди говорят обо мне как о человеке творческом но, боже, как же они ошибаются. Ведь творчество это тайна, это загадка, это способность нырять в первозданные воды неизвестного, готовность хотя бы на миг отречься от всего. Творчество в мире созданного начинается с отречения, когда мы прощаемся со всякой закономерность, со всяким представлением о том, как надо. Без отречения невозможно создать нечто совершенно неизведанное. 

Я говорю сейчас не об искусстве абстракции, хотя и оно может быть хорошей тренировкой. Я говорю о всяком искусстве, даже если это самый банальный натурализм. Беря в руки кисть я уже знаю что хочу получить, какой должна быть моя слива, каким следует быть кипарису. Если что-то не так, я отбрасываю лист как ненужный, неудачный, не стоящий моего внимания. Но в этом - заблуждение. В этом - ограниченность. Но как же тяжело от неё отречься. Как непросто отсечь приятную взору манеру. Не только потому, что она мила глазу, сколько потому, что она уже существует, она уже единство, она уже есть. Но здесь скрывается парадокс который не даёт мне покоя: вечное копирование, воссоздание рано или поздно начинает терять жизнь. Она уходит медленно, точно по капле так, что не сразу заметишь как именно это происходит. 

Единство есть, а жизни нет, хотя ещё недавно казалось, что единство, стиль - это и есть жизнь. 

И как же велик соблазн подсмотреть что-то ещё вместо того чтобы нырнуть в первозданные воды самому. Чтобы быть творцом нужна уверенность в себе, доверие к себе, осознанное видение своей ценности. И вместе с тем - решительная способность в какой-то миг отречься от всего, окунуться в первозданные воды, отдаться полнейшей бесформенности с тем чтобы посмотреть на какой берег они выкинут тебя на этот раз. 

Гладя на свои картины я думаю - лишь в тот миг, когда, выходя из вод, я созданию первую форму, лишь в один этот миг я могу сказать о себе что существую. Остальное - это что-то нервное, тревожное, рождаемое невозможностью к отречению в тот или иной момент, невозможностью вынырнуть, или же просто какой-то невозможностью, которой я даже не могу дать имени. Это попытка чего-то во мне доказать что и я существую, глядя на формы созданные кем-то другим. Раз он создал это единство, он, человек, то он существует. Коль скоро и я подобен ему по образу, существую и я. Но нет, я чувствую суррогат, подмену, и страдаю ещё больше прежнего. 

Парадокс отречения один из самых больших в искусстве. Ведь искусство как ничто другое утверждает личность. Но я по опыту знаю, что первый момент истинного творения подобен утрате личности. Это потеря берега, потеря всех ориентиров, потеря чувства себя, это вообще совершенно полная потеря всего привычного и родного. Это холодные воды. И то, что из них возникает, происходит буквально из ничего. 

Многие задаются вопросом как из ничего может произойти нечто воображая при этом какие-то материальные цели и задачи. Но мне кажется это как обычно вопрос сознания. Сядьте перед белым листом бумаги без единой мысли и проведите линию. Эта линия родит другую, другая третью. Они создадут закон, породят узор и вы всё поймёте. А поняв, содрагнётесь. 

Но мне хочется вернуться к личности. 

Итак, я знаю о том, что если я хоть на миг хочу прийти к своей личности, я должен пережить отречение. Отказ от личности. 

Но меня смущает миг. Неужели личность это нечто такое, что собирается и разрушается вновь вновь и вновь подобно узорам в трубе калейдоскопа? Если это так, можем ли мы говорить о том, что она есть нечто существующее? Если же мы говорим что её нет, откуда берется волшебное единство в картине, мелодии, иначе говоря, что такое гармония и каков её источник? 

Я знаю, что кто-то, должно быть, скажет, что это проявление Единого с большой буквы, того, который бог, которого на востоке зовут прекрасным и волшебным именем Атмана. Но я не могу не возразить, хотя кому-то моё возражение покажется банальным: это единство всегда различно. В каждой картине оно иное, в каждой композиции оно другое, и это иное - личность. 

***

В качестве иллюстрации я решила взять свою старенькую работу от 2018 года. Кажется её я ещё здесь не выставляла