Административный ресурс для классиков

Добрый день всем-всем! Весна жарит, да, мои дорогие? Солнышко, птички зеленеют, травушка летит… ну или как-то так. А у меня к вам вопрос. Вот неоднократно здесь, на АТ, встречала стенания, что в классики авторов продвигает 

«административный ресурс. потому что кое-кто решил. И их стали массово печатать. И стали заставлять учить».

Это цитата из комментария, если что. 

И вот спросить хочу. А какой именно административный ресурс продвигал в классики? И кого?

Есть несколько факторов, которые в совокупности приводят к успеху, но утверждать, что там, наверху, кто-то решил, и кого-то стали массово печатать, учить в школе, а потом назначили в классики, немного странно. 

Взять, к примеру, Пушкина. Конечно, попал наш первый поэт в исключительно благоприятные условия. Здесь сошлись звезды: эпоха перемен, талант, семья, обстановка. С раннего детства он вращался в литературных кругах, друзьями его были первые литераторы России. Но! Семейство Пушкиных было весьма пишущим, друзья-литераторы были друзьями и остальных Пушкиных, однако в гении потомство «выбрало» Александра Сергеевича. Может, все же такая маленькая деталь, как величина таланта, влияет на читателей? Мало того, первенство его признавалось и собратьями-литераторами; не всеми, конечно, авторы народ косный, завистливый и ревнивый. До конца жизни «официально» он считался третьим после дедушки Крылова (намба уан); второй нумер был за Жуковским, и только смерть все расставила по своим местам.

Начало карьеры Пушкин сильно изгадил конфликтом с властями – вышибли в ссылку. Учитывая нестандартность его произведений, читала опального поэта вся образованная Россия, вернулся он в Петербург по нашим понятиям звездой - вопреки желаниям администрации. Конфликты с властью имели место пожизненно; все движение в пользу поэта исходило от масс, вплоть до установки первого, опекушинского памятника, средства на который собирали всем миром, по подписке. Путь к читателю у него не всегда был гладким; по словам Ю.М. Лотмана, его характеризовало «падение актуальности для русского читателя в 1840–1860-е гг., рост её в 1880–1900-е, падение в 1910–1920-е и рост в 1930-е и последующие годы, смена «сбрасывания с корабля современности» и «возведения на пьедестал»». Возрождению популярности несколько подзабытого после смерти поэта, когда его произведения почти не издавались или издавались по понятному желанию вдовы очень дорого, способствовали отнюдь не власти. Анненков и Бартенев, первые биографы Пушкина, не были командированы государством; не являлись они и профессиональными писателями, первый был критиком, второй – историком. 

Некоторые отрывки из произведений Пушкина стараниями рядовых преподавателей вошли в учебники еще в 50-е годы 19 века; его произведения отнюдь не спускали сверху, педагоги в то время имели возможность достаточно вольно подходить к составлению учебных планов, хотя и должны были утверждать их в Министерстве народного просвещения. В том виде, как сейчас, преподавать Пушкина стали в только середине прошлого столетия.

Лермонтов. Здесь не было стечения звезд, семья второго официального поэта России была далека от литературных кругов, но слава его вспыхнула мгновенно, едва ушел Пушкин. В учебные программы после сильного цензурирования отдельные фрагменты сочинений Лермонтова стали допускать с 40-х годов, почти сразу после смерти. Значительную роль в пропаганде его творчества сыграла плеяда блестящих российских критиков, людей бескорыстных и увлеченных искусством ради искусства. Однако в целом педагогическая цензура в отношении Лермонтова была более жесткой, чем общая. «В 1897 поэт К. К. Случевский, служивший в гл. управлении по делам печати, резюмировал..: собственно говоря, весь Л. совершенно непедагогичен». (Где он сейчас, поэт Случевский?..) Плотно вошел в учебники Лермонтов только в середине 20 века.

Толстой – конфронтация с властью, отлучение от церкви уже знаменитого писателя. Отнюдь не административный ресурс принес ему прижизненную мировую славу. Отлучение было согласовано с Николаем II, что не помешало учителям словесности включать его произведения в гимназические учебные планы. Его отлучение, кстати, длится и по сей день.

Ну и вспомним Булгакова, Пастернака, Набокова, практически всех поэтов Серебряного века, коих административный ресурс гнобил и выдавливал из литературного процесса, как мог... 

А вот иноязычный Шекспир, который так же способствовал формированию языковых норм современного английского, как Пушкин – формированию русского литературного языка. При жизни он не считался великим драматургом, хотя находились литераторы, которые считали его «самым превосходным» из английских поэтов. После смерти его подзабыли – на сцене царил классический театр, - и только в 18-19 веках снова вспомнили – уже новые поэты, новые читатели – настолько он опередил свое время. Как мы видим, рукописи не горят – при условии, что каждое слово в них вылито в бронзе. «К 1800 году за ним прочно закрепилось звание национального поэта Англии», - затем слава шагнула далеко за пределы острова. Властные структуры и административный ресурс к возрождению Шекспира не имели ни малейшего отношения.

Так вот, власть не только не назначает классиков (хотя влияние на литературный процесс имеет безусловное, только немного в иной плоскости), она в принципе не в силах развернуть литературный процесс в нужное ей русло. Язык и слово развиваются по своим законам. Любой писатель, который становится со временем в шеренгу классиков, приходит с чем-то неординарным и идет против течения. Власть не только не поддерживает – зачастую присутствует конфликт, - пока строй не меняется, и уже новая власть не поднимает на свое знамя прежних оппозиционеров. И вот тогда их «возводят на пьедестал», берут на вооружение система и книгопродавцы, тогда их начинают массово печатать за казенный счет. Это уже бренд, который можно использовать в личных целях. И тогда же бедные литераторы оседают в школьной программе намертво, как мухи на липкой бумаге.

Но власти меняются, а классики остаются. 

И вот уже время течет сквозь Гомера, сквозь Шекспира, сквозь Толстого, они уже не принадлежат ни одной эпохе и ни одной стране, они общемировое достояние. Возможно, были писатели лучше, но история не сохранила их имен (а я думаю, если б они были, то сохранила бы, все же рукописи, если и горят, то какие-то следы оставляют). Можно говорить о каком-то везении, о необходимости хорошей рекламы от профессионалов, но административный ресурс приписывать бесполезно. Если и был ресурс, то ресурс таланта в первую очередь, а также ресурс бескорыстного признания коллег, которые отдавали пальму первенства Пушкину или Толстому не корысти ради, не по блату или недомыслию, а из любви к искусству; да и откуда они могли знать, что потомки так вознесут их собратьев, что будут ставить памятники, что около их имен будет кормиться армия историков и т.д., и т.п. В любой стране были авторы, которых проталкивали искусственно, где они сейчас? 

К примеру, можно вспомнить дорогого Леонида Ильича, которого ресурс продвигал в классики и в школьную программу изу сих сил… Кто-нибудь читал его «Малую землю»? ну, хотя бы в школе? 

В общем, чтобы попасть в классики, нужно писать сугубо оригинально, придумать что-то свое, вступить в противостояние с системами разных родов и быть замеченными влиятельными людьми от искусства, что при остальных условиях неизбежно.

Есть еще один выход: спокойно писать хорошие книги, не выбиваясь из струи и следуя за первопроходцами. Их могут заметить, могут нет, вторичных книг пруд пруди. Век их недолог – от нескольких лет и десятилетий до пары веков. В школах изучать не будут. С другой стороны спокойнее. Оно вам надо?

Еще о Пушкине можно почитать здесь author.today/reader/400996/3711131