Субботний отрывок #4

Получив от Тетсуи-сенсея после окончания разминки жестовое указание занять одно из мест для спарринга на татами, Ник в ответ наскоро сделал уважительный поклон, подтверждая, что понял, и прошел, куда было указано. Подтверждать возгласом “Хай” учитель не требовал, говоря, что тридцать “молодых лбов”, как он выразился, разнесут додзё (тренировочный зал) своими криками.

Стоя на краю татами в ожидании партнёра или команды от сенсея, Пауэр почти на автомате вытянулся по воинской стойке “смирно”.

Он очень удивился, когда место напротив заняла та девушка, которая, вопреки всем традициям, пришла сегодня с ними на занятие. На вид примерно одного с ним возраста, но выше ростом, она держалась и смотрела очень гордо, можно сказать, надменно. Все её манеры поведения, каждое движение буквально кричали о том, что это девица из благородной семьи. А ещё, у Ника возникло ощущение, что он видит персону, с которой хорошо знаком. «Опять твои фокусы, пропавшая память», – и он мысленно поморщился. О том, чтобы оценить внешность девушки с точки зрения красоты, мысли не возникло – в настоящий момент это был его, пусть не настоящий, но противник.

Отметив на себе взгляд поединщицы, Пауэр поклонился было в приветственном “рэй” в пятнадцать градусов, но мышцы его спины, словно обладая собственной волей, сделали так, что вместо “рэй” получился гораздо более глубокий, почти “сай-кейрэй”, градусов где-то в сорок.

«Бака (дурень), зачем так низко?» – Такао досадливо отметила ошибку, – «Мы же не на императорском приёме, и я не на троне, чтобы мне так кланяться».

Выпрямившись, Николай обнаружил, что девушка уже вошла в круг, встала в высокую боевую стойку и покачивается в своеобразном танце на месте. Не опуская рук из боевого положения, она ритмично подёргивала плечами, в такт покачивала головой, бёдрами и чуть приподнимала то одну то другую ногу. Все эти движения смотрелись настолько гармонично, что парню показалось, он слышит мелодию, под которую танцует девушка. А следом пришло и понимание, что она воспроизводит движения персонажа консольной игры-файтинга.

Времени на размышления над тем, где он мог видеть такую игру, не было – Пауэр также вошел в зону для боя и по обыкновению принял стойку, более подходящую для защиты, нежели для атаки. При том совершенно не осознавая, что воспроизвёл стойку одного из персонажей той же игры.

Девушка была, что называется, горяча. Едва Тетсуи-сенсей произнёс команду “Хадзимэ”, разрешая начать поединок, она, сделав молниеносный подход к противнику, осыпала его градом ударов сначала ногами на длинной дистанции, постепенно сокращая её и включая руки. Завершив связку, она также стремительно вновь разорвала дистанцию. У парня едва хватало скорости реакции на то, чтобы эффективно заблокировать более опасные дальние удары и большинство ближних.

Оценив таким образом друг друга, и Такао и Ник начали перемещаться по боевой площадке, периодически сходясь в кратковременных схватках, инициатором которых в основном была “дочь самурая”.

Со зрением парня творилось что-то неладное – изображение соперницы, особенно руки и ноги, то и дело частично меняло цвет, покрывалось мелкими точками, словно чёрной и белой крупой, в поле зрения появлялись загадочные символы, которые, казалось, обрамляют девушку. Попытки проморгаться ему не помогли, а руки постоянно были задействованы в блоках и гораздо более редких контратаках, поэтому о том, чтобы протереть глаза можно было и не мечтать. Вдобавок к этому, начало нарастать знакомое чувство, что ночью он одними лишь снами о пламени не отделается. Зудящее ощущение, волнами прокатывающее по телу, назойливо сигнализировало о перспективе сильных болевых ощущений и более серьёзных последствиях, как после того, самого первого боя. Всё это сильно отвлекало, мешало сконцентрироваться на блокировании и проведении контратак.

Тетсуи-сенсей сидя на своём месте, видел происходящее, но не прекращал боя, всем видом олицетворяя надменное безучастие богов.

Вокруг сидели в позах сейдза и ученики, пришедшие на занятие. Зрелище, происходящее на татами, захватило их настолько, что даже старшие в группе боялись громко вздохнуть. Таких стремительных, отточенных, и в то же время сильных выпадов от пятнадцатилетней девчонки никто не ожидал. Отдельно привлекал внимание стиль её перемещений, казалось, вот-вот, и она начнёт танцевать вокруг противника. И это станет танцем смерти. Пауэр, ранее показавший себя среди юношей далеко не слабаком, вопреки своему непритязательному внешнему виду, лишь чудом сдерживал напор противницы.

Наконец, после особенно яростной атаки, пропустив от соперницы целую серию ударов в корпус, Коля запнулся, отступая назад, и упал “пятой точкой” на соломенный пол, выставив руки за спину, чтобы смягчить удар. Над ним со свистом пронеслась босая ступня соперницы, в последний миг изменившей траекторию своего маэ-гери. В голове парня гудело, словно он получил-таки удар.

Подняв взгляд, Ник увидел, как девушка стоит невдалеке, горделиво красуясь в победной позе, которую она, очевидно, придумала сама.

“Матэ!” – прозвучал резкий окрик Тэтсуи-сенсея, останавливающий поединок. Не вставая из сэйдза, учитель указал прямой рукой на половину татами, откуда начинала Такао.

– Изуми, вадза-ари! – возвестил он победу девушки, – Таосанай дэ куретэ аригато, – добавил он и перевёл на русский, – Спасибо, что не добила.

Ученица повернулась к сенсею, отточено-резкими движениями исполнила почтительный поклон “рэй”, а затем обернулась и подошла к оглоушенному Нику, до сих пор сидящему на татами:

– Тэтсуи-сенсей прав, ты действительно подходишь, – горделиво возвестила она и объяснила, – Не всякий взрослый может продержаться против меня так долго. Конечно, если не применяет магию.

Говоря это, Такао слегка нагнулась и протянула парню руку, помогая подняться. Горделивую усмешку на её лице на несколько мгновений сменило тёплое дружеское выражение, а в памяти Ника, словно пузырь воздуха из глубин океана, всё ближе к поверхности всплывало…

Когда Николай ощутил тепло и утончённость девичьей ладони в своей, то в его голове словно взорвался небольшой фейерверк. Во всяком случае, парню показалось именно так. Молниеносная вспышка воспоминания, даже ярче, чем ранее.