Восточные эльфы

Восточная экспедиция в земли Баронов-Рабовладельцев едва не сломила  Королевство Талориэль — не из-за недостатка силы или доблести, а из-за глубины той бездны гнили, что они там обнаружили.

Возвращавшихся воинов преследовали не смерть и не поражение. Их сломила пропасть, глубокая и  мерзкая, между священным и осквернённым. Они не рассказывали о  сражениях. Они пили. Пили, пока руки не переставали дрожать. Пили, пока  воспоминания не начинали тускнеть.

А те немногие, кто всё же  пытался говорить — пока тошнота не начинала душить их, подступая к горлу от воспоминаний — не находили веры. Им не могли поверить.

Но это было правдой.

Бароны взяли эльфийскую кровь и осквернили её. Они разводили своих эльфийских рабов как скот. Как породистых собак. Столетия принудительного спаривания и целенаправленного разведения — не ради силы, не ради грации, а ради забавы.

Они вывели породу с ушами, торчащими в стороны, как  вялые листья, свисающими вниз, как у побитой собаки. Глазами, слишком  большими для их черепа, а потому выпадающими от малейшего удара.  Конечностями, укороченными для «милоты», тонким, писклявым голосом — фальшивым, как звук растрескавшейся флейты. Вымороченные, гротескные  пародии на Перворожденных с худыми телами и непропорциональными головами.

Не воины. Не слуги. Забавные уродцы. Живые игрушки, забавляющие хозяев своей нелепостью.

Существа,  сформированные веками извращённой прихоти, превращённые в карикатуру  теми, кто видел красоту лишь в деформации. Как сморщенные морды мопсов, задыхающихся от собственного веса. Как  кошки-манчкины, ковыляющие на обрубках лап. Как цирковые уродцы, выращенные в бочке. Как сломанные  куклы, облечённые во плоть.

В баронствах их называли «эльфами» и «каваии».

В Талориэль их называли мерзостью..