Вспомнились мне Олди

Попытки написать хоть что-то я предпринимал очень давно, еще со времен юношеских, впечатленный космическими сагами Урсулы Ле Гуин и Айзека Азимова, Станислава Лема и Френка Герберта. И вот что заметил - когда ты читаешь какого-то автора, то еще некоторое время невольно подражаешь ему. Как будто стилем заражаешься. Особенно меня впечатлили Олди, тем самые которые Генри Лайон, а вовсе даже не англичане ))). Их произведения написаны удивительным языком, цветастым, рваным как будто с тобой говорит невольный очевидец этих самых событий. Так однажды со мной говорил наш геолог, который выжил после падения вертолета... вертолет еще догорал неподалеку от взлетки, пожарный расчет суетился с рукавами, а он сидел рядом, его кисти рук были забинтованы так, что остались белые культи, этими двумя культями они держал жестяную кружку, в которую добрые люди плеснули то ли водки, то ли спирта, несмотря на строгий сухой закон в вахтовом поселке. Он просто держал эту кружку в руке и смотрел вперед, где догорал вертолет, он сумел первым очнуться и вытащить двоих, в том числе одну женщину, остальным было уже не помочь, баки были полными, авиационный керосин вспыхивает мгновенно... 

А он смотрел в огонь. 

- "Не поверишь, Виталь. В третий раз падаю." - сказал он и отхлебнул из кружки, для чего ему пришлось поднять ее двумя руками сразу - своими белыми культями. И действительно, падал он уже третий раз, не везло ему с вертолетами... а женщину спасли, правда, говорят у нее почти тридцать процентов тела было в ожогах и когда он вернулся в огонь и схватил ее за руку - кожа слезла с ее руки как перчатка. А он - сидел и рассказывал мне как он падал еще в восьмидесятые, еще сопливым пацаном, когда неопытный пилот Ми-восьмого зацепил хвостовым винтом сосну или ель и рухнул на поляну, но все остались живы, даже пилот, которому едва не накидали в панамку сгоряча. Правда потом ждать следующего пришлось почти неделю, а у пилота теплой одежды с собой мало было... о том, как падал в отпуске, на курорте, на маленьком коммерческом "Робинсоне", вместе с дочкой и если когда и было страшно, так это тогда, но все обошлось, гидравлика из строя не вышла, просто двигатель заглох, а если двигатель заглох, то любой нормальный пилот может спокойно посадить вертолет, используя винт как парашют и ротор. Так что сели нормально и даже сильно не переживали, дочка так и вовсе не поняла, это он все понял по тому как вдруг закашлял и захлебнулся мотор, как внезапно наступила тишина и как внезапно заострились скулы и побледнело лицо у пилота, по коротким рубленным фразам на английском языке, которые тот уронил в эфир. Вот тогда было страшно - говорил инженер, отхлёбывая то ли водку, то ли спирт из жестяной кружки, тогда было страшно. 

- А сейчас? - спросил я, задавая глупый вопрос, но к нам уже выехали из прокуратуры и следственного комитета, от нас уже вылетел вертолет с пострадавшими и все что мы могли делать - это смотреть как пожарные расчеты скатывают свои брезентовые рукава. 

- Сейчас? - он хмыкнул: - вот одна мысль была, Виталь. "Что, опять?!". - и он покачал головой. Усмехнулся. 

Вот так и Олди - когда читаешь их произведения, ты как будто говоришь с вот таким вот очевидцем и участником событий, раненным, обожжённым, забинтованным и держащим в руках кружку со спиртом. Который глядит в огонь и выдавливает из себя фразы, качая головой и горько усмехаясь. 

И какое-то время после прочтения "Кабирского Цикла" или трилогии "Черный Баламут" - я пытался писать так же ))) несознательно, честное слово. На мой взгляд это обязательная часть эволюции любого писателя - сперва подражать, а потом выработать свой стиль. Вот и я - вырабатываю. Как говаривал Черчилль - да, я карлик, но я стою на плечах гигантов. )))