Серебро залива

В горловине глубоко вдающегося в сушу Манильского залива расположен остров Коррехидор, остров-крепость, остров-бастион, весь пронизанный подземными ходами и тоннелями. Неподалеку от его обрывистых берегов, на глубине, с апреля 1942 года и по настоящее время покоятся серебряные филиппинские песо на сумму, соответствующую более чем четырем миллионам американских долларов. На это место может указать любой житель Манилы. Но почему же не находится охотников добраться до сокровища?

Сразу же после разгрома американского флота в Перл-Харборе японцы начали масштабное наступление по всему Тихоокеанскому региону.

Уже на следующий день они высадили десант на северной оконечности главного филиппинского острова Лусон. В течение последующих двух недель японские войска десантировались еще в нескольких ключевых точках острова.

Генерал Макартур, недавно назначенный на пост командующего силами США на Дальнем Востоке и находившийся в тот момент на Филиппинах, вынужден был оставить Манилу и сосредоточить основную часть своей армии на острове Коррехидор, считавшемся неприступным.

Сюда же филиппинские власти вывезли национальные богатства страны – золотой запас и серебро в монетах.

В конце февраля американская подводная лодка “Траут”, успешно проскользнув мимо японских морских охотников, перевезла всё это золото и часть серебра в Сан-Франциско.  

Но в подземных хранилищах Коррехидора еще оставалось 34 миллиона серебряных монет по 50 сентаво каждая, то есть 17 млн. песо. Эти монеты покоились в деревянных ящиках по 6 тысяч песо в каждом.

Таким образом, серебра имелось 425 тонн, не считая веса массивных ящиков. Нечего было и надеяться вывезти этот груз под носом у японцев, контролировавших все морских коммуникации.

В марте по приказу командования Макартур покинул Коррехидор, передав свои полномочия генерал-лейтенанту Уэйнрайту. Прощаясь с офицерами, Макартур произнес ставшую знаменитой фразу: “Я ухожу, но я еще вернусь!”

Гарнизон острова-крепости дрался мужественно, но когда боеприпасы подошли к концу, стало ясно, что капитуляция неизбежна.  

Однако же нельзя было допустить, чтобы в руки противника попало огромное количество стратегического металла - серебра. Американское командование приняло решение затопить ящики с монетами, причем затопить так, чтобы максимально усложнить для врага возможность спасательных работ.

После детального изучения вариантов местом затопления выбрали бухту Кабалло Бэй, образуемую загнутой оконечностью острова Коррехидор. Здесь было достаточно глубоко, притом по берегам имелись четкие ориентиры, позволявшие в будущем отыскать серебряную “кладовую”.

По ночам две плоскодонные баржи загружались тяжелыми ящиками, затем буксировались к месту затопления, а там ящики попросту сбрасывались в море.  

“Серебряная операция” продолжалась в течение десяти ночей и закончилась в первых числах мая.

Среди участников операции были водолазы из подразделения ВМФ США.

А 6-го мая гарнизон острова-крепости капитулировал. Всего за период филиппинской кампании японцы захватили в плен свыше 30 тысяч американских солдат и офицеров.  

На следующий день, 7 мая 1942 года, японская императорская ставка объявила, что Филиппины завоеваны полностью и навсегда.

В поверженной стране началось установление нового порядка.

Надо полагать, у японцев здесь имелась широкая сеть агентуры, ибо операция по затоплению серебра не осталась для них тайной.

Уже в конце мая японцы приступили к подъему затопленных монет.

Однако была у японцев одна серьезная проблема.

Они наступали в Тихоокеанском регионе столь широким фронтом, что собственных водолазов на все “горячие” точки им не хватало.

Волей-неволей оккупационные власти Филиппин были вынуждены привлечь к работе местных ныряльщиков за жемчугом.

Но дело продвигалось медленно. За несколько недель на поверхность было поднято около двух десятков ящиков. Сами филиппинцы объясняли, что не привыкли работать на таких больших глубинах. Из-за необходимости быстрого всплытия ныряльщики страдали от кессонной болезни, двое вскоре умерли. Еще через какое-то время погиб третий, став жертвой укола ядовитой рыбы. После этого филиппинцы категорически отказались нырять, и японцы отправили их в тюрьму.

Но что делать дальше?

И тут кто-то из японцев вспомнил, что в Кабанатуане - лагере для военнопленных должна находиться целая группа американских водолазов.

Это были старшина 1-ой статьи Моррис Соломон по прозвищу “Мо”, помощники боцмана Вирджил Соерз (“Джагхед” – “Кувшинная голова”), Уоллес Бартон (“Панчи” – “Толстый”), П.Манн (“Слим” – “Тонкий”) и еще двое других.

На крытом грузовике пленных водолазов доставили в одно из уединенных зданий Манильского порта, где к ним вошли двое японцев. Один из них – в гражданской одежде и в очках с сильными линзами – был, очевидно, старшим не только по возрасту, но и по чину. Он назвался господином Есобэ. Сообщил, что участвовал во многих спасательных подводных работах и знает всю эту кухню назубок. Как бы предупреждал: мол, меня не проведешь! Со значением подчеркнул, что им всем предстоит важная работа, связанная с подъемом на поверхность некоего груза.

Второй японец был в форме морского капитана. Он свободно изъяснялся по-английски. Его звали Такиути. Развивая мысль своего начальника, он разъяснил, что пленников ждут вполне комфортные бытовые условия. Их будут хорошо кормить, а разместят на вместительном удобном судне, которое стоит на якоре. Никто не станет придираться к ним по мелочам. Надо лишь хорошо выполнять порученную работу.

Затем снова заговорил господин Есобэ. В вежливой восточной манере, как бы даже извиняясь, сообщил, что у японских властей на Филиппинах в данный момент отсутствуют, к сожалению, полные комплекты современного водолазного снаряжения. Поэтому придется комбинировать, выбирая из того, что есть в наличие. Но ведь и пленникам опыта не занимать, вот и пускай проявят смекалку, ведь от этого зависят их жизни.

Он подал знак, и солдаты принесли снаряжение. Это были старые комплекты, предназначенные для ныряния на мелководье, то есть, на глубину, не превышающую 36 футов. Шлемы такого снаряжения имели одну неприятную особенность: стоило наклонить голову на угол свыше 45 градусов, как внутрь маски проникала вода. Шланги были так изношены, что могли подвести в любую минуту.

Но выбирать не приходилось. Да и на японскую вежливость, особенно в условиях войны, полагаться не стоило.

Уже с самого начала беседы водолазы догадались, какого рода задание им поручат. По отдельным деталям разговора поняли они и то, что о серебре японцы знают. Но очевидным было и то, что знали японцы не всё. Во всяком случае, японцы не догадывались, что их пленники участвовали в затоплении ценного груза.

Так нельзя ли провести оккупантов и взять ситуацию под свой контроль?

Вечером, когда водолазы остались наедине, они посовещались и выработали хоть и рискованную, но вполне осуществимую тактику.

Они договорились, что будут поднимать наверх незначительную часть серебра, мотивируя тем, что большинство ящиков якобы получили повреждения при падении, и монеты рассыпались по дну. А дабы слово не расходилось с делом, водолазы решили, что при каждом погружении будут разбивать как можно больше ящиков. И еще они отважились на одну поистине отчаянную акцию – проносить под носом у японцев сколько удастся серебряных монет, с тем, чтобы позднее передавать их в лагерь через филиппинских охранников для приобретения лекарств и еды для раненых и тяжелобольных.

На следующее утро их доставили на “вместительное судно”, оказавшееся старой землечерпалкой, пришвартованной к дальнему пирсу острова Коррехидор. Теперь отпали последние сомнения. Предположения подтвердились: их привезли сюда именно для подъема затопленного серебра.

На землечерпалке обитали также несколько филиппинцев, которые обслуживали лебедки, насосы и другую технику.

В тот же день американцев погрузили на катер, взявший курс к бухте Кабалло Бэй. Там, в точном соответствии с береговыми ориентирами, стояла на якоре плоскодонная водолазная баржа, а рядом покачивалось на волнах небольшое суденышко с ручной лебедкой, канат которой заканчивался широким кожаным ремнем.

Господин Есобэ объяснил, что ремень предназначен для надежного крепления ящиков, которые водолазы должны найти на дне. Затем надо подать сигнал, после чего рабочие приведут в действие лебедку.

Первым нырял Соерз, взяв в руки ремень подъемного каната.

Опустившись на дно и выждав, когда улягутся частичка ила, он огляделся. Вблизи возвышалась целая гора ящиков, которые он сам бросал в воду совсем недавно.

Соерз вдруг понял, что филиппинские ныряльщики не говорили японцам о том, что ящики лежат грудой. А ведь опытные пловцы не могли не заметить этих неправильных штабелей. Значит, по каким-то своим соображениям филиппинцы утверждали, что каждый ящик нужно долго искать. Что ж, это полностью соответствовало той тактике, которую сами американцы выработали накануне.

Соерз двинулся вперед и внимательно осмотрел возвышавшееся перед ним нагромождение ящиков. Многие из них были совершенно целыми. Но встречались и такие, что уже начали подгнивать. А у некоторых и вовсе вывалилось дно.

Выждав какое-то время, Соерз подцепил подгнивший ящик и дернул за канат.

Поднявшись наверх и воспользовавшись тем, что японцы были поглощены изучением содержимого ящика, Соерз успел шепотом посвятить товарищей в увиденное им на морском дне.  

Следующим погрузился Соломон “Мо”, пославший наверх точно такой же ящик.

Третьим нырял Бартон “Панчи”. Он пробыл на дне дольше всех, но так ничего и “не нашел”.

Однако, судя по реакции японцев, они были весьма довольны итогами дня. А главное, ничего не заподозрили.

На ужин пленники получили усиленный паек.

Когда японцы уехали на берег, водолазы еще раз обсудили ситуацию. Они договорились выбирать для подъема ящики с расшатанными, надломленными стенками и дном.

Соломон “Мо” тут же взял изодранный комплект спецодежды, разрезал его на куски и сшил небольшие плотные мешочки с завязками. Пленники условились, что будут наполнять эти мешочки на дне серебром и незаметно для японцев поднимать на поверхность, а затем прятать в укромных уголках.

На следующий день первым нырял Манн “Слим”. Под одеждой у него был спрятан небольшой рычаг для взламывания досок ящиков.

Выбрав подходящий ящик, он еще более ослабил его днище и дернул за канат, посылая наверх сигнал.

Ящик почти достиг поверхности, когда его дно провалилось на глазах у японцев, и серебро посыпалось вниз.

Следующим нырял Бартон “Панчи”.

Он выбрал из кучи лучший ящик и прикрепил его к канату. Затем набил мешочек рассыпанным серебром и привязал его снизу под штаниной к ноге.

Ящик, перетянутый ремнем, поплыл наверх.  

Пока довольные японцы осматривали новую добычу, Бартон успел всплыть, подняться на борт судна и спрятать мешочек под ворохом тряпья.

Вечером американцы пересчитали свою “контрабанду”: 750 монет! На эти деньги многим можно было помочь.

И это было только начало. Однако еще следовало придумать способ, как наладить обмен этих денег на лекарства и еду с последующей передачей в лагерь.

Между тем, аппетиты у японцев разгорались. Вскоре они нашли среди пленных еще трех водолазов: Роберта Шитса, Джорджа Чопчика и Х.Андерсона. Все они прежде служили в одном подразделении с Соломоном “Мо” и его соратниками.

Новичков также доставили на землечерпалку. При первой же возможности “ старички” посвятили их в тонкости своей системы, а затем провели в трюм землечерпалки. Здесь они откинули люк и, потянув за длинные лини, извлекли из воды ведра, наполненные монетами.

Вновьприбывшие охотно поддержали планы своих товарищей по несчастью.

Всё это время американцы внимательно присматривались к филиппинцам, что обслуживали технику. Тем японцы разрешали периодически навещать свои семьи в Маниле.

Убедившись, что филиппинцы ни в малейшей степени не симпатизируют японским военным, водолазы предложили им наладить обмен серебра на продовольствие и лекарства через китайских торговцев, имевших на островах самые широкие связи. Филиппинцы ответили, что они в этом деле рискуют головой, но всё же согласились при условии, что и сами получат хорошие комиссионные.

Вскоре на “черный” рынок Манилы хлынул целый поток серебряных монет, довольно быстро обесценивший оккупационную иену.

А продукты и лекарства, благодаря подкупу охранников из числа местных жителей, пошли в лагеря для военнопленных, где спасли немало жизней.

Очевидно, у господина Есобэ всё же появились определенные подозрения.

Несколько раз японцы устраивали на землечерпалке внезапные ночные обыски, переворачивая всё сверху донизу, но заглянуть через люк в трюме так и не догадались.

Надо полагать, японцы пришли к выводу, что серебро попадает на рынок из каких-то других источников, им не известных.

Американцы так и продолжали ежедневно спускаться на дно, выдавая наверх для господина Есобэ “по чайной ложке” монет, пронося на борт потайные мешочки с серебром, и взламывая десятками хорошо сохранившиеся затопленные ящики.

Между тем, японское наступление в Тихоокеанском бассейне выдыхалось всё определеннее.

Генерал Макартур, назначенный командующим войсками в юго-западной зоне Тихого океана, включавшей Австралию, Новую Гвинею и Голландскую Ост-Индию, разработал оригинальную тактику, прозванную в его штабе “прыжками лягушки”. Она заключалась в том, чтобы тщательно подготовленными операциями последовательно и неудержимо, одну за другой захватывать островные базы противника.

20 октября 1944 года Макартур высадился вместе с десантом на филиппинском острове Лейте. Едва ступив на эту землю, он воскликнул: “Я вернулся!”

В начале 1945 года американцы высадились на остров Лусон.

Остров-крепость Коррехидор стал последним оплотом сопротивления теперь уже для японцев. После месяца ожесточенных боев обороняющиеся капитулировали.

Еще раньше были освобождены все американские военнопленные. Но водолазов среди них не оказалось. Японцы настолько ценили этих парней, что при отступлении с Филиппин эвакуировали их в Японию. Во время этого рейса один из водолазов – Джордж Чопчик – погиб, но все остальные дождались освобождения.

Вскоре после окончания войны военно-морские силы США организовали работы по подъему затопленного серебра и сумели поднять его на сумму приблизительно в два с половиной миллиона долларов. После того, как все сохранившиеся в целости ящики были подняты наверх, работы прекратились.

Однако серебра на дне оставалось еще вдоволь.

В 1947 году американская частная фирма заключила с филиппинским правительством договор на продолжение работ, но сумела поднять монет на сумму немногим более 250 тысяч долларов.

Между тем, на дне оставались еще целые россыпи серебряных монет, чья стоимость, несмотря на все предыдущие подъемы, превышала четыре с половиной миллионов американских долларов.

Дело в том, что воды бухты Кабалло Бэй неспокойны, здесь существуют мощные придонные течения, которые способны занести песком и илом даже остовы затонувших кораблей, а не то что рассыпанные груды монет.

Не поднятое серебро надежно скрыто от людских глаз под этими наслоениями.