Бункер-45
Автор: Андрей Ланиус(Бункер, апрель 45-го)
До последней минуты Гитлер, утратив всякое представление о реальности, уверял свое окружение: “Вот увидите, русские потерпят у ворот Берлина самое кровавое поражение в своей истории!”
На что же рассчитывал нацист номер один?
Тем, кто еще сохранял веру в него, могло показаться, что фюрер знает некое “волшебное” слово…
ОБИТАТЕЛИ ПОДЗЕМЕЛЬЯ
В начале апреля 1945 года, когда Красная армия уже активно готовилась к Берлинской операции, имперская канцелярия столицы Третьего рейха являла собой жалкое зрелище.
Помпезное серое здание, которое виделось еще недавно прообразом новой германской архитектуры, лежало в руинах, повсюду вздымались груды битого кирпича и сколков мрамора, рваных кусков бетонных плит. Глазницы выбитых окон были заколочены досками.
Почти непрерывные бомбежки города вынудили Гитлера и его ближайшее окружение перебраться в бункер, заложенный здесь же, в саду, на глубине восьми метров.
В 12-ти помещениях верхнего этажа бункера размещались обслуживающий персонал, охрана, диетическая кухня фюрера и хозяйственный блок.
Винтовая лестница вела на нижний этаж, который тоже состоял из 12-ти помещений, связанных между собой широким коридором. Анфиладу из шести комнат занимал сам Гитлер, отдельные комнаты предназначались для Бормана, Геббельса и личного врача Гитлера. Коридор заканчивался большим залом, в котором фюрер проводил совещания с генералитетом и вождями партии.
Здесь господствовала гнетущая, хотя и тщательно маскируемая атмосфера ожидания неизбежного краха, а бетонные мрачные стены, отсутствие окон, постоянно горевший электрический свет и тревожная тишина, свойственная подземельям, лишь усугубляли пасмурные настроения.
День и ночь перемешались, измученные секретарши и задерганные генералы двигались, как лунатики, а сам Гитлер – сгорбленный, с синими тенями под глазами, впалыми старческими губами и трясущейся левой рукой, напоминал живого мертвеца, выбравшегося на какой-то час из склепа.
Первая половина пятницы, 13-го апреля, тоже не предвещала ничего утешительного.
Войска маршала Жукова стояли уже в сорока километрах от Берлина, и русский военачальник готовился к решающему штурму столицы “тысячелетнего” рейха. А на Западном фронте сотни тысяч германских солдат и офицеров сдавались англо-американцам без боя. Кольцо неумолимо сжималось, час расплаты приближался, и все в бункере осознавали, хотя бы подсознательно, эту страшную неизбежность.
И вдруг во второй половине дня, словно по волшебству, обитатели подземелья бросились поздравлять друг друга, глаза заблестели, усталые серые лица озарились улыбками. На столах появилось шампанское…
Что же произошло?
“ЧУДОБРАНДЕНБУРГСКОГО ДОМА”
О фатализме Гитлера написано немало.
Фюрер исступленно верил в Провидение, которое якобы ведет его по жизни, верил в свою миссию, верил в то, что даже на краю гибели некие высшие силы явят чудо и укажут ему путь к спасению.
Его кумиром был прусский король Фридрих II (“Фридрих Великий”, 1744-1797), при котором Пруссия из третьестепенного государства Европы поднялась на уровень одной из ведущих держав.
Однако в Семилетней войне Фридрих, против которого сражались войска России, Франции и Австрии, терпел одно поражение за другим. После одной из битв он писал в отчаянии своему министру:
”Наши потери очень значительны… У меня нет больше власти над войском… Жестокое несчастье! Я его не переживу!”
Силы Пруссии были сломлены, последние резервы исчерпаны, Фридрих всерьез размышлял о самоубийстве.
Но тут произошло так называемое чудо Бранденбургского дома. Скоропостижно скончалась русская императрица Елизавета Петровна, а вступивший на престол Петр Ш в первый же день своего царствования направил Фридриху послание, в котором извещал того о своем намерении установить с ним “вечную дружбу”. И действительно, вскоре новый император возвратил Фридриху все области, завоеванные русскими, и заключил с ним не только мир, но и союз.
На подобное чудо уповал и Гитлер. В той комнате бункера, где он спал, на стене висел большой портрет Фридриха II. А когда Гитлер уже в тысячный раз перечитывал свою настольную книгу “История Фридриха Великого” Карлейля, у него на глазах стояли слезы.
И вот казалось, сбылись самые безумные надежды! На краю гибели Провидение послало ему знак своего благоволения.
УОРМ – СПРИНГС,ШТАТ ДЖОРДЖИЯ
12-го апреля 1945 года в 3 часа 45 минут дня по вашингтонскому времени президент США Франклин Рузвельт умер от обширного кровоизлияния в мозг.
Еще в полдень ничто не предвещало несчастья.
С конца марта президент, взявший двухнедельный отпуск, находился вместе с сопровождавшими его помощниками в своем небольшом поместье Уорм-Спрингс, штат Джорджия. Здесь он намеревался подготовиться к предстоящему выступлению на открытии конференции Объединенных Наций, которое должно было состояться в Сан-Франциско 25-го апреля.
Но президента беспокоило и множество других неотложных дел.
Пожалуй, главным было попытаться разрядить “бернский инцидент”.
Дело в том, что в марте советская разведка установила факт секретных контактов, состоявшихся в Швейцарии между резидентом Управления стратегических служб Алленом Даллесом и эсэсовским генералом Вольфом. Москва расценила это как попытку заключить сепаратное соглашение с гитлеровцами на Западном фронте в ущерб русским, сражавшимся на Восточном фронте”. (Этот эпизод нашел отражение в телесериале “Семнадцать мгновений весны”.) Советское правительство выразило протест. Рузвельт направил Сталину послание, в котором старался всячески умалить значение “контактов” в Берне.
Неожиданно для Рузвельта дело принимало всё более неприятный оборот. Очередное письмо из Москвы, поступившее 3 апреля, было выдержано в резких тонах, причем Сталин даже не пощадил самолюбия президента. Еще жестче советский лидер высказывался в этом письме в адрес англичан, продолжая требовать разъяснений. Черчилль, похоже, был готов к тому, чтобы организовать антисоветский демарш. Перспектива раскола между союзниками стала реальностью.
В этой ситуации многое зависело от Рузвельта. Некоторые его советники из числа “ястребов” рекомендовали ответить русским в еще более жесткой форме.
Рузвельт, однако, не торопился. Наконец, он нашел нужные искренние слова и собственноручно написал текст ответной телеграммы Сталину.
Телеграмма была отправлена в Москву утром 12-го апреля, одновременно копия ушла в Лондон, Черчиллю.
В тот же день, вскоре после часу дня, президент почувствовал внезапно “ужасную головную боль” и потерял сознание. Через два с половиной часа его не стало.
С учетом часовых поясов и фактора военного времени эту новость узнали в Европе 13-го апреля.
ПЯТНИЦА, ТРИНАДЦАТОГО…
Радостную для фашистов весть первым сообщил по телефону в бункер Геббельс.
“Мой фюрер, я поздравляю вас! – кричал он в трубку, захлебываясь от восторга. – Звезды предсказывают, что вторая половина апреля принесет нам переломный момент. Сегодня – пятница, 13 апреля. Это и есть переломный момент!”
Пришедший в экстаз фюрер тут же собрал генералов и функционеров и, запинаясь от избытка чувств, известил их, что Провидение снова сопутствует ему.
“Вот! А вы не верили!!!” – повторял он то и дело.
Однако уже назавтра в подземелье снова воцарилась гнетущая атмосфера уныния.
Желанного раскола между союзниками так и не произошло.
А еще через три дня советские войска, введя в бой два с половиной миллиона солдат, 41600 орудий, 6250 танков и 7560 самолетов, начали решающее наступление на Берлин.
СЧАСТЛИВЧИК ВЕНК
Но подобно тому, как утопающий хватается за соломинку, Гитлер продолжал уповать на чудо.
Вскоре он озвучил новое “волшебное” слово, и это слово было “Венк”!
В известном кинофильме “Освобождение” есть эпизоды, воспроизводящие последние дни фюрера, который уверяет свое окружение, да и самого себя тоже, что вот-вот придет Венк и отбросит русских прочь от города.
Кто же такой Венк, и почему Гитлер так упоенно возлагал на него свои самые последние надежды?
Вальтер Венк был генералом танковых войск вермахта.
Войну с Советским Союзом он встретил в должности командира дивизии, имея звание оберст-лейтенанта, что соответствовало подполковнику.
В битве под Москвой его дивизия попала в окружение в районе Холма и смогла вырваться из кольца лишь благодаря умелому руководству Венка.
Способность выходить из окружения, помноженная на удачу, выручит его еще не раз.
В Сталинградской битве Венк, ставший к тому времени полковником, был начальником штаба 3-й румынской армии, в составе которой находились также немецкие подразделения.
В ходе советского контрнаступления румыны были наголову разбиты и в панике бежали, но Венк сумел собрать остатки немецких частей и организовать оборону. Его действия дали возможность группе армий “Дон” под командованием генерала-фельдмаршала Манштейна прорваться с Кавказа, избежав окружения.
После Сталинграда Венк был произведен в генерал-майоры и назначен начальником штаба 1-й танковой армии.
Ровно через год эта армияпопала в Каменец-Подольский котел на Днестре, и снова Венк сумел вывести живую силу и технику из окружения.
После этой операции за Венком утвердилась слава “размыкателя колец”, своеобразного мастера-тактика по выходу из кризисных ситуаций.
Он получил погоны генерал-лейтенанта и назначение на должность помощника начальника штаба ОКХ (Верховное командование сухопутных войск), где постоянно находился в непосредственном контакте с Гитлером, передавая ему сводки и делая доклады о положении на Восточном фронте.
Гитлер запомнил этого, наделенного военным талантом офицера с его способностью успешно маневрировать в условиях наступления превосходящих сил противника.
Когда в середине февраля 1945 года советские войска вышли на линию Одера, командование германских сухопутных сил разработало план контрудара. Была создана ударная группа армий “Висла”, начальником штаба которой стал Венк.
Но Гитлер постоянно отрывал Венка от его прямых функций, обязав генерала присутствовать на ежевечерних совещаниях, что требовало утомительных переездов.
Однажды водитель Венка уснул за рулем, и машина врезалась в дерево.
Венк получил серьезные травмы и оказался в госпитале.
В отсутствии Венка тщательно подготовленная операция, за проведение которой взялся Генрих Гиммлер – человек, не имевший никакого опыта управления крупными войсковыми соединениями, потерпела сокрушительный крах.
В апреле того же, 1945 года, Венк был произведен в генералы танковых войск (полный генерал).
Так и не залечив до конца свои травмы, он покинул госпиталь и принял командование недавно созданной 12-й армией, имевшей задачу занять оборону на Западном фронте.
И вдруг 20 апреля Венк получил новый приказ, лично от Гитлера: повернуть танки на восток, совершить марш-бросок и нанести удар по русским, уже блокировавшим Берлин.
ТЩЕТНЫЕ ОЖИДАНИЯ
20 апреля, в день 56-летия Гитлера, в бункере было особенно многолюдно. В последний раз собралось вместе всё руководство Третьего рейха. Приехали Геринг, Геббельс, Гиммлер, Борман, Шпеер, Лей, Риббентроп, а также высшие чины вермахта.
Неожиданно для всех приехала Ева Браун.
Во время поздравительной церемонии царил наигранный оптимизм, фюрер произнес ободрительную речь.
Согласно первоначальному плану, предполагалось, что в этот же день Гитлер покинет Берлин и вернется в Оберзальцберг, чтобы продолжить борьбу из этой “альпийской крепости”.
Но к концу праздничного застолья Гитлер круто переменил свое решение, как это и прежде делал не раз.
Под впечатлением панегирика Геббельса, сообщившего, что гороскоп предрекает скорую победу, фюрер заявил: “Как я смогу призывать войска к решающей битве за Берлин, если сам буду в этот момент в безопасности!”
Утратив всякое представление о реальности, он высокопарно вещал: “Вот увидите, русские потерпят у ворот Берлина самое кровавое поражение в своей истории!”
Тогда же он и принял окончательное решение о том, что останется в бункере, добавив, что лично сражаться не будет, так как не сможет тогда избежать опасности раненым попасть в руки врага.
В тот же день он отдал приказ – провести крупное наступление всеми имеющимися в наличие силами и отбросить вступивших уже в границы города русских. В ход должны быть пущены каждый солдат, каждый танк, каждый самолет, заявил он.
Этот приказ – идти на Берлин - получили и те, кто должен был сдерживать наступление англо-американцев на Эльбе: командующий 12-ой армией Венк и командующий 9-ой армией генерал пехоты Буссе.
В течение первой половины следующего дня Гитлер напряженно ждал сводок о ходе затеянной им операции.
Но сводки были неутешительны. Вчерашние распоряжения фюрера так запутали и оголили фронт, что советские танки смогли прорвать внешнее оборонительное кольцо на севере Берлина и вступить в город.
Немецкие войска оказались в еще более трудном положении, чем накануне, и только армия генерала Венка продолжала продвижение в направлении Потсдама.
Гитлер то и дело впадал в истерику. “С налившимся синевой и кровью лицом” он кричал на своих генералов, обвиняя их в тупости, предательстве и трусости.
Наконец, его воспаленное воображение сконцентрировалось на образе “счастливчика” Венка, которому уже не раз удавалось находить самое тонкое место в блокадном кольце противника.
“Венк нас спасет, вот увидите!”
Гитлер тут же послал к Венку, штаб которого находился в лесничестве “Старая пещера”, примерно в шестидесяти километрах юго-западнее Берлина, генерала-фельдмаршала Кейтеля с заданием воодушевить “размыкателя колец” на удар по “большевистскому колоссу”.
Вечером 26 апреля в окруженный город каким-то чудом прорвалась сквозь плотный огонь советских зениток на маленьком связном самолетике “шторх” знаменитая летчица-рекордсменка, преданная сторонница Гитлера, “неустрашимая валькирия” Ханна Райч, рассчитывавшая вывезти своего кумира из пылающего Берлина.
Гитлер снова отказался покинуть город, заявив:
“Я всё еще надеюсь, дорогая Ханна. Армия генерала Венка подходит с юга. Он должен – и сделает это – отбросить русских достаточно далеко, чтобы спасти наш народ”.
Гитлер и в последующие два дня продолжал уповать на Венка, хотя передовые советские подразделения уже находились в каком-то километре от бункера.
“Венк, Венк, Венк”, - это звучало уже как заклинание.
Днем 29 апреля фюрер получил две плохие новости.
Первая: в Милане у бензоколонки на Пьяццале Лорето повешены вверх ногами расстрелянные накануне Муссолини и его любовница Клара Петаччи, при этом толпа оплевывала их, осыпала ударами и забрасывала камнями.
Вторая новость: армия генерала Венка по-прежнему ведет бои в районе Потсдама.
Последняя надежда не оправдалась, а грозная картина грядущего суда народов отнимала остатки воли к сопротивлению.
Больше всего он боялся стать “экспонатом в московском зоопарке” или же главным действующим лицом в “поставленной евреями пьесе”.
Самоубийство, о котором он так часто говорил в последнее время в кругу самых доверенных лиц, стало неотвратимым.
ПОСЛЕДНЯЯОПЕРАЦИЯ “РАЗМЫКАТЕЛЯ КОЛЕЦ”
А что же “счастливчик Венк”?
Он и не думал выполнять приказ Гитлера о прорыве берлинского кольца.
Как военачальник, имевший немалый боевой опыт, Венк ясно понимал всю бессмысленность и нелепость полученного им распоряжения.
Зачем же тогда он двигался на Потсдам?
Не имея никакой сколько-нибудь реальной возможности спасти фюрера, Венк, тем не менее, счел своим долгом командира попытаться спасти 9-ю армию генерала Буссе, попавшую в окружение в районе Потсдама.
По этой причине он и двинулся к Потсдаму, и этот его маневр обманул ожидания Гитлера, продолжавшего истово верить в некий благоприятный для себя поворот судьбы.
В последний раз за свою военную карьеру Венк проявил свой редкий дар “размыкателя колец”.
Гитлера уже не было в живых, когда Венк отвел свою армию, вобравшую остатки 9-й армии, к западу, где 7 мая сдался американцам.
После войны Венк успешно занимался бизнесом.
В 1955 году он стал председателем совета директоров крупной западногерманской фирмы.
Так уж получилось, что в течение своей долгой жизни Венк периодически попадал в автомобильные аварии.
Очередная авария, случившаяся 1 мая 1982 года, стала для него роковой.
МНИТЕЛЬНЫЙ ВОЖДЬ
С той поры, как на Потсдамской конференции 1945 года Сталин выразил сомнение относительно гибели Гитлера, заявив, что никакого трупа найдено не было, и что главарь Третьего рейха укрывается, возможно, в Испании или Южной Америке, появилось немало самых невероятных версий на этот счет. Одна из них гласит, что, благодаря некой хитроумной операции нацистских спецслужб, Гитлер бежал на подводной лодке в Аргентину, где, поселившись на отдаленном ранчо под охраной верных эсэсовцев, прожил благополучно до глубокой старости.
Не вдаваясь в “шпионский” аспект этой версии, попробуем взглянуть на нее под углом физического и психического здоровья фюрера.
Дважды в течение 1940 года фюрер проходил всестороннее врачебное обследование. Лучшие медики страны, привлеченные к этим процедурам, выявили лишь несколько повышенное кровяное давление, а также те неопасные нарушения в желудке и кишечнике, которыми Гитлер страдал издавна. То есть, на исходе 1940 года фюрер был практически здоров.
Тем не менее, Гитлер отличался крайней мнительностью во всем, что касалось его самочувствия. Его постоянно мучила мысль о преждевременной смерти. Он боялся, что умрет раньше, чем выполнит свою миссию на земле. Еще в молодые годы он часто жаловался единомышленникам, что в его семье не было долгожителей, что его отец и мать умерли рано.
Из подобных комплексов и страхов выросла его педантичная забота о себе. Еще до прихода к власти Гитлер перешел к вегетарианству, не пил, не курил, избегал кофе и даже чая, довольствуясь жидким отваром из трав. Он то и дело щупал пульс, требовал измерить ему давление, постоянно заглядывал в медицинские справочники и горстями глотал таблетки и порошки – снотворное, витамины, средства для улучшения пищеварения, капсулы от гриппа… В ящиках его стола, в его карманах не переводились эвкалиптовые леденцы, которые он постоянно сосал, будучи уверенным, что те повышают общий тонус организма.
ФЮРЕР – ПАЦИЕНТ
Медикаментозная зависимость Гитлера возросла еще больше после того, как его личным врачом стал профессор Теодор Морелль (1886-1958), доктор медицины, модный берлинский врач по кожным и венерическим заболеваниям, которого Геринг саркастически называл “рейхсмастером по уколам”.
К таблеткам и порошкам Морелль действительно добавил уколы – для улучшения кровообращения, укрепления нервов, против бессонницы и т.д. Случались периоды, когда Гитлер получал в течение суток до 30 различных медицинских средств, многие из которых были близки к наркотическим препаратам.
И всё же до конца 1940 года эти лекарственные интервенции практически не сказывались на состоянии здоровья фюрера, который, несмотря на свою мнительность, находился в оптимальной физической форме, отличаясь феноменальной работоспособностью.
Изменения, причем весьма резко выраженные, стали следствием первых же военных неудач.
После поражения немецких войск под Москвой Гитлер начал жаловаться на тошноту и потливость, на приступы слабости и озноб, у него начали отекать голени.
После Сталинграда к этим недомоганиям добавились трудности с координацией движений. “У меня такое чувство, - говорил он Мореллю, - будто я заваливаюсь в правую сторону”. Теперь фюрера пугал яркий свет, и ему сшили особую фуражку с большим нависающим козырьком. Сдали и его нервы, изменились привычки. После Сталинграда Гитлер, обожавший Вагнера, вообще перестал слушать музыку. Он более не бывал в театре, не посещал концертов и практически прекратил свои публичные выступления.
После неудавшейся летней кампании 1943 года Гитлер стал, что называется, дряхлеть на глазах. Его спина ссутулилась, глаза сделались выпученными, а черты лица – изможденными, всё чаще он ходил по ставке, опираясь на палку.
Ссылаясь именно на этот период, профессор Карл Брандт, также обследовавший Гитлера, заявил после войны, что лечение Морелля привело к тому, что “жизненный эликсир был заимствован и израсходован на годы вперед” и Гитлер как бы “ежегодно старел не на год, а на четыре-пять лет”.
После известного покушения 20 июля 1944 года Гитлер почти перестал бывать на свежем воздухе, сделавшись добровольным узником бетонированных бункеров, окруженных рядами колючей проволоки, минными полями и многочисленной охраной. Если же ему приходилось проводить совещание в каком-либо зале в дневное время, то обученный персонал плотно задергивал гардины на окнах.
В середине сентября 1944 года, когда первые части союзников вступили на территорию рейха, с Гитлером случился сердечный приступ.
1-го октября в ходе обычной медицинской процедуры он нежданно потерял сознание.
“ОН УТРАТИЛ ВЕРУ…”
В последние недели войны процесс физического одряхления 56-летнего фюрера прогрессировал всё более стремительными темпами.
Все выжившие свидетели этого периода отмечали позднее, что взгляд Гитлера, обладавший когда-то гипнотической силой, сделался опустошенным и усталым. Нередко его китель был забрызган остатками еды, а из уголков рта капала слюна. Хотя все предназначенные для него бумаги печатались на специальных “фюрерских машинках” с увеличенными втрое литерами, он мог читать их только с помощью сильных очков. Нередко, слушая доклад, он брал очки в трясущуюся левую руку, и тогда было слышно, как они отбивают мелкую дробь о крышку стола. Утратив всякое представление о смене дня и ночи, он заканчивал последнее совещание около шести часов утра, а затем вызывал своих секретарш, чтобы дать им указание на предстоящий день.
Вот что вспоминает об этом одна из стенографисток:
“С дрожащими ногами и трясущейся левой рукой он какое-то время стоял перед нами, затем в изнеможении падал на диван, а прислуживающий ему человек устраивал ему ноги повыше. Он лежал в глубокой апатии, занятый только одной мыслью – шоколад и пирожные. Его страсть к пирожным приняла прямо-таки болезненный характер. Если раньше он съедал не больше трех штук пирожных, то теперь ему подавали наполненную до краев тарелку трижды…”
Другой обитатель бункера назвал Гитлера тех недель “пожирающей пирожные человеческой развалиной”.
Даже Геббельс не без горечи заметил в своем кругу, что собака фюрера Блонди стоит к нему ближе, чем какое-либо человеческое существо.
А Ева Браун лаконично записала в своем дневнике: “Он утратил веру”.
Вместе с верой в свою миссию фюрер утратил и волю к дальнейшей борьбе. Для опасного побега у него не было ни физических, ни нравственных сил. Да и кто бы помог ему? Единственный человек, располагавший всеми возможностями, чтобы организовать дерзкий побег – “Верный Хайни”, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер – вовсе не был заинтересован в спасении фюрера, ибо самонадеянно видел именно себя во главе борьбы с коммунизмом в послевоенной Европе. Гиммлер считал, что фюрер выполнил свое предназначение и теперь должен уйти.
Вывод напрашивается сам собой: спасать фюрера было некому, да он и сам не стремился к этому. Но если даже допустить, что некая спецгруппа сумела бы таинственным образом вывезти Гитлера в Южную Америку, то жить ему оставалось считанные месяцы, в лучшем случае – несколько лет. Его психика была разрушена, жизненные силы исчерпаны до конца, он одряхлел до срока.
Гитлер-долгожитель – это миф.
https://litmarket.ru/books/slovo-v-sudbe-2
https://www.litres.ru/book/lanius-andrey/slovo-v-sudbe-71702401/