Полуночная гостья. 6.26

Постепенно секунды, стекаясь, сливаясь в часы,

Принесли нас успешно к концу той проклятой косы.

Наверху разыгрался над морем горизонтом рожденный рассвет,

Но коса убивала свет.

Мрак, слежавшись, чернел там, как мрачный кромешный навет.

Поднялись мы на камень, а чудилось, длили дорогу на дне.

Засветилась во мглистом безмолвии, словно луна Элунэ.

– Оставайтесь-ка, сестры, здесь,

От меня ожидайте весть.

Заявить на меня права

Камню трудно. Ведь я мертва.

Ни одна не сумеет из вас

Отыскать тот алмаз.

Я ж, врагу на беду,

Там спокойно пройду. 

За нее оставалось лишь только бояться да молча болеть,

И погасла она в непроглядности, словно в разлитой смоле.

Потянулось тоскливо враждебное время, вцепившись в свой собственный хвост,

И, как крылья, расправила плечи тревога, поднявшись и встав в темноте во весь рост.

Что-то грохнуло, зарокотало и взорвалось.

Эхо хаосом возгласов отозвалось.

Впереди глыб гряда разгорелась багрово.

Рваной раной кровила прореха ночного покрова.

Запоздалая заря 

Развернула знамя.

Скажут: камни не горят,

Но сожрало пламя,

Истребило пламя громоздкие глыбы,

Что целую вечность стоять могли бы.

Солнце смелое бросило отсвет смешливый на сдавшуюся косу.

Отголосок не стихший последнего взрыва был слышен в далеком лесу.

Элунэ по тропе из пушистого пепла, танцевально ликуя, прошла.

Позади расстилалось блестящее поле оплавленного стекла.

Элунэ, словно каплю холодной блистательной влаги, в ладонях алмаз несла.

Трепетало победно прозрачное небо,

Пустынное небо,

Наполняясь парением птиц.

Промывалось прозрачное небо лучами, не ставя им темных границ.

Утвердился повсюду день.

Сделалась дневною даже тень.

Спрятался, укрылся в море мрак.

Возрожденья дан был добрый знак.