Работа. Новый день. Новый ад.

Утро началось с того, что какой-то ублюдок в жилетке с надписью «ЭкоСфера» оштрафовал меня за курение у мусорных баков. Я стоял там, втихаря затягиваясь, чтобы никто не увидел — не дай бог испортить «аутентичную атмосферу» этого дерьмового места. Но он подкрался, как крыса, и тыкнул мне под нос бумажкой: «Штраф за нарушение общественного порядка».

— Тут же никто не ходит, — сказал я, глядя на клочкастый листок.

— А что, если бы все так думали? — он улыбнулся, довольный собой.

Я сгрёб мелочь из кармана — как раз то, что оставил вчера тот мужик с самогоном. Отдал. Жилетка ушла, а я остался с одной мыслью: вот и всё, что стоит моя свобода — пять рублей и чья-то потребность чувствовать себя значимым.

В баре уже толпились хипстеры. Один, с бородой, напоминающей мочалку, тыкал пальцем в коктейльную карту:

— А это действительно веганский биттер?

— Нет, — ответил я. — Там трупы младенцев. Для насыщенности вкуса.

Он моргнул, потом засмеялся, решив, что это ирония.

Я наливал, кивал, стирал отпечатки с бокалов. А в голове крутилось: «Чтобы наконец перестать врать».

Курение — это ведь тоже маленькая ложь. Ты прячешься, делаешь вид, что тебя нет, что ты не часть этого цирка. Но штраф вытащил меня на свет, как таракана из-под плинтуса. Вот он, падаль, курит, портит наш чистый культурный код.

К концу смены приползла девчонка в oversize свитере, заказала «что-нибудь тёплое и душевное». Я налил ей дешёвого коньяка, который мы обычно подмешиваем в глинтвейн. Она сделала глоток и скривилась:

— Это… не совсем то, что я ожидала.

— Никто не получает то, что ожидает, — сказал я. — Но все делают вид, что да.

Она замерла, потом медленно допила и оставила чаевые — вдвое больше штрафа.

Я вышел из бара, закурил у тех же баков. Ждал, когда появится жилетка. Но никто не пришёл.

Только ветер, только пепел. И тихий, надтреснутый голос в голове:

«И кому ты врёшь теперь?»