О фанфиках, которые бывают... молитвами
Автор: Тимофей Николайцев— Напиши о СВО… Ты обязательно должен написать о СВО.
— Зачем?
— Потому что ты должен!
Я начинаю нервничать. Ибо сколько бы не раздавал всевозможные долги, всё равно — опять я кому-то должен. Что-то совсем конца и края этому нет…
— Так уже столько всего о войне написано… Ну, правда же — тонны и тонны книг, электронных и бумажных. Чем шире страна, тем больше она воюет, и СВО — далеко не единственная заваруха, которую даже мы со сверстниками расхлебывали на протяжении жизни.
— Это все устарело! Нужна правда о текущем моменте! Это сейчас — самое главное! А написано так мало…
Разговор этот состоялся еще в 23-м, и даже тогда — это уже было неправдой. А уж сейчас — это неправда совершеннейшая. Об СВО сейчас пишут все, кому не лень. Эпоха всеобщей грамотности, что вы хотели… и если уж и в сороковые-пятидесятые некуда было деваться от лейтенантской прозы, то сейчас и подавно — писатели и поэты дружно взялись за перо. Особенно поэты… Появился даже специальный термин, объединяющий их воедино — Z-поэзия. Что я еще могу добавить к этому, и без того многоголосому, хору?
Годы проходят, а доводы все те же. Меняется только тема спора. Невольно я возвращаюсь воспоминаниями в те времена, когда подумывал стать профессиональным писателем, одолев с горем пополам рутинные стартовые преграды. Сколько лет уже этим нафталиновым мыслям? Пятнадцать? Вроде пятнадцать…
Итак, будни несостоявшейся профессии… Меня уговаривает уважаемая редактор, чтобы я, чертяка, садился и писал современную прозу. Говорит, я должен бросить к чертям эту фантастику и всякое такое… ибо фантастика отпугивает читателя, пришедшего за чем-то серьёзным, или даже мудрым… Это идёт в разрез с моими убеждениями — я, в общем-то, считаю именно фантастику тем видом литературы, что способна подружить любителей новых идей и ценителей стилевых изяществ. Тем мостом, что соединит эти два непримиримых берега… Но она (редактор) много для меня сделала в свое время, поддержала в трудную минуту, и я знаком с ней много лет. Чувствую, что — должен хотя бы выслушать…
Другой литературный старший товарищ отчитывает меня в тот же самый миг в отсутствии врождённого профессионализма. Фантастика или нет — не так уж важно… Нужно изучить социальный заказ и уже от него работать. Я еще молодой и такую позицию воспринимаю чуть ли не «приспособленчеством» — меня тошнит, но я снова слушаю, не перебивая… не так воспитан, чтобы бросать трубку.
Третий человек — снова с энтузиазмом зовёт в проекты, потому что это весело и даже платят живые деньги. К тому времени моя принципиальность уже прокатилась по порогам реальности, оцарапав днище, и я осторожно спрашиваю: что хоть за проект? Проект, отвечают мне, просто отличный — тридесятый фанфик на уже изжёванное, зато и работать легко… Меня опять тошнит — я говорю, что не пишу фанфики, никогда не писал, и не настолько нуждаюсь в деньгах, чтобы начинать. Зачем вообще работать чужими инструментами, если своих так много, что руки не до всех доходят? В ответ я слышу уже привычное — дурак ты, и не лечишься, потому что:
а) культура фанфиков насчитывает огогогогого…
б) гении-классики, и те писали продолжения друг на друга…
в) хороший лор выдержит сорок тысяч ездоков… и всякое другое такое…
Итогом этого разговора-собеседования звучит: «Ты, дурак, не хочешь, или просто не можешь, не умеешь? Если не умеешь — тогда твой профессионализм крайне сомнителен…» Я уже злюсь, но обещаю подумать, просто чтобы отвязаться…
Четвертый товарищ (я ему звоню сам испросить совета) говорит примерно такое: «Скорее всего, просто у тебя не хватает таланта. Ведь написать хороший фанфик — это ж талант нужон. Выстроить текст в правилах чужого мира так, чтобы было и привычно, и увлекательно, и самобытно, и по канону… А своё — пиши в свободное время, кто тебе не даёт. Всё равно это „своё“ никто не читает и никогда не будет… „своим“ все наелись и даже обожрались…»
А пятый, какой-то совершенно беспринципный, просто говорит: «Раз гонорар сулят, то вперёд. Почему нет?»
Я пробую, и снова начинаю злиться… Чувствую себя при этом, как писатель Банев из «Гадких лебедей», который пошёл против себя в целях эксперимента над собой же. Что ж, выяснили — меня тоже тошнит от работы «на потребу…». Бросаю, ухожу к чертям собачьим из профессии. Прячусь с головой в своё небытие…
Это было те самые пятнадцать лет назад. А сейчас я решаю вдруг — раз уж желание «строить мосты» не ушло вместе с молодостью, то не значит ли это, что просто пришло время вбить хотя бы одну сваю?
Если вы хотели фанфиков… то будет вам фанфик. Но это будет такой фанфик, что вы его даже не узнаете… И никогда не издадите! Это будет такая темень — не останется даже шанса 
мой друг Прокофий Лепежкин…
Я задумывал и писал его, пока срасталась разрезанная, и снова сшитая плоть. Пока спина понемногу начинала сгибаться, а нога переставала быть нечувствительной деревянной подпоркой.
Этот «фанфик» — будет бесконечно далёк от оригинала, как только далеко может быть самостоятельное произведение. И в то же время именно оригинал станет тем ключом, что откроет в этом «фанфике» второй смысл… И если после разгадки мой текст захочется перечитать, чтобы пересчитать замеченные отсылки (ну, мне бы захотелось, вам — не знаю и не смею настаивать)… А сам мой текст будет не просто тупо ссылаться на оригинал, но открывать «скрытый» смысл и в нём, переводить его, используя фантастическое допущение как данность, из плоскости махровой фантастики — в плоскость самой что ни на есть злободневности и моей личной философии. Амбициозные, конечно, речи… но, видите ли, какое дело — этот текст вполне мог стать последним... так что когда, если не сейчас?
Спросите — какая-такая философия? Отвечу: несмотря на свою военно-учетную и некоторое посильное участие, я всем сердцем ненавижу войну, как деяние. Для нас, людей маленьких, война — это стихийное бедствие, она просто начинается и прёт на тебя, отрывая попутно ноги и головы, и ты просто стискиваешь зубы и пытаешься это пережить… Не столько умножение мёртвых, сколько сохранение числа живых - вот моя религия. Надеюсь, что ответил вам искренне и полно, никого, при этом не обидев…
Посему — да, «фанфик», но и не совсем — рассказ об очень долгой войне, иссушившей обе стороны конфликта, и породивший новую мифологию и новый пантеон божеств, и вызвавший выход в реальность сил потусторонних, гораздо более древних, чем само человечество.
Был рассказ (по-моему, у Томаса Диша), где во время ядерных испытаний один из наблюдателей мельком заметил, как из пучины ядерного гриба выглянул на мгновение сам дьявол и осмотрелся вокруг с интересом — мол, ого что вы тут навыдумывали… Мне всегда хотелось попробовать литературно исследовать эту тему: как люди могут довоеваться до такого, чтоб заинтересовать своей вознёй потусторонние силы и даже заставить их вмешаться. Отсюда старуха-смерть, которая пришла исполнить пророчество из первоисточника — вызвать к жизни железное чудовище-Сорокопута, которое (как и в первоисточнике, читанном мной во времена незапамятные) выйдет в мир, чтобы уничтожить человечество.
Красное на остром или Опоздание Бога Войны — такие слова в названии даны, чтобы подчеркнуть эту метафору — ядерное оружие изобрели и применили всё-таки в этом вымышленном мире (как и в мире реальном), но мир уже мёрв и ржав, и рельсы уже никуда не ведут. Несколько поколений выросли и состарились на войне, и не знают ничего, кроме войны. Войне же подчинена и мифология, и религиозный пантеон, а значит — вся душа человечества на этой войне сгорела. Я не хочу такой судьбы для моего мира, поэтому и написал такой текст, в котором война зашла настолько далеко, что вроде бы и прошла (как всё проходит согласно мудрости библейской), но все-равно осталась в каждом вздохе. Я придумал историю, как двое простых парней натыкаются на метафору своего прошлого, и начинают вдруг в это прошлое погружаться — так же, как наука на каком-то этапе своего развития становится для обывателя не отличимой от магии, так и ужасы войны рано или поздно становятся неотличимыми от того джихада, который потусторонние силы вдруг объявляют живым.
Обратите внимание, что два этих парня (хотя и отнюдь не герои) не сдаются и не смиряются (конечно, в меру собственных сил), вплоть до того, что Мигол идет в рукопашную с самой Смертью (ее персонифицированным образом), чтобы защитить друга… Это моя личная дань уважения ребятам, нашим и не нашим, которым приходится переступать через себя — через собственные вопящие инстинкты… Ведь двое моих старых друзей штурмовали Артемовск, и только один позвонил мне потом, уже из Белоруссии.
Так что — это конечно, фанфик…, но фанфик нестыдный, за который я способен даже испытать некоторую гордость.
А произведение, которое в моем тексте зашифровано — это «Гиперион» Дэна Симмонса. Четверорукий железный истукан полностью списан со Шрайка, этого воплощения жестокости, и при этом я не использовал лексикон самого Симмонса, а описал чудовище в своей собственной манере, и даже в комментариях соглашаются, что получилось вполне похоже. «Красное на остром» — это о рождении Шрайка и о том, почему однажды проросло Древо Великой Боли… Да потому, что проросло оно из унавоженной ржавчиной и кровью земли, о чём сам Дэн Симмонс нам умалчивает.
По моему тексту рассыпано великое множество подсказок: это и надпись на указателе, и стихи в стилистике Джона Китса в финале, и упоминание полковника Федмана Кассада («col. F.K.» начертано на броне танковой башни), с личности которого Техноцентр в мире Гипериона и смоделировал самого Шрайка, и даже имя демона — Сорокопут, под которым Утц вспоминает своего мучителя (просто переведите это слово на английский). И даже сама техника умерщвления и исполнение пророчества Утцевой молитвы — к Шрайку по Симмонсу идут паломники, зная свою судьбу, и он всех умерщвляет, только один может быть удостоен «объятий Шрайка» и останется в живых, заслужит исполнения желания, связанного со свойством Шрайка управлять течением времени…
Течению времени в моем рассказе тоже уделяется много внимания — оно постоянно то замирает, то замедляется/ускоряется, то поднимается волнами (этой цели и служат постоянные флэшбэки)… словом, это центральная метафора, а вовсе не вода, налитая безмозглым автором просто так... Заветным желанием главного героя является обретение покоя, он жаждет наконец-то вернуться с войны, на которой родился и рос… и это желание исполняется в конце концов — его относят на высокий зелёный берег Днепра… Но само рождение Шрайка уже меняет мирное течение жизни во всех вселенных, и в этой, где живём мы с вами, тоже — здесь также начинается война, краткую мизансцену которой я высветил в двух цветах: жёлто-голубом и красно-бело-синем…
Так что те коллеги, что говорят в рецензиях: «Не нашел ничего лучшего, чем запороть концовку чужим персонажем…» — совсем не правы. Концовка была задумана именно такой, и без этой концовки — не было бы смысла и начинать. Ибо без «Аминь» — бессмысленно начинать молитву. Это произведение, этот «фанфик» — моя личная искренняя надрывная молитва о скорейшем наступлении мира!
Вот… так я думаю…
P. S. Как постмодернист, пишущий, однако, постмодернизм фантастический, не могу не сказать — кроме Симмонса дань уважения в этом произведении скрытно отдана ещё нескольким фантастам. Но выкладывать все без исключения камни из-за пазухи — уж увольте; 0)