Забота

Отрывок из 67-й главы романа «Без сомнений». Сцена, где казачий атаман, лич (дух мёртвого некроманта), что пристроился у него в голове, его сын и малолетняя принцесса ждут грозного появления её отца. Тот спешит спасать дочь. 

Думы бороздили сознание не у одного некроманта. Часом ранее ум за разум заходил и у Тадеуша. Он вписался в разборки норави́нгов. И всё из-за тупости братца с его «бывшим» сынком. Что и как произошло, не складывалось в полноценную картину.

Отрывочные мысли Трофима отражали часть того, о чём троица увлечённо болтала. Фонили эфиром они знатно. Старший, то устыдился непонятно чего – победили же. Молодые, то гордились, то любовались, скорей всего друг другом. Девица – то важничала, а после её так пробило на раскаяние, что разревелась (плачь по-особому колеблет эфир). Но перебиранием гавва́ха не заменишь обычное зрение и слух. Гордость не позволяла расспрашивать. Но дела не ждут – скоро здесь от рыцарей и магов не протолкнёшься…

«Это мне?» – Лили́ восторженно теребила ладонь Ерёмки и взглядом показывала на ближний куст калины. В отличие от стоя́щих справа и слева товарищей этот краснел набухшими мясистыми ягодами как глубокой осенью. Паренёк смущённо молчал и цепко держал руку девочки в своей. Речь он не понимал, но излучаемое принцессой восхищение вызывало тихую радость. В станице особы женского пола юношу не жаловали. Причём всех возрастов. Поддразнивали, смеялись вослед. Даже матушка, когда говорила с ним, скорбно опускала глаза.

Трофим слушал нескончаемый лепет гостьи и не сдержался.

– Леди!

Он не знал, как обращаться, но полагал, что знатности ребёнку не занимать.

– Еремей не знаком с языком в империи, дозволь стать переводчиком.

Девица скривила носик – негоже вассалу открывать рот поперёк господина, но снисходительно кивнула. Мужчина внутренне усмехнулся: «Задавака ещё та!». Разговор длился и длился. Узнать о девочке предстояло многое. С сыном обсуждать нечего. Трофим лишь указывал ему, когда махать в ответ головой и с каким выражением лица улыбаться. Ерёмка не подкачал. «Артист, хоть на ярмарку…» – радовался отец…

– Вот ты сбежала. А подумала, что твой папа Дору за это казнит?

То, что служанку будут пытать, разбойник решил скромно умолчать.

– Нет! Как же так! Что делать?!

Девица громко разревелась. Вырвала ладошку. И обеими руками стала размазывать слёзы и вылезшие из носа сопли по лицу.

– Не плачь. Сначала отец приедет тебя спасать. Ты ж маме сообщила, что в опасности?

– Да.

Пред взором Лили́ вновь всплыли те страшные минуты, когда тюк, где она пряталась, сняли с крупа лошади. Она свилась в комочек, сжала кулачки. Сердце сотрясало грудь, болью отдаваясь в ушах. Всё напрасно – она выкатилась из мешка. Над ней склонилось лицо. Стальные глаза пронзили до мурашек в спине. «Этот Гре́ндель не придворный! Убийца!» – свело низ живота. Мир погрузился во тьму. «Мама!» – невольно вырвалось у перепуганного ребёнка. Но не голосом, а внутренним криком.

Нет, она звала не ту мать, нудную истеричку, что сварливо поучала, как и зачем Лили́ поступать, а ту, о которой девочка мечтала во время страхов и обид. Но пришла первая. Из темноты выплыли большие серые глаза. Сегодня мать обернулась другой стороной. «Просыпайся! Беги! Беги!» – слова без голоса наполнили тело теплом и верой, выгнали прочь панику и заставили решительно действовать.

Как ладошка девчонки выскочила из его, Ерёмка встрепенулся. Взгляд упал и рассмотрел окровавленные ступни. Паренёк ласково обнял юную барышню. Нежно усадил на землю. Нарвал подорожника. Смочил обшлаг рубашки слюной. Обтёр раны, приклеил к ним набранные листики. Снял лапти. Утянул до размера детских стоп и бережно надел девочке на ноги…

Неведенье так раззадорило Тадеуша, что он поднял сначала одну мёртвую мышь. Трупик старый: глаза разлезлись – не видно, да и слышно через раз. Вторую, третью…

 С десяток зомби, мышей, зайцев, белок безуспешно пытались помочь некроманту суть беседы. Пришлось идти на поклон к хамью. Благо, что тот перестал расспрашивать и молча наблюдал, как туповатый «сынок» лечит девчонку.

Всё оказалось хуже, чем колдун предполагал. Принцесса. Успела проболтаться матери. Сбежать не удастся. Наследили они повсюду. И калину расчухали, и зомби целая туча: «Упокою. А круги гавва́ха не скроешь. Хитрить надо». 

– Я понимаю, твоя крестьянская душонка против, но выхода у нас нет. Придётся оставлять Ерёмку с дочуркой местного феодала.

– Что мелешь, колдун?

– Дурында, девица думает, что ты при нём принеси, подай, а про меня и вовсе не знает. Он для неё герой – спаситель. Как герцог явится, так возьмёт обещание с феодала о награде, так тот не отвертится. Норави́нги хоть и негодяи, но не подлецы – слово держат. А мы попозже его опять и выкрадем.

– А вдруг не так сложится?

– Ты пойми: либо погибнуть наверняка, либо рискнуть. Посмотри, как девка на него глядит! Глазами так и ест. Дочка она единственная. Слышал, как об отце отзывается – наверняка он в ней души не чает. Разбойничал – не боялся, а тут испужался и забыковал.

Как не переживал Трофим за сына, резоны Тадеуша убедили рискнуть. Колдун сгущал краски – попытаться сбежать варианты были, но этот дышал изяществом. Он проинструктировал и девочку, и парня. Сам же отправился к реке. Переплыву от греха. А за мальцом некромант через «живых» мертвяков присмотрит. Зомби они решили до встречи Ерёмки с герцогом не упокаивать: семь бед – один ответ.