Жизнь

Их отряд должен был атаковать с правой стороны деревни. Они подошли ближе и сейчас стояли за деревьями и ждали команды. Офицер ходил сзади, подбадривал всех. Он поставил людей так: на три-четыре новобранца одного старого солдата. И все равно офицер нервничал. Пропорция была явно не та. А ну как один заартачится и остальные последуют его примеру?

Бледные лица молодых парней, еще недавно бывших чиновников, служащих белели среди кустов. Все боялись. И это понятно. Это не в холодную речку нырять, подумал Григорий. И не драться на улице. 

Он испытывал нетерпение. Сил больше не было. Быстрее бы. Психика перед атакой замерла, она ждала команды, когда можно заорать, когда можно отпустить туго натянутую пружину. А там будь, что будет.

Тишина, казалось даже лес замер в ожидании команды и вдруг среди тишины послышалось всхлипывание…

Офицер побежал вдоль шеренги бойцов и скоро послышался яростный шепот, - ты что, сволочь? А ну прекрати! Но плач не кончался, тогда раздались удары. Все поняли - офицер воспитывает кого-то. Тот не выдержал напряжения и отпустил свой тщательно сдерживаемый страх, и он начал свое поганое дело.

Откуда-то сзади прибежал солдат и что-то тихонько доложил офицеру. Тот выпрямился, посмотрел на лежащих солдат, и отправил солдата обратно. 

Через полминуты взвилась красная ракета. Это был сигнал для атаки. Офицер зычно скомандовал, - в атаку! За Бога, царя и Отечество!

В атаку поднимались неохотно. Все косились друг на друга, и поэтому старые солдаты стали пинками поднимать новобранцев. Офицер же схватил за шиворот плачущего парня и пытался поднять его. Тот испуганными, вытаращенными глазами глядел по сторонам и ничего не понимал. Где он? Что с ним?

Офицер понял, что у солдата истерика, и что-то сейчас сделать невозможно. Он еще два раз ударил его по лицу. И тут солдат зарыдал в голос. Он поднялся и с криками бросился вперед. Он бежал по полю и орал, винтовку он тащил за собой. 

За ним с криками побежали все солдаты. Им нужно было добежать до первых изб, а там уже начиналась деревня. Конечно, их ждали. По ним начали стрелять. Гриша бежал с левого краю, ближе к дороге, которая заходила в деревню. Он не прятался за других, перед боем он истово помолился и сейчас торопился. Его тело само собой бежало зигзагами, иногда он падал, споткнувшись на кочке, поднимался и снова бежал. 

Истеричный боец не добежал до огородов, на половине поля он взмахнул руками и упал. Офицер бежал следом за всеми. Ему приходилось следить. 

Гриша уже был вблизи домов, как что-то обожгло правую руку, он бросил взгляд и ничего не увидел. Он забежал в первый же двор, и тут на него кинулся паренек лет тринадцати- четырнадцати. В руках у него были вилы. Конечно, когда Григорий бежал в атаку, он стрелял куда-то, но сейчас он оторопел и растерялся. Так бы его и заколол вилами крестьянский парень, но сзади раздался выстрел, и парень на ходу будто споткнулся и повалился на землю. 

Григорий стоял и смотрел на парня. - Ну что смотришь? А ведь он мог тебя и заколоть вилами, а? - послышался сзади голос.

Гриша обернулся и увидел старого солдата, который качал головой и поправлял шапку. Мелкая дрожь была по всему телу. Коленки тряслись так, будто хотели развалиться. И напрасно Гриша усилием воли пытался успокоить себя. Ничего не получалось.

Бой закончился быстро. Не хватало у красных защитников для этой небольшой деревни. А те что оставались просто не успели уйти, деревня была окружена со всех сторон. 

И только сейчас Гриша обратил внимание на свою руку. Оказалось что его ранили. Фельдшер посмотрел на рану, обработал и забинтовал. И сказал на прощание, - повезло тебе, парень! Кость не задета. Иди к офицеру, скажи, что я отправляю тебя на лечение. Все равно с такой рукой стрелять нельзя. А когда заживет, вот тогда пусть и берут тебя.

... Отрывок из романа...