Лев Книппер

51 год назад, 30 июля 1974 года, в Москве скончался композитор Лев Книппер. В день его памяти можно подытожить то, что о нем сейчас напоминает. Очень интересная, во многом запутанная и полная загадок история его жизни и единственное музыкальное произведение, но зато какое!

Однако обо всем по порядку. Лев Константинович родился в 1898 году в Тифлисе, в семье инженера-путейца Константина Леонардовича Книппера. В роду Книпперов было немало творческих людей, оставивших след в истории культуры. Родной брат отца Льва Константиновича – Владимир Нардов был певцом, вокальным педагогом и оперным режиссером. Знаменита была сестра отца, актриса МХАТа и жена Антона Павловича Чехова Ольга Леонардовна Книппер-Чехова. С семейством Чеховых породнилась и родная сестра Льва Книппера Ольга Константиновна, актриса, которая была замужем за племянником писателя актером Михаилом Чеховым.

В доме Книпперов устраивались музыкальные вечера, стояло фортепьяно, на котором родители Левы играли в четыре руки. Когда их посещала путешествующая с гастролями театра Ольга Леонардовна, она играла с братом Константином в четыре руки фортепьянные переложения симфоний Бетховена и пела «пастушеские песенки». Музыкальная  атмосфера дома способствовала тому, что в Леве зародилась любовь к музыке, но вплоть до отроческих лет он не выдавал своей страсти, отец хотел, чтобы сын пошел по его «инженерным стопам», музыке Леву, в отличие от сестер, с раннего детства не обучали.

В возрасте трех лет Лева заболел костным туберкулезом, более года лежал в гипсовом корсете с гирями на руках и ногах для растяжки позвоночника. Его осматривали многие врачи, включая близкого семье Антона Павловича  Чехова, но все они ставили один и тот же диагноз: случай безнадежный, если останется жив, будет беспомощным калекой. Из Тифлиса Леву отправили в Москву на попечение тети Ольги Леонардовны, для консультаций со специалистами. Тетя отнеслась к племяннику как своему сыну, часами просиживала у его постели, занимала чтением книг, твердо верила в выздоровление и... произошло почти чудо - мальчик поправился. Преодоление болезни закалило характер Льва и научило преодолевать трудности, что пригодилось ему в дальнейшей жизни.

После начала русско-японской войны Константин Леонардович был переведен в Петербург и семья поселилась в Царском Селе. Одним из первых ярких впечатлений Левы на новом месте было посещение симфонического утренника в Павловске: «Случилось так, что в тот день исполняли Шестую симфонию Чайковского. Первое в моей жизни столкновение с симфонической музыкой кончилось печально. В середине первой части я горько зарыдал, и меня спешно увезли домой, где я еще долго не мог успокоиться», - вспоминал Лев. В мемуарах «Мои часы идут иначе» сестра Ольга с теплотой писала о счастливом царскосельском детстве: их дом был полон прислуги и гувернанток, три дня в неделю дети говорили по-русски, два дня по-английски и два по-французски, на прогулках в царскосельских парках они встречали царя, играли вместе царскими детьми, однажды столкнулись в купе поезда с Распутиным, лето проводили в поездках за границу.

В 1907 года Лева поступил в Николаевскую Царскосельскую гимназию. Леву Книппера, как композитора и одноклассника по этой гимназии, вспоминает ставший профессором Принстонкого университета Григорий Чеботарев. Помимо Книппера он упоминает среди одноклассников Георгия Оцупа, ставшего поэтом Георгием Раевским и князя Александра Михайловича Путятина. 

В 1910 году Константина Леонардовича Книппера перевели в Екатеринослав (ныне Днепр). Там Лева поступил в первую классическую гимназию, благодаря участию в гимназических концертах научился игре на многих инструментах, тогда же родители впервые наняли ему музыкального педагога. В 1913 году семья возвратилась в Петербург. В 1915 году Лев вслед за сестрами перебрался в Москву. В это время он часто встречался с Ольгой Леонардовной, благодаря поддержке которой сделал первые шаги в сочинении музыки. Много лет спустя В.И. Качалов назвал Ольгу Леонардовну «теткой, которая родила племянника».  

Шла Первая мировая война и по достижении призывного возраста, не закончив гимназию, Лев Книппер отправился записываться добровольцем на фронт. «В угаре лже-патриотизма, под грузом с детства нажитых понятий и предрассудков я убежал на фронт. Меня насильно вернули в Москву и заставили окончить гимназию (удивительно, что я получил тогда Золотую медаль). Затем поступление в Московское высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана), служба вольноопределяющимся сначала в Москве в одной из войсковых запасных частей, затем опять фронт и летом 1917 года – школа в Орле, готовившая офицеров конной артиллерии. Отъезд к родственникам на юг России; мобилизация в белую армию», - вспоминал Л. Книппер. Однако, по сведениям автора книги об Ольге Чеховой Э. Бивора, Лев Книппер исказил биографию. На самом деле весной 1917 года он был выпущен из училища в чине прапорщика и всю гражданскую войну прослужил на юге России в белой армии.

Приход советской власти не обрадовал детей инженера Константина Книппера. Ольга в 1920-м году уехала в Германию, стала известнейшей актрисой Третьего рейха (о ее жизни двойного агента – абвера и НКВД – существует множество документально не подтвержденных версий). Лев в 1920 году оказался в Крыму, откуда эвакуировался вместе войсками Врангеля на Галлипольский полуостров: без денег и переспектив на будущее. Вскоре ему удалось связаться с тетей Ольгой Леонардовной, которая вместе с группой актеров МХАТа под руководством Качалова гастролировала в то время на Балканах. Тетушка выслала племяннику деньги и пригласила присоединиться к труппе. В начале 1921 года они встретились в Загребе, а в мае 1922 года, после переговоров с советскими властями, труппа вернулась в Москву. Ольга Леонардовна и Качалов опасались, что на родине Льва могут расстрелять как белого офицера. Но их заверили, что во имя спасения театра бывший белогвардеец будет прощен.

По возвращении в Москву Л. Книппер полностью отдался музыке, хотя родные отговаривали его от этого занятия, ведь ему было уже 23 года. Опять помогла тетя Книппер-Чехова, она устроила племянника в музыкальное училище, директором которого была ее добрая знакомая Елена Фабиановна Гнесина. Поскольку по возрасту и анкете зачислить учеником Книппера было невозможно, его устроили комендантом здания училища. Елена Фабиановна давала ему уроки.  

Интенсивные занятия музыкой, перенапряжение, вызвали рецидив детской болезни. Консилиум решил, что имеющимися в их распоряжении средствами вылечить Льва Книппера невозможно. И опять на помощь племяннику пришла тетя Ольга Леонардовна, ей удалось добиться включения Книппера в состав труппы МХАТа, выезжавшей на гастроли за рубеж, чтобы он смог пройти курс лечения у специалистов в Берлине. Советские власти легко дали согласие на отъезд бывшего белого офицера за границу. Генерал советской внешней разведки Павел Судоплатов в интервью говорил о причине такого согласия. Сразу после после приезда в Москву Лев Книппер допрашивался чекистами, был завербован ОГПУ и его отпустили для лечения с целью установления связей с белоэмигрантами, которых можно было склонить к возвращению на родину. В конце 1920 года в Германию эмигрировала сестра Льва Ольга, начавшая в Берлине успешную карьеру киноактрисы. Якобы одной из задач Книппера была вербовка Ольги Чеховой, которая была проведена успешно, и на Лубянке имеется картотека секретной переписки между сестрой и братом.

В конце сентября 1922 года Книппер вместе труппой МХАТа прибыл в Берлин, после чего в течение 9 месяцев проходил курс интенсивной терапии, оплаченный тетей, и болезнь отступила. Врачи разрешили Льву заниматься музыкой: он стал брать уроки у композитора А. Вейсмана, побывал на фестивале современной музыки в Донауэшингене, где познакомился с известным композитором Паулем Хиндемитом. Он посещал симфонические концерты, сочинял музыку для фортепьяно. «А ты знаешь — из Левы получается что-то интересное. В половине сентября он перебирается в Берлин и хочет работать и слушать побольше музыки. Страшно только за его здоровье. по-моему, его композиции интересны. Я чувствую, что это не белиберда. Вот повидаюсь с ним, послушаю и напишу о нем. Он познакомился со многими молодыми композиторами и был наверху блаженства, что попал в артистическую среду. Он очень верит в себя. Дай Бог ему!» - сообщала отцу Льва Ольга Леонардовна. В декабре 1923 года, в связи с тяжелой болезнью отца, оказавшейся смертельной, Лев Книппер возвратился в Москву. Доподлинно неизвестно, встречался ли он в Берлине с сестрой и выполнял ли задания чекистов. Ни он, ни сестра, об этом, по понятным причинам в своих воспоминаниях не говорили.

Теперь Лев Константинович Книппер – самый что ни на есть пролетарский композитор, пропагандист мощи Красной армии, в которой он занимает различные ответственные посты по массовой работе, борец за советские идеалы, за чистоту рядов и помыслов советских композиторов  - от этой борьбы пострадают его коллеги по Ассоциации современной музыки. По собственным словам композитора он «жил поэзией Блока, Цветаевой, писал музыкальные сочинения на тему «Кандида» Вольтера, «Тиля Уленшпигеля» Шарля де Костера, посвящал прелюдию памяти Есенина, находился в авангарде современной музыки». В 1924 году он снова пришел к Гнесиным, окончил курс гармонии у Р.М. Глиэра, вошел в «Ассоциацию современной музыки». В 1925 году состоялась первое публичное исполнение его сочинения - сюиты для симфонического оркестра «Сказки гипсового божка», посвященной "победе разума и воли человека над темными силами". В 1926-27 годах композитор трудился над балетом «Кандид» по одноименному сочинению Вольтера, где по замыслу автора должны были участвовать танец, пение, разговорная речь и световые эффекты. Он мечтал увидеть балет на сцене Мариинки, но  премьера не состоялась.

В 1929 году Книппер был приглашен В.И. Немировичем-Данченко в его театр в качестве музыкального консультанта. «Началась полоса соцреализма. Отошла пора Кандидов и Уленшпигелей. Пришлось Леве «оттачивать» композиторское перо на операх «Город ветров» по пьесе В. Киршона о бакинских комиссарах, «Города и годы» по роману К. Федина, «Мария» по роману  П. Павленко «На Востоке» - писал о двоюродном брате В.В. Книппер. И не без успеха - «Северный ветер» шел во многих театрах страны и в ГДР. Сочинения Книппера в 1930-е годы часто звучат в Большом зале Ленинградской филармонии под управлением Александра Гаука и Фрица Штидри, премьеру его «Таджикской пляски» исполняет по рукописи в своей программе фортепианных миниатюр Мария Юдина. С начала 1930-х Лев Константинович сотрудничал с военно-театральным бюро Центрального Дома Красной Армии, много путешествовал, посещал дальние гарнизоны, помогал на местах организовывать хоры, консультировал оркестры, сочинял для них песни и марши, с 1932 года стал инструктором по массовой работе Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Лев Книппер побывал на Памире, в Сибири и в Бурят-Монголии: собирал песенный фольклор, ходил в учебные походы на военных кораблях и подводных лодках, давал мастер-классы. С 1936-го Книппер –  музыкальный руководитель Театра народов Востока, где шла его опера «Мария»

В 1934 году из-под его пера выходит сочинение всей жизни: Четвертая симфония, названная им «Поэма о бойце-комсомольце». Огромный успех принесла композитору музыкальная тема этого сочинения, известная как "Полюшко-поле". Работая над симфонией, он попросил поэта Виктора Гусева написать слова на мелодию темы. Вскоре песню «Полюшко-поле» пели по всему СССР. Многие считали ее народной, что было высшим успехом для автора. Широкое признание песня получила и зарубежом: ее исполняли на открытии первой Международной конференции молодежи в Лондоне (1945), в свой репертуар ее включил даже эмигрантский Хор донских казаков под управлением Сергея Жарова. Особый успех выпал на долю «Полюшка» во время выступления Краснознаменного ансамбля Красной армии в Париже в 1937 году. «Весь зал всколыхнуло. А мы, русские, так прямо плакали. А теперь, как соберемся вместе, напеваем  “Полюшко”. Ведь вся Россия в этой песне, старая и новая, вся русская слава…» — вспоминал писатель Л. Любимов, живший тогда во Франции.

Всемирно известный дирижер Леопольд Стоковский назвал «Полюшко-поле» лучшей песней столетия. Песня Книппера вошла в золотой фонд советской музыки, и поныне ее исполняют ансамбль им. А.В. Александрова и другие коллективы. Она получит новую жизнь в аранжировках западных рок-ансамблей (вплоть до версии 2016 года). Но и у этой заслуженно популярной песни, как и у жизни ее автора, есть своя тайна. Существуют разные гипотезы: действительно ли Книппер писал песню о Красной армии, или же сочинил ее еще будучи белым офицером.

Ни сама симфония, ни какое-либо из других произведения Книппера (а одних симфоний он написал двадцать) автора не переживет.

Начиная с 1929 года, когда Книппер вместе с другом побывал в Сванетии, его второй после музыки страстью стали горы, всерьез и надолго пришло увлечение альпинизмом. «Вернувшись в Москву, я был навсегда "отравлен" горами  и теми, несколько неожиданными для меня, ресурсами физических и духовных сил, о существовании которых я даже в себе и не подозревал. И думаю, что главное в альпинизме (для меня во всяком случае) - не покорение вершин, а покорение самого себя...» – вспоминал Л. Книппер. С тех пор при первой возможности он выезжал в горы, покорил многие вершины Кавказа, несколько сезонов работал инструктором в альплагерях "Рот-Фронт", "Локомотив" и "Большевик", тренировал красноармейцев, занимался горнолыжным спортом.

«Мы все любили Леву — великого шалопута, доброго по своему характеру и очень беззащитного баловня судьбы» - говорил о нем В. Книппер. "Баловень судьбы" был и баловнем женщин, им нравились его запоминающаяся внешность, талант композитора, неуемная энергия и спортивная походка (Л. Книппер был чемпионом Крыма по теннису, выступал за теннисный клуб ЦДКА). В 1930 году Лев женился на дочери известного архитектора Любови Залесской, год спустя у них родился сын Андрей, ставший впоследствии крупным геофизиком, академиком РАН.

В конце 1930-х Книппер увлекся молодой красавицей Мариной Меликовой, отец которой был главным царским прокурором в Тифлисе и после революции был прощен Берией в обмен на сотрудничество. Марина работала в ОГПУ с начала 1930-х, была вовлечена в операции против эмигрантов и показала себя эффективным агентом. В 1939 году у них родился сын, тоже Андрей. Однако бывший подполковник госбезопасности Щорс считал, что Мария Гариковна была специально подобрана Книпперу как парный агент и что их заставили сочетаться браком.

Вскоре после вторжения Германии в Польшу Л. Книппер был направлен в юго-восточные земли Польши, ставшие Западной Украиной, где по словам генерала П. Судоплатова он стал ключевой фигурой в разоблачении немецких шпионов, допрашивал и фильтровал немцев, схваченных НКВД (Л. Книппер свободно владел немецким). Прикрытием ему служил ансамбль песни и пляски Советской армии.

В 1948 году, когда на Всесоюзном съезде советских композиторов громили формализм: музыку Мурадели, Шостаковича и Прокофьева, несколько участников осмелились возразить докладчику Захарову, который заявил, что с точки зрения народа 8-я симфония Шостаковича — это вообще не музыкальное произведение, а благодаря таким как он советская музыка зашла в тупик. Среди возразивших были Хачатурян, Шебалин и Книппер. В то время такой поступок требовал немалого мужества.

Лев Константинович Книппер скончался в 1974 году дважды лауреатом сталинской премии, Народным артистом  РСФСР, и похоронен на Новодевичьем кладбище. Он прожил яркую, насыщенную жизнь, многие детали которой до сих пор находятся под покровом тайны.