Начало. Хтонические человечки.

Иногда история создания книги бывает интереснее, чем сама книга.

А история о том, как в человеке проклёвывается писатель, оказывается такой же интересной, как книги, написанные им.
И я их очень люблю. И своё расскажу - у меня много таких рассказов.

Итак, КАК ВСЁ НАЧИНАЛОСЬ.

Моя самая-самая первая книга осталась недописанной. А ещё точнее, недосочинённой. Потому что писать я ещё не умела, мне было года четыре.
Так что это было даже не устное творчество - я же никому не рассказывала про это, а просто сочиняла потихоньку перед сном.
Это было какое-то немое, молчаливое творчество.

Это было про маленьких людишек.
Людишки были сантиметров по десять-двенадцать. Их было много, очень много. Теоретически они жили в большой коробке на столе в моей спальне. Их помещалось там много, больше 50-ти.

Сюжеты заключались в том, что я ими распоряжалась. Кого-то отправляла на войну, кого-то женила, выдавала замуж в другие деревни. И всё это именно, как сама считала нужным, а не как хотели человечки. Я смутно помню, что человечки, может, и хотели жить по своей воле, но были категорически бесправными.

Это был очень короткий период, но я его помню, потому что потом мне было странно - откуда я этого нахваталась? Это были совершенно не детские сюжеты. И вообще – не свойственные моему демократизму.

Мне потом говорили люди, связанные с эзотерикой, что это либо прошлые жизни, либо отголоски родовой памяти.

Насчёт прошлых жизней не знаю, но что касается рода, то по папиной линии у меня в корнях дворянство. Но обедневшее настолько, что последнее поколение детей просто рассовали по более состоятельным родственникам - к тётушкам, дядюшкам и кузинам.

И в этом раскладе мои сочинения, возможно, логичны, как смутная родовая память о владении крепостными душами. Потому что больше ни с чем я ассоциировать не могу.

Даже если мне в те времена читали "Гулливера" - а это могло быть, или же я видела картинки в книге - всё равно мой акцент историй был основан не на том, что мои персонажи маленькие, а именно на том, что подневольные.

В общем, интересный был момент, который я так и не разгадала.

Литературного текста, как такового, в этом немом творчестве было мало - больше было картинок, кинематографии. В этот момент коробка теряла границы, её стенки таяли, появлялись дали, небо, нивы, поля, деревни на горизонте. Людишки куда-то шли, откуда-то возвращались, что-то говорили, иногда плакали (наверное, меня проклинали ) и, собственно, вот эти диалоги у меня и сочинялись.

Это быстро кончилось, с моим выходом в свет - то есть, на улицу. Это как раз и произошло на пятом году - до этого ребят приглашали к нам в сад играть. А тут начали "пускать на улицу", и мой кругозор стремительно расширился.

Пошла новая жизнь, и пошли новые сюжеты.

--------------------------------------------------

Рисунок попозже был сделан, но мной же, злостной помещицей Салтычихой, и, думаю, может служить иллюстрацией, поскольку художник изобразил явную подневольную работу на барских полях - несмотря на маникюр ))

--------------------------------------
продолжение следует