Мы создаем традицию литературного хоррора?

Ранее я обозначил столпы, на которых строился современный русский хоррор. Упомянул, что появляются новые темы, долго не характерные для отечественного жанра. Действительно, благодаря ним мы лучше постигаем природу кошмара. Однако это не значит, что жанр хоррора крепок. Говорить о его зрелости в России пока рано: традиции литературного ужаса у нас нет.

Традиция не возникает сама по себе. Её основа — преемственность, которой трудно обойтись без школы. Чтобы родилась школа, должно смениться несколько поколений авторов, работающих в одном направлении и опирающихся на схожие ориентиры. Эти ориентиры могут быть системой или личностью.

Исторически сложилось так, что системы хоррора в России не было. Поэтому стержнями жанра становились конкретные авторы. На ум приходят Гоголь, Булгаков. Но кроме них рядовой читатель больше никого не вспоминает (если вообще знаком с другими именами). Хотя также были: Сологуб, Андреев, Ремизов, А. Толстой. Этих писателей знают гораздо меньше. Между тем именно они написали одни из самых страшных русских произведений. Взять хотя бы «Семью вурдалаков» (А. Толстой) - жуткий рассказ, для многих страшнее "Вия". Или «Занофу» (А. Ремизов) - чуть ли не экзистенциальный хоррор, показывающий бессмысленность человеческого бытия в деревне. По глубине эти авторы не уступают, а в части ужаса превосходят более известных коллег.

Почему же запомнили Гоголя? Не потому, что он был первым. В ту же эпоху жил и Загоскин, подаривший нам «Вечера на Хопре», и Сомов, создавший «Киевских ведьм». Дело в том, что Гоголь сумел попасть в боль времени. Он использовал хоррор не как цель, а как приём для рассказа, важного публике. Мистика у него была не жанром, а способом подсветить нечто более зудящее в мозгу читателя (например, мелочную жизнь помещиков и столичных чиновников).

Поэтому одного имени недостаточно. Чтобы все пришли к созданию традиции, равняясь на условного «Гоголя», мало и современников, готовых идти по его стопам, ибо их таланта тоже не хватит. Нужна преемственность, которая держится на заимствовании - с опытом новаторства. Только так формируется традиция. Она требует времени, когда темы, образы и техника культивируются на протяжении нескольких поколений разными авторами - под разным углом.

Увы, русский хоррор развивался волнообразно. Он больше обновлялся, чем копировался. Хоррор-техника, едва оформившись как метод, сменялась новой модой - и теряла актуальность. В результате жанр не умирал, но и не креп — его держали на себе фигуры масштаба Гоголя и Булгакова.

Чтобы жанр стал традицией, такие фигуры должна (временно!) заменить школа. Школа — это не только сюжеты, которые отвечают на вопрос «о чем сейчас популярно». Но это также методы, принципы, инструменты, методология. Без методологии — нет системы. Без системы — нет традиции.

Благо, сегодня мы стоим на переломном этапе. Пока русский тёмный жанр не превращается в школу, но уже начал обрастать техниками. Происходит так не потому, что стало больше авторов, пишущих о страшном, и не потому, что читатели внезапно массово заинтересовались ужасами. Это результат грамотной работы платформ.

Запрос на пугающее был всегда — в той или иной форме. Но впервые появились площадки, которые не просто собирают тексты, а культивируют жанр. Они проводят конкурсы — регулярно. Некоторые из них уже фактически стали кузницей авторов. Те, кто проходит через конкурсное сито, получают критику на свои работы, публикуются и становятся жюри для следующей волны участвующих. Возникает горизонтальная связь: опыт, переданный через текст. Формируется возможность учиться — на примере чужих сильных работ.

Раньше так не получалось. Приходилось сравнивать несравнимое: Гоголя с Сологубом, Сологуба с А. Толстым. Но каждый из них писал о разном и, что важно, по-разному. Теперь мы способны выстроить «средний портрет» автора ужаса — с конкретными признаками и техниками. Этот подход может выстоять. Ведь конкурсы идут годами: ели один исчезнет — другой продержится. Так формируется отбор, который укрепляет наиболее сильные лит. площадки.

На наших глазах рождается способ формировать литературную когорту. Именно здесь показываются зачатки преемственности.

Мы на старте большого процесса.

Хоррор в России начинает превращаться в литературную традицию.