Победитель получает всё

Победитель получает всё

— Так, Таймазов, сколько раз можно повторять, хоккей – командная игра!

Ты играешь не на себя любимого, а на команду!

В ответ на привычный выговор я молчу. Знаю, что тренер вовсе не хочет сейчас слышать мои слабые оправдания на тему того, что я – нападающий, а не подающий. Эгоизм в командной игре – очень плохо. 

— Николай, ты меня понял? Не кивай головой, отвечай, ты меня понял? 

— Понял. 

— Что ты понял? 

— Что нужно делать передачу другому игроку, если у него лучшая позиция для броска, даже если шайба в тот момент у меня. 

— Молодец. В теории ты понял это уже давно. А теперь покажи мне это в игре. 

Еще раз увижу, что ты тащишь шайбу в зону сам с невыгодной позиции, когда в зоне другой игрок, сломаю клюшку о твою голову, дурень! 

Хочешь быть один в центре внимания, вон тебе девчачий спорт, фигурное катание. 

Тренер всегда поминает «девчачий спорт», когда я жадничаю и команда не забивает гол. 

Помню, отец в моем раннем детстве делал тоже самое, когда, играя в хоккей с мальчишками, я падал, ушибался, плакал... 

Папа мечтал о картере хоккеиста, мечтал выиграть зимнюю олимпиаду, а вместо этого в десять лет сломал себе обе лодыжки, и на большом спорте травма, как водится, поставила крест. 

С тех пор нереализованная мечта жгла отца изнутри. 

Даже женившись, став отличным пекарем, папа страдал от того, что не достиг, по его словам, ничего стоящего. 

Мама иногда даже обижалась на него. Но это было до того, как меня взяли в резерв олимпийской сборной. 

Услышав об этом, отец обнимал меня и плакал. Говорит, что я за нас обоих блесну на олимпиаде, и тогда ему больше не придется сожалеть. Ни о чем. 

Мои трое младших сестер строчат мне смс с поддержкой. 

Приятно, ничего не скажешь. 

Сняв омуницию, приняв душ, я выхожу из комплекса на улицу. 

В нашем городе поздно темнеет, и сейчас еще светло, хоть почти одиннадцать. 

Проходя мимо окон зала, где обычно занимаются фигуристы, я презрительно думаю, снова, про девчачий спорт. 

И тут замираю на месте. На льду только одна девушка. Музыку я не слышу, но вижу все акценты ее движений. Сам того не замечая, начинаю ловить изменения на ее лице. 

Сколько красоты, грации, экспрессии... 

До конца ее танца мне кажется, что я вовсе не дышал. 

Закончив танец, фигуристка уходит со льда, на ходу снимая коньки. А мне хочется с ней познакомиться. Она скорее всего как и я, из олимпийского резерва. 

Дождаться ее выхода из здания легко, вот и она. В шубке, шапке, зимних сапожках, она не кажется мне такой же легкой и воздушной. Теперь она не ангел во плоти, а просто симпатичная земная девушка. 

Я осторожно начинаю бесшумно следовать за ней, придумывая различные способы, как с ней познакомиться. 

И тут судьба решает всё за меня. Откуда-то из подворотни, мимо которой идет девушка, прямо ей наперерез выпрыгивают трое мужиков с ножами. 

— Сумку гони, быстро, — рокочет один из них, а через миг оказывается на лопатках и без оружия. 

Другие двое мгновенно трусливо делают ноги. После них остается только омерзительный коктейль из перегара, пота и дешевого алгоколя. 

— Привет, я Коля. Надеюсь, вы не успели испугаться? 

— Привет, я Ксения. Не успела.

Даже на легком морозе я понимаю, что краснеет она не от него. 

— Полчаса назад я любовался вашим танцем на льду. Жаль, музыки не слышал. 

— Я танцую под песню Уитни Хьюстон I have nothing... 

Теперь моя очередь краснеть. С английским у меня всегда были проблемы. 

— Женщина обращается к мужчине с признанием, что без него у нее ничего нет...

— Красиво...

Раньше, еще пару часов назад, я ответил бы иначе. Пожав плечами, бросил бы что-то в духе «Какая глупость!» Но что-то в этой статной, ладной, красивой женщине не позволяет отреагировать грубо или жестко. 

— Можно мне проводить тебя? 

— Можно. 

И мы идем по заснеженным дорожкам бок о бок, вдвоем. 

***

С того вечера мы стали с Ксюшей не разлей вода. Она приходила на наши командные тренировки поддержать меня, я ходил на ее индивидуальные, и аплодировал громче всех. 

Когда мы узнали, одновременно, что меня берут в олимпийскую сборную по хоккею, а Ксю – в основной состав сборной по фигурному катанию, мы бегом бежали в небольшое уютное кафе, вместе отметить наш успех. Сначала вдвоем, и только потом порознь с семьями. 

Вернее, я с семьей, а Ксю с тренером и подругами. Нет у Ксю другой семьи. 

Я хотел было позвать ее к нам, но решил отложить знакомство своей семьи с Ксенией на время после олимпиады. 

Папа с мамой и сестры сразу вознамерились ехать в Сочи, поддержать меня лично. 

Это было приятно и ожидаемо, но в определенной степени давило. 

Только когда Ксю, узнав об этом, кинула на меня взгляд, в котором таилась, не зависть, печаль, я понял, как это важно, когда семья рядом и мне стало стыдно за свои мысли. 

В Сочи нас сразу отвезли на стадион, дали возможность размяться, провести тренировку. 

Поселили нас также в одной гостинице, и ночью перед началом олимпиады мы просидели в номере у Ксю, мечтая о том, как я помогу своей команде победить в финале, а Ксю завоюет золото в своей дисциплине. 

— Победитель получает всё! — шептали мы хором и смеялись. 

***

Наша сборная по хоккею пробилась в финал. 

Ксю тоже до золота в индивидуальном катании оставался один шаг. 

Успех и слава теперь были достижимы и доступны, и, казалось, что ничто не омрачит нашего триумфа. 

С командой мы провели последнюю тренировку, до начала матча оставалось полчаса. 

В это же время в другом месте у Ксении начинался финал индивидуальной программы для фигуристов. 

Привычно, достав мобильник, я позвонил Ксю, чтобы пожелать ей ни пуха, ни пера, когда, стоило ей ответить, и я услышал горький плач. 

— Ксю, ты плачешь? Ксюха, что случилось? 

— Только что, — всхлипывая, заговорила Ксю, — я делала финальный элемент, конек зацепился за лед, и... я упала. Нога так болит, встать не могу. 

Тренер оттащила меня на себе в раздевалку, дала обезболивающее, лед, и сказала, что мой выход через полчаса. А я на ногу ступить не могу... Коль... Что же делать? 

— Жди меня, я сейчас буду! 

— В смысле? У вас же финал...

Но я уже скинул звонок, сунул мобильник в карман и быстро вышел из раздевалки, а потом и со стадиона. 

Мимо удачно ехало такси, таксист согласился подвести меня до того стадиона, где выступали фигуристы. 

Путь не занял и десяти минут, а водитель отказался брать у меня деньги. 

— Беги, малой, по лицу вижу, дело важное. Помни, победитель получает всё!

И машина растворилась в потоке. 

Я же бегом побежал внутрь, размахивая бейджиком. 

«Видите, мне положено тут быть!»

Влетев в женскую раздевалку наших фигуристок, где сейчас находилась только Ксю, я вырвал у нее из рук шприц, спрятал его в карман, и прошептал:

— Нельзя, нельзя! Если перелом, нельзя! Я по опыту знаю. Так, дай мне пощупать. Больно? Вот когда так нажимаю, сильно болит? 

— Ай! — чуть не закричала Ксю.

— Так, это перелом. Срочно в больницу на ренген и в гипс. Иди на ручки, милая. 

— Коль, ты что? Ты с ума сошел? На какие ручки? 

У вас игра начнётся через пятнадцать минут. Дуй назад!

Но что-то внутри изменилось безвозвратно. 

Если победитель получает всё, то я не стану проигравшим. 

— Ксюша, давай без разговоров. Тебе нужно в больницу. Иначе можешь остаться хромой на всю жизнь и ходить с палочкой. А ну давай, крепче держись. 

— Коля, это же финал зимней олимпиады! Ты никогда не простишь меня...

— Это ты никогда не простишь меня, если я выберу сраный финал, когда тебе так больно и одиноко. И страшно. Ну же, обними за шею ручками. Вот так! Ты молодец, Ксю! Ты сильная. Сейчас все будет, сейчас. Мы с тобой мигом...

Я вынес Ксению на руках со стадиона, со служебного входа, понимая, что это конец карьеры для обоих. Но что с того, спорт это лишь часть жизни, не вся жизнь. Можно недолго постоять в лучах коллективной славы, а в результате потерять самое дорогое – доверие и любовь женщины, без которой пустота....

А можно быть рядом с ней, когда я нужен ей больше всего на свете, и мы оба понимаем, что это значит. 

Пока такси везет нас в больницу, у меня начинает звонить мобильник. Тренер. Куча смс-ок от отца, мамы, Лики, Веры и Даны. «Удачи в финале!» «Мы в тебя верим!» «Не подведи, сынок!» 

Я просто выключаю телефон. Ксю это видит и тихо плачет. 

— Раньше никто не выбирал меня вот так. Да еще в такой темный час... Коль, попроси водители развернуться. Ты еще успеешь вернуться...

— Нет, Ксю! Закрыли тему. Сейчас самое главное ты, твое здоровье. Молчи. Ничего не бойся. Никакая тьма не страшна двоим, слышишь? 

Я... я люблю тебя, Ксения! Просто держись, хорошо? 

В больнице я кричу, что финалистка, фигуристка, сломала ногу. 

— Срочно, помогите!

На рентген Ксюшу берут через пять минут. На снимке сразу виден двойной осколочный перелом. Это не гипс, сначала операция. 

Три часа я сижу у дверей операционной и чувствую, что молюсь. Молюсь впервые в жизни. 

В реанимации Ксюша быстро пришла в себя и я вымолил пять минут с нею рядом. 

— Приветствую тебя, победительница! 

— Коленька, милый, прости! Ты из-за меня пропустил главный матч в жизни. 

— Не глупи, родная. Короткий миг славы не значит ничего по сравнению с целой жизнью рядом с любимой. Я бы не смог полноценно играть, зная, что ты одна... и тебе так больно, темно и страшно. 

Ксения, выходи за меня! Прямо сейчас скажи мне «Да!»

— Да! — просто отвечает Ксю и теперь я знаю, что победитель действительно получает всё. 

***

Конечно, семья не сразу поняла меня правильно. Но стоило Ксю забеременеть, и отец сам приехал к нам мириться. 

Недавно он сказал маме, что она его главный приз. 

«Ни в какой олипиаде такого не дают». 

А к нам папа приехал с шикарным тортом. Это точно его творческий шедевр. На поверхности из марцепана папа сделал две фигурки. Тонкая ленточка обвивала их, сверху кольца олимпиады, а все вместе заключено в сердце. 

— Знаешь, Коль, только теперь я понял, что это значит на самом деле, «Победитель получает всё!»

Я улыбнулся, обнял отца, вспоминая, как на нашу свадьбу пришли и тренер и вся команда, и все они когда пили за нас, за наше счастье, произносили ту же фразу. 

Ксю улыбается, а я думаю, что вдвоем в самый темный час лучше, чем одному – в сиянии скоротечной славы.