Вдохновился

Вдохновился этим блогом, полилось.

Семён Семёныча уволили в 9.15 утра, сразу после летучки.

— Дело такое, — сказал ему директор, доверительно щуря глаза, — в нашем коллективе о тебе сложилось мнение, что ты абсолютно бесполезен. Ты уволен. Ступай. 

«Ну и ну», — подумал Семён Семёныч, закрывая дверь директорского кабинета.

Пока Семён Семёныч собирал вещи со своего рабочего места (горшочек с пластмассовым кактусом в левый карман, фото жены в рамке в правый, толстую семицветную шариковую ручку во внутренний), с разных сторон раздавались глумливые смешки. «Наконец-то выперли этого мудня», — шепнул Данииил (да, с тремя «и») Феоктистович Элеоноре Борисовне.

— Да, выперли, — обратился к отделу Семён Семёныч. — Я проработал здесь всего 12 лет, и вам всем, — обвёл он взглядом синхронно опустившиеся головы, — всем вам, до единого, хочу сказать: усердная работа всегда… всегда… в общем…

Не придумав, чего можно ждать от усердной работы, Семён Семёныч покинул офис под хохот бывших теперь сотрудников.
Дорога домой омрачилась ещё одним неприятным эпизодом — в автобусе штанину его брюк обоссал шпиц какой-то дамы, внешний вид которой принято называть «вульгарный». Семён Семёныч посмотрел на даму с неприязнью.

Трудно поверить, но злоключения Семён Семёныча на этом не закончились. В 11.06, стоя у двери в свою квартиру и размышляя, как поступить с обоссаными вещами (пострадали не только брюки и носок, которые нетрудно было бы отстирать, но и левый ботинок; как и возможно ли вообще спасти его от впитавшейся мочи, Семён Семёныч категорически не представлял), он обнаружил, что ключ не подходит к замку. Вставляться вставлялся, но личинку замка не проворачивал.

— Хмм, — отреагировал Семён Семёныч и постучал. За дверью раздались шаги.

— Милая, это я, — сказал Семён Семёныч. — Замок сломался, не открывается.

— Уходи, — ответили из-за двери голосом Эсмеральды Прохоровны, приходившейся по стечению обстоятельств женой Семён Семёныча. — Между нами всё кончено, навсегда, безвозвратно.

Семён Семёныч почувствовал, как земля уходит из-под обоссаных ног.

— Милая, что случилось? — с горечью в голосе спросил Семён Семёныч у двери.

— Неважно. Уходи. Твои вещи я отправлю наложенным платежом твоему отцу в Хабаровск.

Семён Семёныч услышал за дверью какую-то возню, пыхтение и приглушённый женин возглас «Ну не здесь же!»

«Ну и ну», — подумал Семён Семёныч, и вряд ли нашёлся бы кто-то во всём мире, кто осудил бы его за такую мысль в этот момент.
Обоссаный и понурый, Семён Семёныч начал спускаться по лестнице, и на площадке между третьим и четвёртым (или четвёртым и третьим, смотря откуда считать) этажами натолкнулся на курящего пенковую трубку Евгения Олеговича. Евгений Олегович был известен всему дому, а то и всему микрорайону как закоренелый холостяк.

— Что? — с раздражением в голосе спросил Евгений Олегович у обоссаного Семён Семёныча.

— Моя жизнь стала похожа на шизофазию какого-то неуклюжего пожилого антрополога, — признался Семён Семёныч. — С мировым именем. И меня сегодня уволили.

Евгений Олегович отвернулся к окну, а Семён Семёныч, выждав минуту, продолжил спускаться и на площадке между третьим и вторым этажами поскользнулся на использованном презервативе, упал и сломал правую руку.

«Надо же», — промелькнуло у Семён Семёныча в мозгу перед тем, как он потерял сознание.