Я пришёл за вашей душой, сэр.

В дверь постучали.

— Войдите, Джонс! — отозвался сэр Чарльз.

— С вашего позволения, сэр, — заговорил Джонс, прикрыв дверь и встав посреди комнаты, — к вам пришёл джентльмен… Мистер Блэксмит. Артур Блэксмит, эсквайр.

— Передайте мистеру Блэксмиту, эсквайру, что я в данный момент не могу его принять, — сказал сэр Чарльз. — Я как раз прикончил устриц и выпил последнюю дюжину шампанского, а новые припасы мне доставят из Франции только завтра.

— Мистер Блэксмит настаивает на немедленной встрече, — сказал Джонс. — Он говорит, дело безотлагательное.

Сэр Чарльз витиевато помянул преисподнюю и всю родню князя Тьмы.

— Пусть войдёт. Позаботьтесь о его экипаже, Джонс…

— Джентльмен без экипажа, сэр.

При появлении мистера Блэксмита, эсквайра, сэр Чарльз невольно поднял брови: визитёр был личностью примечательной. Он был атлетически сложен, так что рядом с ним сэр Чарльз, в юности не пренебрегавший гимнастикой и не раз побеждавший на боксёрском ринге, казался хрупким подростком. Мистер Блэксмит носил длинные волосы, свободно спадавшие по спине, вертел в пальцах чёрную трость с навершием в виде черепа, и был одет с ног до головы во всё чёрное. При этом его костюм был сух, точно его владелец только что примерил его у портного — а между тем гость прибыл без экипажа и, следовательно, должен был промокнуть насквозь.

— Добрый вечер, мистер Блэксмит. Чёртова погодка, сэр, не правда ли? Желаете рюмку коньяку? Сигару? — спросил сэр Чарльз.

— У вас их нет, — спокойно ответил гость. — Сэр Чарльз, я бы с удовольствием с вами поболтал о том о сём, но не хочу терять время. Я пришёл за вашей душой, сэр.

Сэру Чарльзу показалось, что он ослышался.

— Что? — невежливо воскликнул он.

— Я пришёл за вашей душой, — с пасторским терпением повторил гость. Не далее как год назад вы продали мне свою бессмертную душу за тысячу соверенов.

— Вы шутите?

— Глупые шутки — прерогатива вашего дворецкого, сэр. Вы сказали: чёрт побери, я готов продать душу за тысячу соверенов. И пять минут спустя вам на стол легло письмо, извещающее, что некий отдалённый родственник, проживающий в Капской колонии, отдал Богу душу, а вам — тысячу соверенов. Помните? Вам хватило месяца, чтобы расправиться с ними — до последнего фартинга…

Сэр Чарльз прочистил горло.

— Сэр, — сказал он, — прошу прощения за задержку… я непременно всё верну до фартинга… Эти биржевые жулики… не очень удачное вложение в каучуковый промысел… рискованные инвестиции, но я люблю риск…

— Не утруждайтесь, сэр, — мягко, но настойчиво прервал его визитёр. — Мы с вами отлично знаем, что вы инвестируете в эти замечательные кубики, а также в виски, сигары, коней, охотничьих собак и весёлых дам. Мы знаем, что эти инвестиции доставили вам немало приятных минут, но не принесли дохода, выражаемого в фунтах и шиллингах, и поэтому баронет Эплбридж ютится в охотничьем домике, а не в замке. Минуту, сэр! — он властно вытянул вперёд руку с тростью. — Как вы потратили своё состояние — это ваше, и целиком ваше дело. Но ваша душа принадлежит мне по договору заклада, и я пришёл…

— Простите, сэр! — Сэр Чарльз нервно хохотнул. — Вы хотите сказать… вы — Сатана? Тот самый?

Гость поморщился.

— Мне не очень нравится это прозвище, которое мне дали аравийские пастухи,, но, если вам так проще — да, к вашим услугам. Надеюсь, вы не будете просить, чтобы я привёл доказательства и сотворил какое-то страшное чудо?

— Кхмм… — откашлялся сэр Чарльз.

— Не люблю, когда мои слова ставят под сомнения, но такова природа людей. Суеверие и скепсис соседствуют в человеческой душе…

Мистер Блэксмит ничего не сделал, но глиняная кружка, из которой сэр Чарльз только что пил эль, вдруг пошла волнами, точно глине вернулась утерянная после обжига гибкость. Глиняные волны слепились в продувную щекастую рожицу. Рожица открыла рот и проскрежетала голосом малютки-гнома «Чарли дурак!» — а затем вытянула губы трубочкой и принялась насвистывать залихватскую джигу.

Два стула заскрипели, поднялись на две задние ножки, точно учёные собачки, а передние сложили перед собой, как руки, и принялись отплясывать.

Тарелка, с которой сэр Чарльз ел сэндвичи с воображением, встала на ребро. Её гладкая трещиноватая поверхность преобразилась в лицо, которое затянуло хриплым дискантом:

Если моряк напился пьяным…

Если моряк напился пьяным…

Если моряк напился пьяным

С утреца пораньше… 

Вэй, хэй поднимайся,

Вэй, хэй поднимайся,

Вэй, хэй поднимайся,

С утреца пораньше!..

—...Я развеял ваши сомнения, сэр? — спросил мистер Блэксмит, когда пение и танцы домашней утвари прекратились, и кружка, тарелка и стулья, как ни в чём ни бывало, водворились по местам.

— Вполне, — кивнул сэр Чарльз.

— Итак?

— Мистер Блэксмит, а нельзя ли… кгм… отсрочить уплату? Видите ли, я пока не собираюсь… кгм… на тот свет, а ведь у вас впереди вечность…

— У нас не торгуются, сэр Чарльз, — с ноткой укоризны заметил мистер Блэксмит. — Через три дня вас сведёт в гроб разрыв сердца. Я пришёл предупредить вас о неизбежном, как джентльмен джентльмена. У вас есть время, чтобы привести в порядок земные дела до того, как ваша бессмертная душа поступит в моё распоряжение.

— А нельзя ли… кгм, произвести равнозначную замену? — Сэр Чарльз понимал, что расплаты не избежать, но цеплялся за эфемерную возможность спасения.

Мистер Блэксмит покачал головой.

— Это невозможно. Каждая душа уникальна. Счастливо оставаться, джентльмены.