Июньское, змеиное

Июнь – лето... Буйство свежей зелени, все цветет, воздух полон множества ярких, сырых, пряных, сладких ароматов... Только в июне так бывает. В прошлом году мы с Ольгой Гусевой нарисали в июне наши "Змеиные сказки", вот небольшой отрывок из первой сказки "Сказка о змеином князе". Здесь и лето, и стихия, и немного тайны. А какой это тайна окажется? Только из сказки узнать можно. 

Свинцово-синее небо пыталось навалиться на спелое пшеничное поле, ветер гонял придорожную пыль. Полевая дорога змеей вилась за горизонт. Летняя предгрозовая духота давила на землю. Марфа и Иван собрали сено в копы[1], накрыли их брезентом, подперев высокими кольями, и теперь возвращались домой на лошади, запряженной в телегу. Все в природе говорило о скором дожде, поэтому мужчина и женщина спешили в деревню, надеясь успеть вернуться домой до того, как небо разверзнется, и стихия обрушится на усталые от жары травы. Вдруг налетел вихрь, всколыхнул вокруг пыль, тут же ударила молния, и раздался рокот грома. Сразу же вниз с неба заколотил град, и повеяло резкой прохладой. Лошадь испугалась, встала на дыбы и понесла. Руки Ивана крепче тисков сжали вожжи, но мужчине не удалось совладать с охваченной безумным страхом кобылой. Кобыла несла, не разбирая дороги, залетела в овраг и перевернулась вместе с телегой. Марфа выпала из телеги и ударилась головой о большой острый камень, а Иван скатился вниз к реке по каменистому склону, и весь был искалечен.

Иван и Марфа приехали в деревню к родителям Марфы из районного города помочь по хозяйству. Их малолетняя дочь Яра, гостившая летом у деда и бабушки, в этот день родителей не дождалась. А спустя несколько дней насыпали Григорий и Зоя, отец и мать Марфы, над дочерью и зятем один большой могильный холм. Провожали их в последний путь всей деревней. Иван был сиротой, поэтому его родичей не было. А блаженный Митька, соседский сын, сказал, что погубил Ивана и Марфу змеиный князь, потому как было у того в привычке повелевать вихрями, грозами и ливнями. А баба Агафья сказала, чтобы Митька прикусил язык и не молол чепухи, что то старые байки, в которые больше никто не верит.

[1] Копа (диал.) – стог